Том 2. Орден Проклятых. Глава 27. Исход

Глава 27. Исход

На север он скакал две мили.
Восход над нивами пылал.
И птицы чёрные кружили.
Вдали холмов виднелся вал,
где листья рощи золотили.
Осенний ветер чист и свеж.
Летят наездники оттуда, 
где леса с пашнями рубеж.

Галоп – и схватка за минуту.

«Твоей расплаты пробил час!» –

Ему знакомый крикнул бас.

Уильям меч в руках сжимает,
лишь их увидел. Восклицает:

«За смертью вы пришли!» – Приблизясь
галопом к ним, по трём клинкам
нанёс удар своим. Упрям
конь: Вильяма вдруг сбросить силясь, 
поднялся резко на дыбы,
ведь не его конь был, – слуги.
Наверно, испугался битвы.

- МакЛелланд, будешь ты убит!
                - Вы!

И вот, не удержась в седле,
Уильям, перекувыркнувшись,
уж принял бой их на земле.
А конь помчался вон к скале.   
 
Сказал противник, усмехнувшись:

- Здесь всё и вся против тебя!

Лучи Уильяма слепя,
лишь успевая отразиться
от стали вражеских мечей,
ту битву делали трудней.

- Одну, из «выгодных» позиций,
ты занял, Вильям. – Враг сказал.

Уильям дрался разъярённо.
Но не хотел он убивать.
И трое все почти синхронно
Его брались атаковать.

В бою был каждый искушённым.

И вдруг из трёх бойцов один
с густыми прядями седин,
что вились из-под капюшона
напомнил Вильяму из лиц
одно – лицо Венсана Рона,
кто был одним из трёх убийц
его отца. То выраженье, –
лица, что тридцать лет назад.
Вся та же злость, в глазах презренье.
[Уильям]
- Ты… ты проклятый супостат!
[Венсан]
- Весь род ваш был мне ненавистен!
Тебя к отцу отправлю в ад! 

Удар нанёс ему по кисти
Венсан – Уилл роняет меч.

[Уильям]

- Удар без правил – ваша подлость!

[Венсан]

- Слова уместно приберечь
для покаяний.

[Уильям]

                - Та же гордость,
самоуверенность и речь!

Атака. Вильям уклонился.
Из ножен выхватил кинжал.
Клинок с мечом врага скрестился.
Второй и третий нападал.

За Вильямом – контратака.
Он поднимает меч с земли,
Но ранен он врагом однако,
что оказался невдали.

В его ребро пришлась та рана.
Неглубока. Но кровь на бязь
Рубашки тут же пролилась.
Отмщенье было так желанно.

Он посмотрел врагу в глаза.

Скрестились три меча. От стали
вот снова искры отлетали.

Горит восхода полоса.

Сошлись, ведомые судьбой
в последней схватке роковой.
«Каков мерзавец!» – Злобно дико
глаза блеснули одного.
«Последний раз спрошу, где книга?» –
Освоил ты ли колдовство?

[Уильям]

- Когда б из вас был кто-то магом, –
где книга трудно ли узнать?
А так не стану я собакам
ответ давать…
                - Не избежать,
МакЛелланд, смерти.
                - Вам!
                - Однако
дерётся он как будто чёрт!
второй сказал, уйдя в полшага.
- Там – слева! Берегись Уорд!
Не тщетно то предупрежденье.
Уилл нанёс ему раненье.


Манёвры, выпады, атаки,
ударов быстрые зигзаги.
Уильям выронил кинжал.
Удары ловко отражал
второй рукой. Враги в раненьях,
стоя в контрарных направленьях,
его атакой с двух сторон
ударов так и осыпали.
Они на линии стояли
А третий – Венсан, со спины
ударить Вильяма пытался,
но тот умело защищался.

Удар – враги оттеснены.
Один роняет меч, Уильям
Схватил оружье на лету.
Он будто обладал всесильем
Земли опять в минуту ту.

Защита. Вильям обращался
клинками ловко в двух руках.
Держал врагов на расстоянье –
он в шаге, чаще – в двух шагах.
Какое тщетное старанье
к нему приблизиться! Венсан,
хоть ранен был, с земли поднялся,
порывом мщенья обуян.

[Венсан]

- Как жаль, что Грэнвиль расквитался
с твоим отцом, не я. Ты – вор!
Кто предал клятву, лжи был отдан,
кончину примет, как позор.

Сказав, нанёс мечом в живот он
удар Уильяму – рука
его от боли сталь роняет.

И в том мгновенье два врага
затем Уильяма пронзают.

