Иеромонах Роман в миру Александр Матюшин - стихи

                Александру Матюшину
                Иеромонаху Роману посвящается



                В  самом сердце пламенной вселенной
                Ты был бестелес и одинок.
                Столько раз невинно убиенный,
                Ты опять решился на рывок.

                Солнце обжимало жаром лето,
                Будто бы сторукий массажист.
                Ты упал в слияние двух клеток,
                И на этот раз вцепился в жизнь.
               
                Женщина, она тебя взрастила,
                Матерью твоею назвалась,
                Но не знала, что есть "божья сила",
                И не ведала,  что значит "божий глас"

                Лишь земное было ей уделом,
                И она с тобой делилась всем:
                Горьких песен столь тебе напела,
                Осень отдала во всей красе.

                А весны она сама не знала,
                С детства горя - что воды испить.
                Вытащи греха змеино жало,
                Коль подрос, так начинай учить.

Вот ты осознал людское тело,
Человечек в обществе скотов,
Вот душа твоя и заболела
За удел живущих мертвецов.

Был твой путь необратим и страшен,
Глыбы мыслей просто ли вертеть,
Но твой Ангел был всегда на страже -
Можно ли дитя пустить в вертеп?

За глухих, бездушных и безоких
Плачешь, как за собственную мать,
В келье затворился одиноко,
Чтоб за них молитвы поднимать.

Но они ничуть не понимают,
В чем спасенья божия рука,
Дерзкую удачу прославляют,
Если обрываются с крючка.

Отделился четырьмя стенами.
... открывая судорожно рот,
Каются словами, не сердцами,
Магдалина и Искариот.

                Плач за них возносится на небо -
                Сеешь семена твоей любви.
                В проскворочках маленького хлеба,
                В причащеньи - таинство крови.



                Будет урожай в садах у Бога,
                Коль твоя молитва, словно дождь,
                И для грешников, которых много,
                Ты ещё в рождение придёшь.  - ЮНА ЮЖНАЯ



 





 
















СТИХИ Александра Матюшина _ Иеромонаха Романа:





А жизнь моя, ни много и ни мало,
Была похожа только на мою.
А жизнь моя из песни состояла,
И не беда, что тоже допою.

Я допою. Никто и не заметит.
Быть может, в этом нашей жизни соль,
Чтоб осторожно опустила ветви
Берёза на умолкшее лицо.

Без причитаний, без похвал — шут с ними,
Звенели б как и раньше соловьи,
А просто так, опустит и отнимет,
Когда глаза закроются мои.

И может, я той дивною порою
Услышу, что не слыхано никем:
Как журавли прощаются со мною,
Курлыкая на русском языке!

Блаженный миг, случилось бы такое!
От этакого чуда ошалев,
В последний раз махнул бы им рукою,
И смолк бы, ни о чём не пожалев.

О чём жалеть? Уж не о той ли песне,
Которая и громче, и светлей?
Но как ни рвутся птицы в поднебесье,
А умирают всё же на земле…

Не ради благ, всеобщего почёта
Мои слова стремились из груди.
И если я когда грустил о чём-то,
То ясно, что о Родине грустил…


<1980>, c. Рябчёвск или г. Полярный??







Уже вечер, друзья, уже вечер,
И луна свою лампу зажгла.
Так оставим же праздные речи,
Оторвёмся на миг от стола.

Белой скатертью стол застелили,
Понаставили яств и вино,
Целый день веселились и пили,
И никто не взглянул за окно.

За окном никакого ненастья,
Листопад не шуршит в этот час,
Словно душу осеннюю настежь
Отворила природа для нас.

И, быть может, не стану пророчить,
Где-то путник в нелёгком пути,
Но под светлую исповедь ночи
Он надеется всё же дойти.

Благодати исполнены кущи,
Пруд заросший туманом кадит.
— Мир тебе, одиноко идущий,
И тому, кто тебя приютит.

Так давайте ж подымем бокалы,
Своим бытом простым дорожа,
Чтоб его теплотой обласкала
Сердобольная чья-то душа.

Кто же ты, неизвестный прохожий,
Далеко; ль путь-дорога лежит?
Почему так меня растревожил
Твой блаженный, задумчивый вид?

В твоём сердце молитва святая
Разгоняет душевную тьму.
Может, скоро и я, всё оставив,
Помолясь, посох в руки возьму.

И, крестами себя пообвесив,
Побреду неизвестно куда,
Заходя в близлежащие веси,
Стороной обходя города.


<1980>,
с. Рябчёвск





* * *

Ах, оставьте, не нужно тревожить
Эту воду у мокрых обочин.
Лужи спят на раскисшем ложе,
И, конечно, мечтают о большем.

В их мечтах одинокий месяц,
Капли звёзд, придорожные кущи.
И никто до утра не месит
Сапогами больные их души.

О, блаженное время покоя,
Одиночества и чистоты.
Холодея в серёжках стекольных,
У канавы столпились кусты.

Отстоялись, забылись лужи,
Осторожно, смотри, не задень.
Ведь и так их усталые души
Суетой испохабит день.

И окончится звёздный праздник
Под ногами зевак и растяп.
И захаркают лужи грязью,
За раздавленный месяц мстя.

…Спите, лужи. Обиды в прошлом.
Блеск и гладь, хоть неси коньки.
Спите, спите до первой подошвы,
Искалеченные родники.


<28 октября 1981>, Тракай — Вильнюс






Молитва

Прозрев необратимо поздно,
Что лето зеленело зря,
Кленовые роняя слёзы,
Молилась полночь октября.

Мотив божественный мерцая,
Светила развевали тъму.
Ряды деревьев чернецами
Внимали звёздному псалму.

Луны блестящее кадило
Курилось дымкой облаков.
И всё пустое отходило
Затихнуть где-то далеко;.

И я, перебирая листья,
Шептал раскаянья слова:
Очисти, Господи, очисти!
Душе моя, почто мертва;?

И моему настрою слитно
Со всех сторон, со всех концов
Пел «Да исправится молитва...»
Хор придорожных чернецов.

<19 августа 1981>,
Преображение Господне,
Свято-Духов монастырь, Вильнюс





* * *

Красотой октября запоро;шен,
Лес в высоком порыве затих,
Лишь осина предсмертною дрожью
Нагоняет тоску на других.

Мир от прелести гиблой спасая,
Призывая раскаянья час,
Подымается ветер Исайей
Пышность рощ и лесов обличать.

И природа в той пышности каясь,
Истязуя такую красу,
Окровавленными языками
Устилает пророку стезю.

А к утру, утомясь от пророчеств,
Ветер сделался снова незрим.
…Беззаботно кленёнок лопочет
Языком предпоследним своим.


<26 августа 1981>





* * *

Хочу в последний раз
Запечатлеть до гроба
И твой собачий лай,
И церковь без креста…
Родная сторона!
Здесь теплится особо
Нетёплая Полярная звезда.

И этот свежий дух
Обобранного сада,
И запах от костров
Картофельной ботвы.
Исповедальный лад
Ночного листопада
Доверен бытию
Опятовой братвы.

Брожу в последний раз
Задворками, полями,
Смотрю на огоньки
Ещё не спящих хат.
Берёзки-близнецы
С поникшими плечами
У дома моего поникшие стоят.

И сам невесел я.
С чего тут веселиться?
Прощайте, лес, поля,
И ты, Десна-река.
…Наверно, с тем же чувством
Подстреленная птица
Глядит из лопухов на облака.


<22-23 сентября 1981>,
с. Рябчёвск





* * *

Не мешайте мне сегодня плакать.
Прочь, друзья (прошу меня простить,
Может же бездомная собака
Хоть однажды норов проявить).

Кто она с оборкою на шее?
Что ей помешало сытно жить?
Разве лучше страждущей мишенью
Кирпичам и вы;спяткам служить?

Гавкала б, как все; — бурду; б лакала.
(Есть ли принцип этого старей?)
Али и для пёсьей жизни мало
Обладать пропиской в конуре?

Без хвоста, из-за нехватки злости,
Но топор не умалил добра.
И, чтоб даром не глодала кости,
Выперла хозяйка со двора.

Ты лизнуть ей норовила руки,
Понимая, что пощады нет.
Всё ж твои порядочные суки
Не тебя ль облаяли во след?

…Вот лежишь, устав и разуверясь,
Морду в лапы от прохожих глаз.
Что ж мы, люди? Пропадают звери
Оттого лишь, что добрее нас.

…Ветер. Ветер. Осень, рот разинув,
Льёт и ждёт, когда же мы уйдём.
Слякоть. Холод. Двое, я и псина,
Ду;ши свои лечим под дождём.


<30.10.1981>





* * *

Я сказал, что где-то журавли курлы;кают.
Я сказал, что где-то ветер, облака.
Пыльные пустырники пахнут повиликою,
И в траве смеётся капля василька.

Я сказал, что где-то половодье осени,
Клён собой засыпал рыжую траву.
Я сказал, что где-то над пустынной ро;сстанью
Показался лунный золотой каву;н.

Я сказал, что где-то с монастырской звонницы
Звуки православные над землёй плывут.
Я сказал, что где-то образ Богородицы
Утешает страждущий богомольный люд.

Я сказал, что где-то огоньки колышутся.
Свечи восковые и кадильный дым.
Я сказал, что где-то край, где вольно дышится,
Край, где всё пропитано воздухом святым.

Я сказал, что где-то клобуки и мантии,
Канонарх уверенно возглашает стих.
Я сказал, что где-то служит Богу братия,
И ещё сказал я: — Я — один из них.


<31 декабря 1987>, с. Родовое





* * *

Я нарисую старый дом,
Берёзки, палисадник ветхий,
Огромный вяз (его уж нет),
Отца, глядящего мне вслед,
Окно лобзающие ветки.

Я нарисую старый дом,
Певцов пернатых на скворечне,
Две тонких яблони в саду,
Кусты черёмухи в цвету,
Храм белокаменный, конечно.