[Венсан]
               
- Ты бил всегда исподтишка,
МакЛелланд! Вот тебе расплата.
Слова присяги нашей – святы.

Три окровавленных клинка
в лучах последнего рассвета
три держат тёмных силуэта.

Уильям выронил кинжал,
что кровью на заре сверкал;
Он болью смертной поражённый,
к раненью руку приложил.
И вот, оружия лишённый,
он наземь падает без сил.

Венсан промолвил еле-еле:
«Теперь мы квиты». Небеса
В рассвете яростном светлели.
Вдали шумели где-то ели.
Венсан промолвил: «Вот и пса
убили мы!» Затем проклятье
Он крикнул Вильяму. Рукой
Уильям вдруг за рукоятью
ножа тянуться стал. Ногой
Швырнул Венсал клинок подальше.

Уильям говорить не мог.
Та рана будто бы ожог
Лишала сил и своеволья.

Уильям, мучим смертной болью,
от раны отнявши ладонь
Взглянул на кровь на ней. Огонь
восхода реял над раздольем.

Теперь всё кончено, увы!

В густые заросли травы
стекала кровь его из раны.
Холмы – как дальние курганы
пред ним. Холмы и горизонт…
Над ним два голоса звучали:


- Скорей покинем эти дали!
- Да, дело сделано, виконт!
Венсан воздал врагу возмездье.
Он мёртв почти.
                - И с этой вестью
скорей, Джерар и Валентайн!
Коней седлаем.
                - Тайна тайн
никем не будет уж открыта,
ведь книга с нынешней поры та
навек утеряна для нас! –

Сказал знакомый тот же бас.

- Доложим Грэнвилю, он ждёт.
МакЛелланд так и так умрёт.

Вдали последний всадник скрылся.
Уильям стиснул рукоять
Меча. Он умирал. Опять
Алистер Вильяму явился.

«В бою не стыдно умирать» -
Промолвил сын. Мою ты просьбу
Исполнил. Я благодарю...
Умру и я, как ты в зарю,
Не то в темнице мне пришлось бы... –

Взглянул Уильям на отца. –

... Позорно с жизнью распрощаться.
Спасибо: мог я защищаться.

Я дрался… дрался до конца. –
Он задыхался. – Я не верил,
как ты, что рок неотвратим.
Я был тогда непобедим,
но веру слабую развеял 
сей день… развеял, будто дым.
Я умираю молодым
с холодной гордою душою.
Сочувствий нету надо мною...
[Алистер]
- Да разве враг тебе я, сын?
[Уильям]
- Я не прощу, но ты прости же,
что я так сильно ненавижу...
Оставь меня! Я смерть один
хочу принять. Не нужен спутник
в кончине мне, когда я сам
по жизни шёл, – усталый путник…
Я верю только небесам.

Ведь понял я: сказал ты небыль,
что рок свой можно отвратить.

- Когда б предателем ты не был,
мы рок могли бы подчинить.

- Не важно. Уж как будто тень я
в восходе этом средь лучей.
Не стану я просить прощенья.
Я уверяюсь всё ясней,
что, нет, не мог я подчиниться…

- Как я. – Услышал он ответ.

(Всё плыло).
                - Вижу яркий свет…
- Который вечно будет литься…


Отца опять яснеет образ
и гаснет где-то вдалеке. –
Вот прикоснулся он к руке.

[Алистер]
- Мы все ступаем в пламя, чтоб раз
иль закалиться иль сгореть.

Да, таково познанье ведь.

Сознанье полно голосами.
И память снова пред глазами:
там – детство, дом, дворцы, балы.
Но все видения тусклы
пред теми яркими лучами.

[Уильям]
- Отец, двоим – одна судьба –
ты так велел. Затем явился?
Над сыном Алистер склонился,
рукой его коснулся лба.

[Уильям]
- Зачем во мне всегда борьба?..
Зачем? – Чуть слышно прошептал сын.
[Алистер]
- Борьба – во мне!
[Уильям]
                - Как ярок свет!
Ты спас меня, но я обет
свой предал… Да, и я наказан.
Знай, не прощаю я себя сам.
Ты извинений ждёшь? Их нет!

Я заслужил твои проклятья
и мира целого. Пускай!
Но не желаю всех вас знать я.
Оставь, отец, меня! Прощай!

Хочу остаться одиноким.
Я одиноким был всегда.
Покой казался мне далёким,
как путеводная звезда.

Была темна моя дорога.
Я потерял в мгновенье ока:
все блага, власть и силу чар.
Мне колдовской не нужен дар.
Нет ничего, лишь вера в Бога.

Встречая столько разных утр,
я не был счастлив, стал ли мудр?

Страдал я в каждой новой жизни.
Я заглянул секретов внутрь.
Я отдал всё по дешевизне 
за знанье: волю, честь, талант
и счастье – ветошь пропаганд.

Мне в счастье виделись оковы.
Хотел свободы – получил.
Чего желать бы мне другого?

[Алистер]

- Ты ненасытен вечно был.
[Уильям]

- И от того несчастлив я.
[Алистер]

                - Сын,
страстями кто, как цепью, связан –
несчастен. Ты – не меньшинство. 
[Уильям]

- Я отказался от всего.
Моя страдала часто гордость.
С вершин я спрыгнул будто в пропасть,
затем вознёсся… чтоб упасть?
[Алистер]

- Ты сам огню ведь отдал власть.

[Уильям]

- О, Боже мой, за что я мучим?
Зачем обязан предавать,
того, кто мог мне доверять?
Отца, кто был мне другом лучшим,
магистра, уважал кого.
Зачем познал я колдовство?!

[Алистер]

- Но вот ответ, зачем ты мучим.
Все преступленья – бумеранг,
в расплате их возвышен ранг.
Всё зло сгущается, как тучи,
но нет дождя, как нету слёз.

Мы все пойдём когда-то врозь
со всеми, с кем мы повстречались
и канем в вечность, не печалясь.

Теперь мы врозь пойдём с тобой.
Ты сделал выбор, отрекаясь.

[Уильям]

- Я умираю. Я, твой сын,
но ты, отец, невозмутим.

Итог всей жизни – лишь фиаско.
Ты безучастен в час такой!
Иль та невозмутимость – маска?
Твой взгляд холодный и стальной.

Смотрел в глаза ему Алистер
но будто взор направлен сквозь.

[Алистер]

- Понять одно мне довелось,
вы все предатели. Магистр –
подлец, убийца, ты – игрок.
Над всеми нами – клятвы рок.
Мои разбитые надежды
никто из вас не оправдал.
Я их зачем-то возлагал
тогда. Но я один, как прежде.
Один, как ты, я умирал.
Я жил, в свои лишь силы веря,
в запретные стучался двери.
И был оставлен всеми я. 

[Уильям]
- Ты ненавидишь ли меня?

[Алистер]

- Оставь вопросы.

[Уильям]

                - Что же?
[Алистер]
                - Сложно
мне отвечать. Похожи мы.
Мне ненавидеть ли возможно
в оковах той же лжи и тьмы?

Взглянул Алистер на холмы –
они зарёю золотились.
В раздолье ветры проносились.

В плаще стоял он.
[Уильям]
                - Как реально
тебя я вижу. Мёртв ли я?
[Алистер]
- Ни смерти нет, ни забытья.

Не обернувшись удалялся
Алистер, те слова сказав.

- Отец! – Уильям, умирав,
его позвал. Не отозвался.
Он гордо уходил в рассвет.
- Постой! – Сказал, с трудом поднялся,
закрыв рукою рану. Вслед
смотрел отцу. А кровь струилась,
и покидали силы. Он 
упал на землю, сердце билось,
виденья шквалом проносились
минувшей жизни. Погружён
он в них. Взглянувши на долину,
меча он стиснул рукоять.
Смешалось всё, трудней дышать.
В сознанье уж наполовину
он мыслил: «Я умру, как пёс.
Ни у кого не вызвав слёз.
И хорошо – страдать не надо
за подлеца. Мне смерть – награда.
 

Он мыслил: «Снова я сказать
не смог то главное, всё так же,
как в детстве предпочёл молчать.
Как мне Алистер дорог, важен.
И как же трудно предавать,
Кто дорог, кто помог, кого ты
до ненависти любишь зря!
На всё – судьба, свои просчёты.
Умру, «прости» не говоря.

Смертельна в этот день заря.

И я умру, не размыкав уст,
ведь он использовал меня,
друзей моих пред мной черня.

Единый верный друг мой – Август,
где он? Во Франции небось?
Прощаться скверно нам пришлось.
Узнал бы если, что всё так, он,
что сделал бы? Как знать: он жив,
иль тоже так погиб, как воин?»
 
И с мыслью той, глаза закрыв
Уильям умер на рассвете,
в руке эфес меча держа.

Никто не знал просторы где те.
Холмы покой лишь сторожа,
стелились, дымкою покрыты.
Без похорон почил убитый.