Я нарисую старый дом,
Поля с картофельной ботвою,
А вдалеке — холмы и рвы,
Деревья в зелени листвы,
Всё позабытое, живое.

Я нарисую старый дом,
Десну; и лес, простор обжитый.
Большеголовое дитя
Сидит на лавочке, свистя
В свою свистульку из ракиты.

…Но время не вернуть назад.
И не бежать босым по лужам.
Отец, глядящий мне вослед,
Недавно мною был отпет,
А храм отхожим местом служит!

…Споткнулся, замер карандаш,
Не по своей, наверно, воле.
Гляжу в окно на белый свет —
И дома нет, и храма нет.
Бумага, чистая до боли.


<22 апреля 1989>,
п. Кя;рово






* * *

Полночью, лунной полночью
Шорохи в саду, старом саду.
Речка застыла безпомощно,
В прорубь глядит на звезду.

Руки деревья по;дняли
В праздничных кружевах.
Служится служба Господняя,
Слышите эти слова?

— «Христос рождается, славите;,
Христос с небе;с, срящите;,
Христос на земли;, возноси;теся,
Пойте Го;сподеви вся земля!»

И отражает деревце
Светлые часы пред Рождеством.
Ветка со мной поделится
Белым своим торжеством.

Светом исполнясь внутренним,
Светится Млечный мост.
Правит Святую Утреню
Хор православных звёзд.

— «Христос рождается, славите,
Христос с небес, срящите,
Христос на земли, возноситеся,
Пойте Господеви вся земля!»


<25 декабря 1987>, с.Родовое






Мой белый храм

Мой белый храм. Прискорбен час прощанья.
В последний раз, перекрестясь на Крест,
Почту тебя минутою молчанья
И навсегда уйду из этих мест.

Блаженный край. Покой и утешенье.
Я выжил в одиночестве твоём,
Где все; мои потери и лишенья
Ты заглушил уменьем соловьёв.

Отшельникам и аистам отрада,
Я обойду, забыв скуфью в руке,
Бревенчатую келью за оградой,
Сторожку, что стоит невдалеке.

За кла;дбищем, по доскам обветшалым
Шумящую речушку перейду.
Спущусь правее, постою; устало,
К источнику святому припаду.

Журчи, журчи, не знающий печали,
С самозабвеньем славящий Творца.
Омой скорей, разлуку облегчая
И голову, и ру;ки чернеца.

…Ну вот и всё. Я оглядел дубравы,
Луга, поля — забытый всеми край.
И в тон листвы (случайно ли кровавой?)
Шепчу одно — Прощай. Прощай. Прощай.

<24 августа 1990>
, п. Кя;рово






* * *

Проби;л мой час. Пора приспела.
Пойду, забыв отца и мать,
Своё нутро рубашкой белой
В воде юродства полоскать.

Пойду в подряснике потёртом,
Скуфью надвинув до бровей,
По бездорожью и потёмкам
Прельщённой Родины моей.

Усеют ноги густо цыпки,
Лицо и руки — пот и грязь,
И не один прохожий цыкнет,
Заразу подхватить боясь.

И буду я, гонимый всюду,
Повсюду пугалом ходить,
И одураченному люду,
Дурачась, что-то говорить.

Но люд, не слушая особо,
Турнёт, спокойствие храня,
И где-то безо всякой злобы
Камнями изобьют меня.

Но, встав, по весям и по градам
Продолжу прерванный свой путь.
Шпицрутены — людские взгляды —
Со всех сторон, не продохнуть.

А в ночь, когда плывёт пороша,
Скрывая жухлую траву,
Устану я в полях и рощах
Искать, где подклонить главу.

И буду я, безумно пялясь,
Совать от стужи пальцы в рот.
И то, что люди не распяли,
Мороз декабрьский дораспнет.

Когда ж душа простится с телом,
Исчезнет навсегда тоска.
…Пойду к Христу в рубашке белой,
Что так усердно полоскал.


<1981>





Псалом 41

Как олени спешат на источники вод,
Так желает душа моя к Богу.
Возжелала душа моя, Боже, к Тебе.
Жаждет к крепкому Богу, Живому.

Когда враг досаждает — прибегну к Тебе
И явлюсь пред лице;м Твоим, Боже.
Были сле;зы мои хлебом мне день и ночь,
Когда мне говорили — где Бог твой?

Вспоминая об этом, до плача скорблю,
Изливая в слезах свою душу.
Я же в место селения дивно пройду,
С гласом радости к дому Господню.

Что прискорбна, душе;, что смущаешь меня?
Уповай на единого Бога.
Исповедуй Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего Он спасенье.

Унывает душа, унывает во мне,
Потому от земли Иорданской,
От Ермонской земли вспоминаю Тебя
И от малой горы вспоминаю.

Бездна бездну зовёт гласом хля;бий Твоих.
Волны, воды прошли надо мною.
В день Господь заповедует милость Свою,
Ночью — песнь моя к Богу живому.

И молитва моя к Богу жизни моей.
Мой Заступник забыл меня, Боже.
Для чего я хожу, оскорблённый врагом?
Видишь, сетую от поношений.

Сокрушаются кости мои каждый день,
Когда мне говорят — где есть Бог твой?

Что прискорбна, душе;, что смущаешь меня?
Уповай на единого Бога.
Исповедай Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего утвержденье.


<23 мая 1982>,





* * *

Прибит на крест моей неправдой,
Че;м оправдаюсь пред Тобой?
Моя поруганная Радость,
Моя распятая Любовь!

В Твоей любви спасенье чаю,
Молясь, прошу только о том,
Чтоб жизнь минутою молчанья
Прошла перед Твоим Крестом.

А на Распятье непрестанно
Глядит Превысшая Небес,
И со скорбящим Иоанном
Сораспинается Тебе.

И я стою, свидетель третий,
Повесив на плечо клобу;к.
Звонарь вещает, а;ки пе;тель,
Мою порочную судьбу.

И проклял я своё лукавство,
В котором с колыбели рос.
— Душе; моя, душе;, покайся,
Да пощадит тебя Христос!

О, Боже мой, я весь проказа!
Целуя Твой кровавый пот,
Гвозди;ные целуя язвы,
Рыдаю горько, аки Пётр.





               ЖИВАЯ СМЕРТЬ
       



        И снова сон - хоть не смыкай глаза.
        Одна и та же мука до рассвета.
        Опять нам угрожают небеса.
        Опять несется страшная комета.
        Как молния пронзила небосклон,
        И пала в море, погреблась волнами.
        И поднялись ветра со всех сторон,
        И понеслись на землю скакунами.
        Ужасны вы, исподние сыны!
        Стопам не обрести желанной тверди.
        Дрожит, гудит - ни солнца, ни луны.
        Кругом тоска и призыванье смерти.
        О, Господи! Ужели доживу
        С живою Смертью наяву свидаться?
        В безумии хватаюсь за траву!
        О, травы, травы - нам не удержаться!
        Несет меня - душа кричит без слов!
        А как же Храм? Рванулся, что есть силы…
        Стоит мой Храм. Стоит без куполов.
        Живая Смерть, дай околеть, помилуй!
        Но ты бежишь, бушуешь за спиной.
        О, Боже Правый! Отыми виденье!
        Все, что угодно сотвори со мной,
        Но сохрани Свой Дом от сокрушенья!

       



           РОДНАЯ РЕЧЬ
       

        Родная речь - Отечеству основа.
        Не замути Божественный родник,
        Храни себя: душа рождает слово -
        Великий Святорусский наш язык!

        † † †
        Вершины в наше время не для всех.
        У каждого по рвению житье.
        И лезем мы из гордости наверх,
        Являя всем исподнее свое.
        Любой бы на пророка был похож,
        Не променяй Служенье на уют.
        И Правду отовсюду гонит ложь,
        Любовь Святую распинает блуд.
        Нам стало тесно. Не туда растем.
        Что высота, когда желанна ширь!
        И, потрясаем попусту перстом,
        Не делая ни шагу для души.
        И вроде проповедуем о том,
        И, кажется, радеем за страну.
        Откуда же Гоморра и Содом?
        Откуда направление ко дну?
        От нас! От нас! И только лишь - от нас!
        Ведущий и ведомый слеп и глух.
        Какая Вечность! Подавай сейчас!
        Какое Царство! Плоть попрала Дух!

        † † †
        Мы дожили! В чести последний вор!
        Все, как один, довольствуются лжею.
        Одеть свое - как выйти на позор.
        И потому все облеклись в чужое.
        О, русский куколь, шлем надежный мой!
        Подвижникам Святой Руси твердыня!
        Сегодня ты монахам, как бельмо.
        И слышу за спиною: "Впал в гордыню.
        Он в прелести! Раскольник и лжебрат!
        И старцы от него остерегают…"
        И вот уже и женят и мертвят,
        И даже плюнуть в гроб не забывают.
        Стоящие у левого плеча!
        Конечно же, я многого не вижу.
        Но, грозный обличитель, отвечай, -
        Гордыня в том, что мне родное ближе?
        Смирение - чтоб чуждое носить,
        И кровное подвергнуть поношенью?
        О, отреченцы матушки Руси!
        Избави, Боже, ихнего смиренья!
        Но вы - не Родина, и Родина - не вы.
        И мой народ простит мои причуды.
        И русский куколь снимет с головы
        Не ваше жало, а топор иуды.

        † † †
        Надмирный Путь лампадно просветлен.
        Струится, как молитва боголюбца.
        И звездам тесен чистый небосклон, -
        На грешный дол Благою Вестью льются.
        Не может радость быть в себе самой.
        Ей нужно изливаться для чего-то.
        Она подобна туче дождевой,
        И все равно, где горы, где болото.
        Оставь земное. Выйди к Небесам.
        Расстанься на немного с суетою.
        Творение апостольствует нам,
        А мы закрыли души на святое.
        О, Таинство великой Тишины!
        О, Красота, не взысканная нами!
        Премудрости и Святости полны
        И воды, и земля под Небесами.
        Не ведает страданий Красота!
        Тоска-печаль - когда Ее заглушим.
        Душа без Красоты, что сирота.
        Не сиротите, обожите души!

        ОТШЕЛЬНИК
        Он полюбил ночное предстоянье,
        Творил молитву, духом сокрушаясь.
        И сердце отзывалось призыванью,
        И радовалась Имени душа.
        Но иногда случались наважденья.
        Душа вступала в холод и тоску.
        И не было ни слез, ни умиленья,
        И сердце не внимало языку.
        И, направляясь к ложу на рассвете,
        Он воздыхал - забыл меня Христос.
        …Он получил, и даже не заметил:
        Без Благодати - что бы он понес?

        † † †
        Свеча на подоконнике в ночи -
        Последнее кому-то упованье.
        И жук, и жаба скачут у свечи.
        Ну, кто бы знал об их существованьи!
        Бог попустил. И радуется бес
        Бесстыдному круженью хоровода.
        О, скачущая нечисть! Не к тебе
        Стучатся в дверь в любое время года!
        Не лезь в пророки, попирая чин,
        Не засти свет, распространяя басни!
        …И жук, и жаба скачут у свечи.
        И то ли будет, коль она угаснет.

        † † †
        Полночь. Храм. Над куполом луна.
        Колыбелит душу Млечный Путь.
        - Господи! Какая тишина!
        Словно в детстве, выдыхает грудь.
        Красоты устам не передать.
        Разве Божье людям по плечу?
        - Господи! Какая благодать!
        Как ребенок, в Небеса шепчу.
        И, как в детстве, слез не утаю,
        Услыхав Архангельскую Весть…
        Что мне рай! Я и сейчас в раю.
        Главное, что Ты на свете есть!



Если тебя неудача постигла,
Если не в силах развеять тоску,
Осенью мягкой, осенью тихой
Выйди скорей к моему роднику.

    За родником — белый храм,
    Кладбище старое.
    Этот забытый край
    Русь нам оставила.

Если глаза затуманились влагой
Из родника поплещи на глаза.
Можешь поплакать, спокойно поплакать,
Кто разберёт, где вода, где слеза?

Видишь, вон там журавли пролетели,
У горизонта растаял их крик?
…А если ты болен, прикован к постели,
Пусть тебе снится целебный родник.

    За родником — белый храм,
    Кладбище старое.
    Этот забытый край
    Русь нам оставила.

Солнце Истины

Жду Тебя напрасно я
И в метель, и в дождь.
Солнце моё Ясное,
Скоро ль Ты взойдёшь?

Душу исцелило бы,
Заглушило б крик.
Солнце моё милое,
Покажись на миг.

Всматриваюсь пристально,
Но просвета нет.
Радость моя чистая,
Невечерний Свет.

Нет, не понапрасну я
Так молил судьбу, —
Встало Солнце Ясное,
Осветило путь.

Так восстань, душе моя,
Умолчи от слёз.
С нами Солнце Истины —
ИИСУС ХРИСТОС.

Сон мне приснился,
Очень странный сон.
Будто я слышу
Погребальный звон.

Тихо иду
В белой рубахе по полю,
И журавли
Словно кресты колоколен.

Ноги босые
За плечом сума.
Люди косятся:
Мол, сошёл с ума.

Тело устало
Ноет от вериг.
Где-то под сердцем
Шевели;тся крик.

Виделась в чёрном
Моя Родина.
Виделось диво:
Я — юродивый.



Повилика

Мой подарок будет невеликим.
Положу тебе я на колени
Не охапку розовой сирени,
А цветы душистой повилики.

Не смотри с таким недоуменьем,
Объясню попозже, а пока,
Позабудь, хотя бы на мгновенье,
Что вдыхаешь запах сорняка.

Чем он хуже многопетой розы,
Неприметный полевой цветок?
Может быть, что не особо розов,
Что не ломит запахом висок?

Непонятно, что тому виною,
Но порой одолевает стыд:
Сорняки обходим стороною,
Не желая замечать цветы.

Твои губы тронула улыбка,
Дышишь полем, головой склонясь.
…Если полюбила повилику,
Значит, сможешь полюбить меня.


<1978
г. Печоры


Псалом 41

Как олени спешат на источники вод,
Так желает душа моя к Богу.
Возжелала душа моя, Боже, к Тебе.
Жаждет к крепкому Богу, Живому.

Когда враг досаждает — прибегну к Тебе
И явлюсь пред лице;м Твоим, Боже.
Были сле;зы мои хлебом мне день и ночь,
Когда мне говорили — где Бог твой?

Вспоминая об этом, до плача скорблю,
Изливая в слезах свою душу.
Я же в место селения дивно пройду,
С гласом радости к дому Господню.

Что прискорбна, душе;, что смущаешь меня?
Уповай на единого Бога.
Исповедуй Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего Он спасенье.

Унывает душа, унывает во мне,
Потому от земли Иорданской,
От Ермонской земли вспоминаю Тебя
И от малой горы вспоминаю.

Бездна бездну зовёт гласом хля;бий Твоих.
Волны, воды прошли надо мною.
В день Господь заповедует милость Свою,
Ночью — песнь моя к Богу живому.

И молитва моя к Богу жизни моей.
Мой Заступник забыл меня, Боже.
Для чего я хожу, оскорблённый врагом?
Видишь, сетую от поношений.

Сокрушаются кости мои каждый день,
Когда мне говорят — где есть Бог твой?

Что прискорбна, душе;, что смущаешь меня?
Уповай на единого Бога.
Исповедай Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего утвержденье.


<23 мая 1982>,
г. Печоры

* * *

Прибит на крест моей неправдой,
Че;м оправдаюсь пред Тобой?
Моя поруганная Радость,
Моя распятая Любовь!

В Твоей любви спасенье чаю,
Молясь, прошу только о том,
Чтоб жизнь минутою молчанья
Прошла перед Твоим Крестом.

А на Распятье непрестанно
Глядит Превысшая Небес,
И со скорбящим Иоанном
Сораспинается Тебе.

И я стою, свидетель третий,
Повесив на плечо клобу;к.
Звонарь вещает, а;ки пе;тель,
Мою порочную судьбу.

И проклял я своё лукавство,
В котором с колыбели рос.
— Душе; моя, душе;, покайся,
Да пощадит тебя Христос!

О, Боже мой, я весь проказа!
Целуя Твой кровавый пот,
Гвозди;ные целуя язвы,
Рыдаю горько, аки Пётр.


<23 мая 1982>,
г. Печоры
Пресвятая Богородице, спаси нас!

Пускай по мне злорадствуют в аду,
И жар геенны душу обжигает.
К Святе;й Твоей иконе припаду;,
Моя Отроковице Преблагая!

О, Цвете несказанной чистоты!
Душа моя к Тебе взывает стоном:
Заступнице моя, когда б не Ты,
К кому б ещё прибегнул недостойный?

Мой верный Ангел, далеко стоя;,
Скорбит и плачет о моём лукавстве.
Не оттолкни ж, Владычице моя,
Когда пойду, убогий, по мытарствам.

О, как предстану я пред Судией?
(Замри, душе, заранее рыдая).
О, Дево, будь поддержкою моей,
Пред Ним — моим последним Оправданьем.

Рыдай, душе, покуда время есть,
Откуда ложь, откуда зло — не знаю.
За Сына Твоего готов на крест,
И сам же, окаянный, распинаю.

Моя Царице, Радосте моя,
Хоть Ты меня не осуди, настави,
И пусть мне ад — и из геенны я
Тебя благословлю, о, Пресвятая.


<19 июня 1982>,
г. Печоры

* * *

Когда пойду на суд душой,
Прошу я всех усиленно,
В могилу, занятую мной,
Забейте кол осиновый.

Что заслужил, то получил,
Что пользы в отпевании,
Когда и часу я не жил
В любви и покаянии.

Носил одежды чернеца,
Имея но;ров а;ховский,
Неправды не было конца
Под одеяньем ангельским.

Не вспомнится такого дня,
Прожитого по-Божьему.
Прости ж, мой Ангеле, меня,
За всё моё хорошее!

Друзья мои! Молю в слезах,
Составьте надпись частную:
«Здесь похоронен лжемонах,
Увы ему, несчастному!»

Он был второй Искариот,
Обеты не исполнивший.
Ему награда, всяк поймёт,
В утробе преисподнейшей...

Спаси вас, Господи, друзья!
Вы всё прекрасно поняли,
И надпись, под которой я,
С любовию исполнили.

Мной ваша преданность по гроб
Навеки в сердце впишется,
И от осиновых чащоб
Она мне эхом слышится.

Без вас мне будет нелегко
Тащиться тьмой кромешною,
Но видя, как вы прёте кол,
Я умирать помешкаю.

Вгоните в угол топоры,
(Опять прошу усиленно).
Пусть зеленеет до поры
Мой памятник осиновый.


<1983>,
с. Дуброво, Смоленщина

Горе мне

Я лежу на холме,
На холме стоит крест дубовый.
Ой, горе ж мне.

Летит ворон надо мною,
Говорит мне таковы слова…
Ой, горе ж мне.

— Тридцать лет ты жил и три года.
Так поди, взгляни, что ты заслужил.
Ой, горе ж мне.

За слова свои — тьму кромешную,
За дела свои — муку вечную.
Ой, горе ж мне.

Что ты каркаешь, птица чёрная,
Что пророчишь мне тьму кромешную.
Ой, горе ж мне.

Ты б летел себе к мертвечатине,
Я хоть и лежу, но пока живой.
Ой, горе ж мне.

Может, взыщет нас Всех Взыскание,
Матерь Божия, Богородица.
Ой, горе ж мне.

<1982


* * *

Что, Адам, сидишь ты против Рая
Птицей обречённою в сетях?
И на место чу;дное взирая
Руки простираешь, как дитя.
— Ра;ю, мой Раю;,
Ра;ю, мой Раю;.

Птицы забились в гнёзда,
Мир в этот миг не дышал.
Плачь же, пока не поздно
Вместе с Адамом, душа.
— Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Всё живое, тем словам внимая,
Плакало, Адам, вместе с тобой.
О, душе;, унылая и злая,
Если б ты постигла эту боль.
— Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Ныне на что надеюсь?
Весь уж в гее;не горю!
На не;бо взирать не смею,
Только Адаму вторю.
— Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

А;нгеле, хранитель, не отри;ни,
Что склоняешь скорбную главу?
Иль меня Господь из Книги жизни
Вычеркнул, как сорную траву?
— Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Слёзы, струясь потоком,
Смойте всю скверну с меня!
Не; был в аду потопа,
Видно, рождён для огня!
— Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.


<24 января 1985>,
г. Печоры


Нас куда-то несет в непроглядную Темь,
И погибельным вехам не видно конца.
Ложь и Смута окрест. Обратитесь в детей!
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.

И зовут купола к неземной красоте,
Но толпе по нутру больше злато тельца.
И коснется ль кого? Обратитесь в детей,
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.

Так доколе себя хоронить в суете?
Пусть несут мертвецы своего мертвеца.
Заклинаю живых: обратитесь в детей,
Обратитесь в детей и услышите голос Отца

***

Блажен, кто, наполняясь тишиной
И внемля ей благоговейным слухом,
В обыденном постигнет мир иной —
Дыханье созидающего Духа.

В любой букашке и любом листе,
В мерцанье звезд и на земле унылой,
Куда ни глянь — повсюду и везде
Таится Оживляющая Сила.

Царю Небесный, Душе Всеблагий!
Тобой живится всякое творенье!
Пошли, да не похвалятся враги,
Лицу России Воду Обновленья.

***

Сеем рожь, а косим лебеду,
Непрестанно ищем виноватых.
Строим рай, а вертимся в аду,
Узнавая в ближнем супостата.

Словоблудьем залита земля,
Каждый норовит в Евангелисты
И к кормушке, дабы опосля
Самому свернуть с тропы тернистой.

Плоть ликует. Дух уничижен,
Суета перечеркнула Вечность.
И страну десницею чужой
Волокут злорадно на увечья.

Наши души, от тоскливых дум
Обессилев, примирились с ложью…
Потому и сеем лебеду,
Называя всеянное рожью.

31 января 1993. Каменец

* * *

Молись, народ
Мне говорят (уж эти богословы!) –
Господь один, да разные пути.
Пора забыть оплошности былого,
И вместе ко спасению идти.

Даёшь любовь! Да здравствует терпимость!
Никто не прав! Никто не виноват!
Вне всяких вер над всеми Божья Милость!
Всё хорошо, и Ангел бесу брат!

Несутся отовсюду кривотолки,
Кто, дескать, может Истину объять?
Мол, зеркало разбилось на осколки,
И наша цель – всё заново собрать!

Лукавый люд! Почто блукать словами?
(Да сгинут Православия врази!)
Ведь зеркало, составленное вами,
Обезобразит, но не отразит.

О, древней башни новые прорабы,
Кому на пользу вавилонский лад?
Я и гроша за истину не дал бы,
Которую сплели из полуправд!

Неслыханное прежде ослепленье,
Подмен или измен угарный дым:
Величить отступленье просвещеньем,
Гордиться отступлением своим!

Охальники родимого порога,
Доколе околесицу пороть?
Да, Бог один. Откуда ж истин много?
Или уже не Истина – Господь?

А тьме и Свету – не соединиться!
Не прогадай, благовеститель лжи.
Коль издыхал у собственной пшеницы,
Спасёшься ли у сорняков чужих?

О, сеющие пагубное семя!
Не за горами воздаянья час!
Что широта, возлюбленная всеми?
Бог уготовал узкий путь для нас.

Экуменизм – постылая блудница!
Она душой о чадах не болит.
И дом её со срамом разорится
Погаными, с кем пред детьми блудит.

О, кривовер! Не сам ли раздвоился,
Головушкой вертя по сторонам?
Иль позабыл? – Христос не разделился,
И вера благодатная – одна!

Молись, народ, о Чистоте радея,
От Храма Божьего не отврати лица.
Не отпадай, внимая блудодеям,
Но стой за Православье до конца!

12 августа 1996. Скит Ветрово

* * *

Дорогие мои, это всё!
Отовсюду хула и глумленье!
Нас теперь только чудо спасёт,
Да хотим ли мы сами спасенья?

Где народ мой? Ау! Что со мной?
Я не вижу родимого люда.
Потому-то и правят страной
Подлецы, проходимцы, иуды.

Наши души пускают на слом.
Нам шипят, указуя на стойло.
И молчим, позабыв обо всём,
Всё меняя на горькое пойло.

И не чуя особых утрат,
Мы таскаем чужие обноски,
И в припадках заходимся в лад
Жеребцам и кобылам с подмостков.

Окропить бы Крещенской водой
Одержимых безудержной корчью.
Русь моя! Боль моя! Что с тобой?
Кто навёл эту тяжкую порчу?

Горе, горе над Русской Землей!
Разгулялись в открытую бесы.
Размелькались, под хохот и вой,
И рога, и копыта, и пейсы.

О, народ мой! Довольно дремать
Помолись перед Подвигом Богу.
Православная Родина-Мать!
Двери ада тебя не возмогут!

16 января 1997. Скит Ветрово

* * *

Триединая Русь



Дорогие мои! Что же мы натворили, наделали?
Опорочила всё! Растерзала Отечество гнусь!
Триединая Русь! Русь Великая, Малая, Белая,
Кто тебя разделил, неделимая Русь?

Отстрадали отцы, отошли во обители лучшие.
Нам бы Веру и Мужество их в искупительный час!
А братаясь вовсю с палачами безвиннозамученных,
Попираем отцов-матерей, убиенных за нас.

Триединая Русь! Ты земное подобие Троицы.
И прискорбна душа за напоенный ложью народ.
Возрождайся, ликуй перезвоном воссозданной звонницы,
Триединая Русь, Православный Оплот.

14 мая 1997. Полоцк

* * *

Ликует Рим
Ликует Рим в языческом веселье.
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену «Колизея»
Служителей распятого Христа.

Патриции, изяществом блистая,
Не драли горло в непотребном «бис»,
Не тыкали в страдающих перстами,
Достойно опускали пальцы вниз.

Наверное, большое наслажденье
Испытывал народ от этих встреч,
И тех, кто обречён на усеченье,
Согласно знаку поедает меч.

О воины, почто забыта слава?
Вчера герои – ныне палачи!
Всех потешая зрелищем кровавым,
О беззащитных тупите мечи.

И вновь ведут на новые мученья
Того, кто стар и кто кричаще юн.
И всех, приговорённых на съеденье,
По одному бросают ко зверью.

Но тихий отрок, сам идя на муки,
Перекрестился, слыша грозный рык,
Прижал к груди крестообразно руки,
На небо поднял просветлённый лик.

И царь зверей, подняв завесу пыли,
Раскинулся, рыча, у детских ног.
И точно гром, трибуны возгласили:
– Велик и славен христианский Бог!

Блаженны вы, невинные страдальцы.
Молитесь Богу день и ночь за нас.
Наверняка, опущенные пальцы
Готовит нам уже грядущий час.

Святая Русь, Рассеюшка, Рассея,..
Сидишь над Вавилонскою рекой,
А впереди застенки колизеев –
До них осталось нам подать рукой.

Когда душе придёт пора мучений,
И призовёт меня Господь на крест,
Любители кровавых развлечений,
Благословляю ваш безмолвный жест.

Да укрепит тебя в душе Всевышний
Когда настанет наш с тобою срок.
Одно бы только нам тогда услышать:
– Велик и славен христианский Бог!

Ликует Рим в языческом веселье.
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену колизея
Служителей воскресшего Христа.

* * *

Радость моя, наступает пора покаянная,
Радость моя, запожарилась осень вокруг,
Нет ничего на земле постоянного,
Радость моя, мой единственный друг.

Желтое, красное — все разноцветное,
Золотом, золотом устланы рвы.
Прямо в лицо роднику безответному
Ветер повыбросил мелочь листвы.

Затосковали деревья бесправные,
В ризах растерзанных гибели ждут.
Лишь золотые Кресты Православные,
Радость моя, нас в бессмертье зовут.

Радость моя, эта суетность грешная
Даже на паперть швыряет листы.
Но возжелали покоя нездешнего
Белые Церкви, Святые Кресты.

Их не прельщают купюры фальшивые,
Не привлекает поток золотой,
Нужно ли Вам это золото лживое,
Вам, лобызающим вечный покой?!

Белые Церкви светлеются издали,
Благовествуя о мире ином,
Живы еще Проповединки Истины,
Радость моя, не скорби ни о чем.

Белые Церкви исполнены кротости,
Ими доднесь освящается свет.
Радость моя, что кручинишься попусту,
Белым Церквам нынче тысяча лет.

Выжили Вы, бессловесные Зрители,
Бури прошли, расточились врази.
Сколько всего за века перевидели
Белые Церкви, Осколки Руси ?

Белые Церкви плывут в Бесконечности,
О, Кладенцы неземной Чистоты !
Непокоренные Граждане Вечности,
Белые Цериви, Святые Кресты.

Вас не касаются запахи тленные,
Этот октябрьский отчаянный пир.
Белые Церкви — Твердыни Вселенныя,
Не устоите — развалится мир.

Звон колокольный летит сквозь столетия,
Встретим же в Храме молитвенный час:
Радость моя, мы с тобой не заметили;
Осень уже за порогом у нас.

Сентябрь 1987 г.

* * *

А мне в России места не нашлось.
Такое, впрочем, не с одним бывало.
Не со времен ли оно певелось,
Не многих ли чужбинушка смиряла?

О Родина! Ты, как и мать, одна!
И потому не требую отчета
За ту свободу, что даешь сынам —
Свободу восходить на эшафоты.

Распятая! Ужели это ты?
Стою, на все взирая изумленно,
И узнаю в знаменах — лоскуты
Хламиды Иисусовой червленой.

Страна моя! Туда ли ты глядишь?
В земное тычут каверзные пальцы.
И ты к земному — на погост спешишь,
В поводыри призвав христопродавцев.

Почто, от неба лик отворотив,
Позарилась на западные блески,
И все свое родное осудив,
Рядишься в лилипутские обноски?

И потешая скопище раззяв,
Иное избираешь направленье…
Стезя чужая — не твоя стезя!
Чужой и не вместить твое стремленье.

О время! О смятенье без конца!
И стыд, и честь! Позорища и храмы.
Все выше, выше пьедестал тельца,
Все четче зрак насильника и хама!

И многие у гроба твоего
Хотят застыть в почетном карауле.
И злобствуют, не ведая того,
Что в слепоте на Божье посягнули.

Да судит Бог! Не указуя нань.
Речь не о них. Не об иудах слово.
Кто пышет злобой — пожинает брань.
Все было ране, ничего не ново.

Россия-Русь! Куда б ты не неслась,
Оборваной, поруганной, убогой, —
Ты не погибнешь, ты уже спаслась,
Имея столько Праведных у Бога!..

11 января 1993, д. Боровик

* * *

Принимай гостей, Москва, хлебом-солею,
Вспомни звание достойное свое.
Звонари, вам начинать богомолие,
Разгоните с куполов воронье.

Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

Так лети же над землей, радость велия,
Славу Божию вещает Небеса.
На Святой Руси Святое веселие,
Как один поют голоса.

Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

Приидите, Православия любители,
Песньми воспоим Родившую нам Свет.
Торжествуйте, храмы и обители,
Нашей Церкви нынче тысяча лет.

Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

Веселися о Христе, Русь Крещеная,
Свечи, образа, кресты, куда не глянь.
Православной верой просвещенная,
Ты еще жива, моя земля?

Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

Так красуйся и ликуй, Церковь Русская,
Лик Твой и величествен и строг.
Воронье, вам не стерпеть этой музыки.
О, языцы, яко с нами Бог.

Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

Нынче память всех святых наших сродников,
Днесь вам с упованием молюсь.
Не оставьте нас, Христовы угодники,
Да не сгинет от безбожия Русь.

Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

4 января 1988, с. Родовое

* * *

А мы живем в безумную эпоху
Под игом отщепенцев и иуд.
Златой телец, Насилие и Похоть
Трехглавым змием пожирают люд.
Правитель слаб, совсем утоп в стакане,
Чужой бедой не омрачить чело,
Безмолвствуя братушкам на Балканах,
Воюет на седалище зело.
Но в битве сей не только он умелец:
За океаном, на другом краю,
Служитель тьмы — верховный Извращенец
Огнем и смертью держит власть свою.
Стальные птицы клювами стальными
Уничтожают братский наш народ.
Россия! Встань! Ужель смолчишь и ныне?
Не оборвешь стервятников полет?

* * *

Золотари


В России раньше цену знали
И человекам, и вещам.
Золотарями называли
Служителей отхожих ям.

И, так сказать, добро людское
Текло подальше от людей,
Не прорывалось к нам рекою,
Не наполняло площадей.

А ныне время непростое,
Чему угодно путь открыт,
И все такое золотое
С подмостков и страниц смердит.

Коли поверхностно послушать,
Все о душе, хоть невпопад,
Но, к сожалению, о душах
И душегубы говорят.

О золотарь, с пером иль кистью
Почто обожествляешь срам
И из своих отхожих истин
Пытаешься построить храм?

1993 г.

* * *

Двадцатый век почти на издыханьи.
Без двух минут, и он уже в пути.
Ну, что ж, прощай. Тебя бы не стихами —
Вселенской панихидой провести.
Ты был жесток, нещаден на расправу,-
Еще бы — силы ада поднялись! —
И, называя правое неправым,
Водил низы на Голубую Высь.
Нас страшно покорежило в те годы,
Да и поныне на виду рубцы.
Но многие от нашего же рода
Сплели себе нетленные венцы.
А где венцы — там, значит и победа!
Повержен ад, и смерть, как тать, бежит!
И Русь моя, исполненная Света,
Пред Божиим Предстолом предстоит.
И как бы мир не собирал каменья,
Не призывал идти в последний бой,
Русь устоит и в будущих сраженьях,
Встречая верных в Выси Голубой.

23 февраля 1998 г., Скит Ветрово

* * *

Ты говоришь, скривив лицо в страданьи,
Что мир погиб в неправде и во зле,
Но если уж Христа, Христа продали,
То что не продается на земле?
От панагий до разовых салфеток,
От украшений до могильных плит.
Всем под луною вертят так и этак,
Но только покаянье устоит.
Со всех сторон одни и те же фразы,
С амвонов и трибун похожий стиль,
Проказа же останется проказой,
На чьем бы теле не пришлось цвести.
И берег левый вряд ли станет правым,
И берег правый… впрочем, суть ясна.
Зачем мудрить, зачеркивая здравость?
Что общего за искученьем дна?
И пусть толпою лжепророки ходят,
В погонах или рясах — все равно,
На дне соединенье происходит,
Но горе вам, спешащие на дно.

* * *

А Ироду спасения не чаять:
За злодеянье милостей не ждут.
Младенцы, умерщвленные мечами,
Доныне у Престола вопиют.
Их много тысяч! Страшное счисленье!
История свершенное хранит,
Которое по счету поколенье
Царя жестокосердного клеймит?
О нем ли речь? Что нового на свете!
Поистине, Терпенье без границ.
О, матери! Прости меня Содетель,
Что называю так детоубийц!
И все-таки! О, матери! Доколе!
Я заклинаю ради всех святых!
Не убивайте жмущихся от боли
Незрячих, безголосых, но ЖИВЫХ!
Не умножайте скорби над страною!
Не слушайте губительных речей!
Но лекари недаром белизною
Задернули обличье палачей!
О, Родина! Ты словно в исступленье
Себя решила извести совсем.
Какого мы хотим благословенья?
На каждый день — кровавый Вифлеем!
Кровавит мир! Кровь все-таки водица!
По всей земле великий недород!
О, Пресвятая Дево! Как молиться?
Стал иродом-народом мой народ!
Но жив Господь! Любое преступленье
Несет с собою высший приговор:
Родившиеся станут отомщеньем
За убиенных братьев и сестер!




* * *

Любите Родину! Она у нас одна.
В благословенье Господом дана.
У Царственной отнюдь не царский вид,
Но Истину, как некогда хранит.
И пусть себе гогочущие скачут,
Нам Сказано: Блаженны те, кто плачут.
А значит, есть Надежда и в кручине!
О, Родина! Души моей Святыня!

Народу!

Поверженная срамословьем,
Страна в отчаяньи лежит.
Никто отныне не блудит:
Все занимаются любовью…
Мой замордованный народ!
Печальна полоса невзгод,
Прискорбна общая разруха,
Но страшно поруганье духа!
Когда глаголющие лживы,
Когда все силы – для наживы,
Когда забыто благородство,
Когда любуются уродством,
Когда в чести самцы и самки,
А целомудрие на свалке,
Когда содомляне вещают
И нормой срам провозглашают,
Когда священное обрыдло,
Тогда ты не народ, а быдло!
Не потому ли, по заказу,
Выносят мерзость и заразу?
Чтоб жрали и хлебали пойло,
Чтоб горницей казалось стойло,
Чтоб принародно оголялись,
И без конца совокуплялись,
Теряя разум в наслажденьях,
И утопая в испражненьях,
Чтоб, обезумев от зловонья,
Забыли о простом законе:
Толпе, без чести, без стыда,
Не стать народом никогда!

* * *
Душа страны – народ.
Душа народа – вера.
Но вера без Христа – исподний чад.
В Спасении опасны полумеры,
Два направленья – в Царство или в ад.
Не вемы ни чистилищ, ни предцарствий,
Все в этой жизни, дале – Божий Суд.
Жил со Христом? Иди с Христом и царствуй.
Был христоборцем – плач среди иуд.
Какое единенье Света с тьмою?
Имеем единенье Родников.
Анафема – глаголющим иное!
Любовь тому, кто не попрал Любовь!

* * *
Господи мой, Господи! Солнце бытия,
Господи мой, Господи, Радосте моя!
Господи мой, Господи, Повелитель лет,
Господи мой, Господи, Трисиянный Свет.
Господи мой, Господи, Сущий в Небесех,
Господи мой, Господи, Милующий всех.
Господи мой, Господи, Красота красот,
Господи мой, Господи – Поводырь сирот.
Господи мой, Господи, Вечная Любовь,
Господи мой, Господи, Покровитель вдов.
Господи мой, Господи, Всеблагий Творец,
Господи мой, Господи – Праведным Отец.
Господи мой, Господи, Судия судей,
Господи мой, Господи, Любящий людей.
Господи мой, Господи, В безысходный час,
Господи мой, Господи, Не остави нас.

* * *
Зазывают в Эдем. Но лукавые речи не слушай:
Что красоты чужие, коль нет Чистоты и Любви?
Рай для плоти всегда опаляет и совесть и душу,
Есть наследие — Русь – обрети, обживи, обнови.
Да не станет тебе эта ширь, эта даль, как неволя,
Да не будет давить необъятный родной небосвод!
Не суди отчий дом за щемяще заросшее поле, -
Разве только его заполынили ветры невзгод?
Оскудело нутро, обмелела душа у народа,
И толпятся у луж, родники не особо нужны.
Побежденные похотью требуют сраму свободу,
О, свобода греха — разорение чудо-страны!

* * *
Мы засорили суетой
И головы и души,
И видим-слышим только то,
Что жаждем видеть-слушать.
И все идет наперекос,
И жизнь копейкой стала,
Забот и дел не мерян воз,
А нам все мало, мало.
И только охаем-кряхтим,
А жизнь все хуже, хуже,
Расстаться с возом не хотим,
И надрываем души.
А нам вобрать бы навсегда,
Чтоб не жалеть о многом:
На свете есть одна беда –
Не повстречаться с Богом.

* * *
Заколоченный дом. Нет печальней картины.
Кто-то строил и жил, но пришла круговерть.
Все быльем поросло, ни людей, ни скотины,
Гой ты, матушка-Русь! Нету мочи глядеть!
И народ уж не тот, и природа устала
Охолаживать ливнями, жалить огнем.
Но вода и огонь опадают помалу,
Пьяным горе не горе – поэтому пьем.
Лопухи да бурьяны, березки да ивы,
Уж ни сеем, ни пашем, и гнезда не вьем.
И глаза не мозолит у окон крапива,
И душа не болит, что избенка на слом.
С нами явно беда, безысходность сковала,
Дали волю-недолю себя изводить.
И деревня поверженным витязем пала,
И страна в ожидании: быть ей – не быть?

* * *
Народ всегда разумен, а толпа
Всегда пошла, безумна и слепа.
Ужасней мора для страны любой,
Когда народ становится толпой.
Когда на трон возводится порок,
Когда герой Отечества – игрок!
Тогда жратвой становится еда,
И пойлом изгоняется вода.
Но не прикрыть обилием для брюха
Крушение и оскуденье духа.
Без Духа нет народа – что потом?
Без ада ад, огонь или потоп?
Ужели наша Родина пропала?
Ведь верных – капля в море – страшно мало.
Количество тут вовсе не при чем:
Дух Родины витает и в одном.
Чтоб некогда во многих водвориться,
И новою страною возродиться.

* * *
Есть Лики, лица, физии и рожи
(Отчасти знают все, на что похожи).
О Лике можем только лишь мечтать,
Его творит Христова Благодать…
Лицо имеет тот, кто честь имеет,
Кто Родину свою, как мать жалеет,
Кому нутро беда ее щемила,
Кому Святыня – отчая могила…
А кто спесив, и любит лестью жить,
Тот может только физию носить
(Не обезсудьте – правда заставляет –
И среди нас, увы, таких хватает)…
Но есть еще блудливые скабрезы –
Пошлящие с подмостков люди-бесы.
У этих не отыскивай лица:
Там только рожи ихнего отца…
Речь не о них. Храните свои лица,
Чтоб в Вечности им Ликами светиться.

* * *
Как ни живи, а Бога не гневи.
Есть истина извечная, простая:
Собрание людское без любви –
Не братство, не сестричество, а стая.
Что пользы суесловить о святом,
Когда душа во тьме грехополосиц?
…Не всякая обитель — Божий дом,
Не всякий черноризец – Богоносец.
Дай, Боже, нам вобрать чужую боль,
Ни саном, ни жезлом не величаться,
Жить, как дышать, повсюду быть с Тобой
И никогда Тобой не прикрываться!
Господу нашему
Иисусу Христу
Ты есть! И это все! Я счастлив этим!
Исполнилась Тобой душа моя!
Есть Правда и Любовь на белом свете,
И велий Смысл земного бытия!
Ты есть! И это так! И Ты – со мною!
И жалок зложелатель за спиной:
Что может быть худого под луною,
Когда твоя Десница над луной?

* * *
В путь нелегкий и неблизкий,
Сквозь дожди и тьму,
Только посох материнский я с собой возьму.
Будет летнею порою руки охлаждать,
Будет лютою зимою душу согревать.
Помолюсь перед дорогой, молча помолюсь,
И у самого порога с духом соберусь.
И к лазури на раздолье выйду не спеша,
Мир тебе, святая воля – радуйся, душа!
Медный посох, тонкий посох, медная труба,
Неужели ты мне послан, как моя судьба?
Не оставь меня, родная, помоги мольбой,
Сколько будет, сам не знаю,
Длиться путь земной.
А покуда срок не вышел – в келии сижу,
Ожидая знака Свыше, на него гляжу.

* * *

Полночное моленье


Когда придется умирать,
Душа начнет перебирать –
На чем бы утвердиться.
Тогда никто не будет мил,
Когда уже не станет сил
Ни плакать, ни молиться.
В потоке непрерывной лжи,
Что называли словом жизнь –
Забрезжит утешенье.
Не наши громкие слова,
Не велехвальная молва –
Полночное моленье.
Когда при полной тишине,
С иконами наедине,
Благословенным часом,
О целом мире забывал,
Христово Имя призывал,
Дышал Сладчайшим Спасом.

* * *

Мама утром меня подымала,
Поставляя на стол калачи.
Мама утром меня согревала
Пробуждением русской печи.
За окошком метель завывала,
Все дороги, видать, занесло,
Только это ничуть не пугало:
Мама в доме, а значит – тепло.
Нас тогда не белили ненастья,
Каждый грезил о крае земли.
Мы искали какое-то счастье,
И, конечно, искали вдали.
Как бы не жили – знали – любимы!
Где бы не были – знали – нас ждут!
Материнской любовью хранимы,
Возвращались в родимый уют.
Было с мамою ясно и просто,
Но однажды посупился дом:
Жизнь свою огражденьем погоста
Разделили на до и потом.
Но потом не житье – доживанье,
И не видятся дали светлей…
Жизнь без мамы сродни расставанью
И прощанию с жизнью своей.

* * *

Не наглядеться и не надышаться
И видами, и воздухом родным.
Какое счастье – за морем скитаться?
Какая радость – быть всегда чужим?
Как можно жить без племени и рода,
Без Родины и русских куполов?
…Не знает даже мертвая природа,
Чтоб дерево без корня зацвело.

* * *

Не случайно природа страдает –
У дорог догорают кусты.
О, земля! Что тебе не хватает?
Чистоты… чистоты… чистоты.
Каждый плачет, когда потеряет,
Поминая былые мечты…
О, душа! Что тебе не хватает?
Чистоты! Чистоты! Чистоты!

* * *

Ты знаешь, можно так ограбить,
Что сам заплатишь за грабеж:
Довольно слово испохабить,
И ты уже другим пойдешь.
Речь о подмостковых раденьях,
Срывающих огромный куш.
Иль есть другое ограбленье,
Страшнее ограбленья душ?
Храни себя от этой гнили.
Не соглашаешься, чудак?
Скажи, кого обогатили
Вытье и дерганье макак?
Нет, обезьяны неповинны –
Там и рога, и стук копыт,
И это лишь тому не видно,
Кто стал заложником толпы.

МОЛЕНЬЕ

О чём просить мне в жизни этой?
О всепрощении грехов,
Чтоб до нездешнего рассвета
Со мной была Твоя Любовь.

Прости, Всечудный, согрешенья,
Развей унынье, аки дым,
И дай в последнее мгновенье
Угаснуть с Именем Твоим.

1 ноября 2018
Зелёный Бор
СЕЯНЬЕ

Об утратах жалеем,
Не желая понять:
В этой жизни мы сеем,
Чтобы в будущей жать.

От рожденья до смертного ложа
Мы идём по дороге утрат.
Что грустишь, неизвестный прохожий,
Провожая печальный закат?

Для кого-то он станет последним,
Для кого-то, наверное, нет…
Чья душа после ранней обедни
Повстречает Божественный Свет?

Мы страданьями сеем. Родные!
Бог Распятый смириться велит,
Чтобы наши утраты земные
В Царстве Света плоды принесли.

Не любимые мiром страданья!
Как нужны вы в подлунном краю,
Чтобы здешние плач и рыданья
Стали радостью вечной в Раю.

16-19 ноября 2018
скит Ветрово


СЕРДЦЕ ГОЛУБИНО

С любовью везде простор,
со злом везде теснота.
Народная мудрость

Всё в нас. И счастье, и несчастье,
И жизнь, и смерть, и свет, и тьма.
Не только в Божьей, в нашей власти
Простить, а не сходить с ума.

О человек! Твои глубины
Тебя погубят иль спасут…
Но если сердце голубино,
Душе не страшен Страшный Суд.

23 ноября 2018
скит Ветрово


СНЕГИРИ

На душе светло, как на Празднике!
За окном бело, всё горит.
А на яблоньке и под яблонькой
Чудо-яблоки — снегири!

Поутру пурга всё покрыла тьмой,
Но заря смирила пургу.
Диво дивное — снегири зимой,
Снегири зимой на снегу!

Счастье детское навсегда со мной,
Как пасхальное берегу:
Снегири зимой, снегири зимой,
Снегири зимой на снегу!

29 ноября 2018
скит Ветрово


ТАИНСТВО

Надменный разум к Истине стремится,
Но без смиренья он самоубийца.

Рассудок ищет ко всему ключи
И только множит пагубное знанье.
О светлячок, мерцающий в ночи,
При свете Веры суетно мерцанье.

Нам Таинство постигнуть не дано:
Уму высокоумье не подмога.
Вкушаю Хлеб, из Чаши пью Вино
И освящаюсь, принимая Бога.

2-3 декабря 2018
скит Ветрово


РЫБА

Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17:21).

Гудит, ревёт, страшит волна большая,
Тот не поймёт, кто в море не бывал.
Всё на пути нещадно сокрушая,
Несёт и мрак, и смерть девятый вал.

Стреляй, кричи — ни выстрела, ни крика,
Не заглушить суровую волну.
Не видно рыбы малой и великой:
Ушла, где бури нет — на глубину.

Там при любом жестоком урагане
Она спокойно плавает в тиши…
И мы как рыба в жизни-океане,
И наш покой на глубине души.

12 декабря 2018
скит Ветрово


НАРОД И ВЛАСТЬ

Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным? (Пс. 2:1).

Желанье власти — пагубная страсть,
А ропот — проявление недуга.
Друг друга сто;ят и народ, и власть,
Извечные противники друг друга.

Ни мысли, что душе идти на Суд,
Ни веры, ни желанья совершенства:
Живут безпечно и блаженства ждут
Забывшие Подателя блаженства.

Не потому ль раздорам нет конца?
Тупик и мрак — ни света, ни исхода.
Народ отворотился от Творца,
Как власть отворотилась от народа.

Просвета нет. Хотим иль не хотим,
Не исцелить нарыв площадным криком.
Лавинный путь страны необратим:
Всё ближе пламя пропасти великой.

16-18 декабря 2018
скит Ветрово

БЕЗ ГОРIЛКИ

Щоб клятим москалям зробить позор,
Борец с горiлкой з разумом младенца
Собрал холопов-гопников в собор
И принялся выделывать коленца.

И после перебранки часовой
Ожившие герои из Мурзилки
Избрали отщепенца головой…
Что значит не попить с утра горiлки!

18 декабря 2018
скит Ветрово
ТОСКА ПО ПЛЕНУ

И моя душа тоскует по Советскому Союзу.
Уральский протоиерей

На река;х Вавилонских… Известны печальные строки,
Но касались, как видим, и там покаянных глубин.
На советских реках говорить запрещалось о Боге:
Плен советский безбожный страшней вавилонских чужбин.

Что за время настало? Откуда повсюду подмены?
Стал монахом тиран, всесоюзным курортом — ГУЛАГ.
Позабыли отцы, вспоминая доступные цены,
Что людей зарывали тогда без молитв, как собак.

Мне напомнят, конечно, счастливое детство у моря,
Целину, кукурузу, коммуну за ближней межой.
И кино про уборку, и пир на колхозном просторе —
Был бы рад за людей, если б те не платили душой.

Кто припомнит картину: в Артеке ребячья ватага,
Все с крестами несутся и славят безбожную власть?
И представить смешно: не для всех черноморское благо,
Без удавки на шее в Артек никому не попасть.

Хоть родился в Союзе, однако советским я не был.
И не прыгал, как все — человек покорил небеса!
Я на небо глядел, на бездонное звёздное небо,
И скорбел, что когда-то навечно закрою глаза.

Не вступал в комсомол, с малолетства претила измена,
Крест нательный носил, но тайком, опасаясь невзгод:
Плен советский намного страшней вавилонского плена —
Становился безбожной ордой православный народ.

Две дороги в стране. Вы шагали к победам упрямо,
Высоко поднимая плакаты и с идолом стяг.
Вы смотрели на стройки, а мы на развалины Храмов.
Вы стремились вперёд, чтоб, дойдя, пировать на костях.

Ум и совесть, и честь — только партия этим владела! †
Остальных обрекла жить без совести, чести, ума.
И душе ничего! Пятилетки и стройки для тела!
Всех, кто думал иначе, ждала иль сума, иль тюрьма.

Слышу слева и справа истошные вопли-укоры —
Мол, отец фронтовик, а сынок на отца восстаёт.
Но отвечу исчадьям взрывавших святые соборы:
Мой отец воевал, защищая не власть, а народ.

Забывается всё, и святое мешается с тленом.
Кто когда на Руси оды тяжкому игу слагал?
Был ли русич такой, чтобы он, воротившись из плена,
Воспевал полоненье и чтил юбилеи врага?

Таковых не бывало: иуд на Руси отлучали,
Величали Святой нашу Матушку-Русь неспроста.
Шли за веру на смерть и потомкам своим завещали:
Рускiй — значит Христов, Русь не может стоять без Христа!

На реках Вавилонских молчали органы и трубы,
И ведомые в плен возносили молитвы Творцу…
Коль тоска — смертный грех, то по плену тоска грех сугубый,
И служителю Правды об узах тужить не к лицу.

20-22 декабря 2018
скит Ветрово
† Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи! Советский лозунг.


О НРАВЫ!

Во все века грехопаденья хают,
Во все века мостят дорогу в ад…
О богоборном прошлом воздыхая,
Безбожники безнравственность клеймят.

Но отчего же недруги порока
Не разглядели своего лица:
Возможно ли быть нравственным без Бога,
Переписав Заветы у Творца?

Неверие не может быть залогом
Ни радости, ни безмятежных дней.
Безнравственно быть нравственным без Бога,
Но с Богом быть безнравственным страшней.

Никто да не прельстится мыслью ложной —
Безнравственным быть с Богом невозможно!

22-24 декабря 2018
скит Ветрово
В ЛЕСУ

В местах безлюдных явственнее Вечность,
Возвышен дух в заснеженном лесу.
И дерева в нарядах подвенечных
Белы, чисты и тянутся в лазурь.

Молчит земля в сияньи самоцветов.
Горит, искрится под ногой тропа.
Но в дольнем царстве чистоты и света,
Как звуки ада — близкая пальба.

И омрачился лес в одно мгновенье,
И долго отзвук в сердце не стихал…
Душа моя с высот благодаренья
Подбитой птицей пала в мiр греха.

О человек! Безудержный убийца!
Зеркален мiр, придёт и твой черёд.
Вернётся злодеянье седмерицей:
Кто сеет пули — бомбами пожнёт.

27-28 декабря 2018
скит Ветрово


ВСПЯТЬ

Никтоже возложь руку свою на рало и зря вспять,
управлен есть в Царствии Божии (Лк. 9:62).

Да сгинет каиново дело —
Превозноситься кумачом,
Делить народ на красных, белых
И брату угрожать мечом!

Доколе тешиться обманом
И лихолетье воспевать?
Кадящему пред истуканом
Христовым никогда не стать!

Напрасно посещенье Храма,
Пока язычник не поймёт:
Носящих в сердце пентаграмму
Нательный Крестик не спасёт.

Чтоб искре Божьей разгореться,
Умерь неистовый протест
И вырви звёздочку из сердца —
Или сними нательный Крест.

Куда глядишь, вития лгущий,
Подобно Лотовой жене?..
Да истребится всяк зовущий
К братоубийственной войне!

Ни с красными, ни с казаками —
Хотел бы под пасхальный звон
Встать между братьями-врагами
Преградой пулям с двух сторон.

2 января 2019
скит Ветрово


В МОЁМ ОКНЕ

В моём окне притихшая природа
Под солнышком искрится на свету.
И вижу я в любое время года
Нетронутую Божью красоту.

Сирень, ольха, берёзы да орешник,
Дубы и липы — всё огнём горит.
В таком Раю и закоснелый грешник,
Подобный мне, Творца благословит.

Кормлю синиц, они совсем ручные,
Зову: тень-тень! — и радостно летят!
Коль есть любовь, тогда мы все родные,
Коль нет любви, тогда и брат не брат.

Заботой малой дни свои украсьте
И убедитесь, как отрадно жить.
Зачем искать за океаном счастье,
Коль можно просто птичек покормить?

3 января 2019
скит Ветрово


РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

И метёт, и метёт, и метёт…
Снег рождественский, словно живой.
И земля с Небесами поёт:
Рождество! Рождество! Рождество!

Под Звездой вифлеемская степь,
Пастухи слышат Ангельский слог.
Где Жених твой, душа? Где Вертеп!
И Жених, и Спаситель, и Бог!

Чистота! Просто хочется жить,
Принимая и радость, и боль…
Как, душа, этот мiр не любить,
Если мiр посетила Любовь?

7 января 2019




Что ты спишь, восстань, душе моя...


Что ты спишь, восстань, душе моя!
Иль самой себя не вынести?
Так открой Псалтырь Давидову
И покайся Судии:
«Боже, Боже мой, помилуй мя
По велицей Твоей милости!
И по множеству щедрот очисть
Беззаконие мое!»

Вспомнил жизнь свою прошедшую,
Нерожденным позавидовал.
Отойдите, воды бурные.
Убегай, душе, от злых.
Дай же, Господи, душе моей
Покаяние Давидово,
По молитвам Богородицы,
По молитвам всем святых.

Открываю книгу старую,
Покрываю плечи мантией,
И словами покаянными
Пред иконами молюсь:
«В беззакониях зачался я,
Во грехах рожден я матерью.
Окропиши мя, очищуся,
Паче снега убелюсь!»

Велика ты, скорбь Давидова,
Велико и утешение.
Ты покаялся пред Господом —
И тебя Господь простил.
Сердце чисто сотвори во мне,
Боже моего спасения!
Отврати лице от грех моих,
От мене не отврати.

1987 г.

Станем пред Царицею Небесною

Play8:27
Volume
8:27
Станем пред Царицею Небесною
В скорби неутешные своей.
Радуйся, Невесто Неневестная,
Радуйтесь, молящиеся Ей.

Радуйся, нам радость Подающая,
Верных благодатью осияй.
Никого еще к Тебе грядущего
Не отвергла, Радосте моя.

Радуйся, Земле обетования,
Слышишь, как Тебе народ поет.
Радуйся, погибшим всем Взыскание,
Радуйся, Взыскание мое.

Радуйся, Владычице Державная,
Церковь Православная, взыграй,
Радуйся, Надеждо православная,
Не остави мой погибший край.

Слушая акафистное пение,
Вспомнил, чем дышал и как я жил,
Радуйся, души моей Спасение,
Да не получу, что заслужил.

Чем Тебя я, Госпоже, порадую,
Видишь, как изъязвлена душа?
Странно ли, что я отвержен Правдою,
Коль всю жизнь неправдою дышал!

Гибельные тропы поздно понял я.
Кайся ж, о душе, себя виня!
Ждет меня утроба преисподняя,
Если Ты не вымолишь меня.

Бьется осужденное в груди моей.
Вот я пред Тобою весь стою.
Радуйся, Звездо Незаходимая,
Просветиши Сыном тьму мою.

Будь благословенна, Милосердная,
Даже если мне гореть в огне.
Радуйся, Заступнице Усердная,
За Свои молитвы обо мне.

1987 г.

 

Пост с молитвой сердце отогреет


Пост с молитвой сердце отогреет.
Над землею колокольный звон.
Преподобне отче наш Андрее,
Горько читаю твой святой канон.

Что, душе, откуда плакать станем
О прошедших окаянных днях?
Возопий и сердцем и устами:
«Боже, помилуй, не отринь меня!»

О, Адаме, первый человече,
Пал в раю и плакал без конца.
Плачь, душе, и ты стоишь далече
От своего Владыки и Творца.

О, душе, доколе окаянна?
Уподобясь Еве, впала в грех.
Принеси же ныне покаянье
Господу Богу и Владыке всех.

Был изгнан достойно из Эдема
За одну лишь заповедь Адам.
О, душе, с тобою будем где мы,
Все преступая многие года?

О, душе, на что твоя надежда?
Пост и плачь оружием возьми.
Облеклась в раздранные одежды,
В те, что исткал советом древний змий.

О, душе, конец уж недалече,
Воспряни, при дверях Судия.
Нам с тобою оправдаться нечем,
Что ж ты мятешься, о душе моя?

Надо мной опять сомкнулись воды,
Жизнь проходит, как кадильный дым.
Был Иосиф братиею продан,
Ты же, душе, продалася злым.

Устрелен стрелой прелюбодейства,
Пал Давид, но покаяньем встал.
Ты ж, душе, жила лукаво с детства,
Делала злое, позабыв Христа.

О, душе, душе моя, восстани,
Близ конец, и не имеешь слез.
Воззови и сердцем и устами,
Да пощадит тя Иисус Христос !

Припаду к Нескверной Голубице,
Весь в грехах к Пречистой припаду:
«Не оставь, Всепетая Царице,
Зришь нашу скобрь и нашу беду».

О, Андрее, отче преблаженне,
Пастырь Критский, я тебе пою.
Да избегнут новых прегрешений
Чтущии верно память твою.

24 марта 1987 г.


   
Иерусалим


Иерусалим, Иерусалим,
Светлая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.

Он к тебе пришёл — Богочеловек, —
Исцеляя кротостью уст.
Не признав Христа — Господа отверг,
Потому твой дом пуст.

Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.

Иерусалим, не познал свой час,
Чая паче Истины ложь,
Коль Царя царей тернием венчал,
Так кого ж теперь ждёшь?

Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.

Ночь зажгла огни, шум затих почти,
В ожиданье дремлют холмы...
Он к тебе грядёт, он уже в пути,
Богоборный князь тьмы.

Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.

Иерусалим, Город городов,
Колыбель былых слав,
Припади к Христу, Он принять готов,
Не помянет язв, зла.

Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.

23 ноября 1992 г., Печоры

Гора Голгофа


Гора Голгофа. Вижу три креста.
Замри, душе, доколе окаянна?!
А посреди — распятого Христа.
У ног — Святая Дева с Иоанном.

И тот, что слева, над Христом глумясь,
В своих неправдах Бога обвиняя,
Сказал, с богоубийцами сроднясь:
«Коль Ты — Христос, спаси Себя и наю».

Но тот, что справа, запретил ему:
«Или твоя душа Творца не знает?
За наше зло нам мало этих мук,
А Этот же, скажи, за что страдает?»

О бывший тать, о нынешний святой,
Все зло свое перечеркнул немногим:
Перед безумной воющей толпой
Ты исповедал Страждушего Богом.

О ты, который с Господом терпел,
О, покаяньем вырванный из ада.
Одна лишь правда ожила в тебе,
Что полон был ты всяческой неправды.

И в этот миг, последний крестный миг,
Ты оправдал поруганного Бога,
И капля правды, перевесив мир,
Ввела под своды райского чертога.

О, Боже мой, Распятый как злодей,
Тебе, Тебе с Отцем и Духом Слава!
Своим Крестом Ты разделил людей
На тех, кто слева, и на тех, кто справа.

Гора Голгофа, Пасхи Колыбель,
Шепчу одно неверными устами:
«Душе моя, помысли о себе,
Душе моя, душе, куда мы станем?»

О, Мати Света, не остави нас!
Взыщи мене, Единая Отрадо.
Да оживет во мне хоть в смертный час
Разбойничья спасительная правда.

25 декабря 1987 г. с. Родовое

Иеромонах Роман (Матюшин). Художница: А.Нуракишева
Иеромонах Роман (Матюшин). Художница: А.Нуракишева
   
Что, Адам, сидишь ты против Рая


Что, Адам, сидишь ты против Рая
Птицей, обреченною в сетях?
И, на место чудное взирая,
Руки простираешь, как дитя.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Птицы забились в гнезда,
Мир в этот миг не дышал.
Плачь же, пока не поздно
Вместе с Адамом, душа.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Все живое, тем словам внимая,
Плакало, Адам, вместе с тобой.
О, душе, унылая и злая,
Если б ты постигла эту боль.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Ныне на что надеюсь ?
Весь уж в геенне горю !
На небо взирать не смею,
Только Адаму вторю.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Ангеле хранитель, не отрини,
Что склоняешь скорбную главу?
Иль меня Господь из Книги жизни
Вычеркнул, как сорную траву?
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Слезы, струясь потоком,
Смойте всю скверну с меня!
Не был в аду потопа,
Видно, рожден для огня !
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

Ликует Рим в языческом весельи


Ликует Рим в языческом весельи,
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену Колизея
Служителей Распятого Христа.

Патриции, изяществом блистая,
Не драли горло в непотребном «бис»,
Не тыкали в страдающих перстами,
Достойно опускали пальцы вниз.

Наверное, большое наслажденье
Испытывал народ от этих встреч.
И тех, кто обречен на усеченье,
Согласно знаку поядает меч.

О, воины, почто забыта слава:
Вчера — герои, нынче — палачи.
Всех потешая зрелищем кровавым,
О беззащитных тупите мечи.

И вновь ведут на новое мученье
Того, кто стар, и кто кричаще юн.
И всех приговоренных на съеденье
По одному бросают ко зверью.

Но тихий отрок, сам идя на муки,
Перекрестился, слыша грозный рык,
Прижал к груди крестообразно руки,
На небо поднял просветленный лик.

И царь зверей, подняв завесу пыли,
Раскинулся, рыча у детских ног.
И точно гром трибуны возгласили:
«Велик и славен Христианский Бог!»

Блаженны вы, невинные страдальцы,
Молитесь Богу день и ночь за нас.
Наверняка опущенные пальцы
Готовит нам уже грядущий час.

Святая Русь, Расеюшка, Расея,
Сидишь над вавилонскою рекой,
А впереди застенки колизеев,
До них осталось нам подать рукой.

Когда, душе, придет пора мучений
И призовет тебя Господь на крест,
Любители кровавых развлечений,
Благословляю ваш безмолвный жест.

Да укрепит тебя, душе, Всевышний,
Когда настанет наш с тобою срок,
Одно бы только нам тогда услышать:
«Велик и славен Христианский Бог!»

Ликует Рим в языческом весельи,
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену Колизея
Служителей Воскресшего Христа.

17 июля 1987 г., Печоры


Без Бога нация — толпа

Без Бога нация — толпа,
Объединенная пороком,
Или слепа, или глупа,
Иль, что еще страшней, — жестока.

И пусть на трон взойдет любой,
Глаголющий высоким слогом,
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!

8 августа 1990 г., п. Кярово

Раскрою я псалтирь Святую


Раскрою я Псалтирь Святую,
Свечой лампаду затеплю,
Наброшу мантию худую,
С Давидом вместе воспою:

«Господи, Господь наш,
Яко чудно Имя Твое».

В окно глядит не наглядится
В морозном ободе луна.
На пожелтелые страницы
Вливает чистый свет она.

Царю Царей, Одежда нищих,
Ты миру дал на помощь Мать.
Ее, Взыскание погибших,
Быть может и меня взыскать.

Душа подстреленною птицей
Как жизнь, впивает словеса
И воском от свечи струится
В ладонь горячая слеза.

На каждой славе бью поклоны
За тех, кто друг и недруг мне,
А на душе светло, покойно,
Как этой ночью при луне.

Никто молитвы не отымет,
Лишь только зазвучит Псалтирь.
Горит крестами золотыми
Псково-Печерский монастырь.

1985 г.

Екклесиаст




Земля от света повернет во тьму,
И ветер северный меняется на южный.
Я ничего с собою не возьму,
И потому мне ничего не нужно.

Что было прежде, будет и потом,
Что было сотворенным — сотворится.
Сегодня смех, веселья полон дом,
А завтра всплачет тот, кто веселится.

В моря из рек текут потоки вод,
Чтоб облаками возвратиться в реки.
Приходит род, и вновь проходит род,
И только Ты господствуешь во веки.

Восходит солнце и зайдет опять,
Чтоб воссиять по-новому над тьмою.
Мне ничего не страшно потерять,
Будь только Ты, Царю царей, со мною.

Всему под небесами свой черед,
Своя пора и время всякой вещи.
Блажен, кто эту истину поймет,
Но преблаженнее обретший Вечность.

Людская память — вешняя вода,
Она умрет, как город осажденный.
Блажен, кто никого не осуждал,
Но преблажен за Правду осужденный.

Безумию под солнцем нет конца.
И мир на Бога возвеличил слово.
Восстала тварь на своего Творца,
И это тоже на земле не ново.

Нечестию живущих нет границ,
И люди жить и умирать устали.
О, семя любодеев и блудниц,
Когда б вы знали на Кого восстали!

Не возноситесь, Судия воздаст,
И это будет бедствие из бедствий.
Святы твои слова, Екклесиаст,
«Все, что без Бога — суета суетствий!»

Но верю я, что Истина Сама
Во век восторжествует над землею.
И будет свет, и посрамится тьма,
И сокрушится всяк, творящий злое!

1987 г.