Девочка с каре

Во дворе Вернадского четыре
Ходит девочка, по-милому, с каре.
Ей знакомы съемные квартиры,
Ей знакомы копоть и бизе .

Есть одна компания родная,
Маленькая милая семья.
Это дружба сильная такая,
Как-то с ними познакомился и я.

Мы гуляли чёрными ночами,
Убивая эту тишину.
Не сорили грязными бачами,
Нашу маленькую милую страну.

Говорили про любовь и не шутили,
При словах «навечно, до конца»
Нам за верность денег не платили,
Не платили за улыбки от лица.

Мы росли как пятеро бывалых:
Миша, Катя, я, Артём, она.
С самых ясель - маленьких и славных,
Получалась целая  страна.

Она была красива, но худая.
Девочка, по-милому, с каре.
Скромная, но тут же заводная.
Сразу в пляс, как слышится баррэ.

Миша с Катей сердцем подружились,
Породнились сладкие уста.
У Артёма глазки закружились,
Если в поле зрения - она.

Он любил, как самый честный образ,
Но при ней он виду не давал.
Бросится «привет», а он ей тотчас,
Злобной миной к чёрту посылал.

Время шло, а листья осыпались,
Осень скрасил снежный макияж.
А Артём, по-прежнему зазнаясь,
Проявлял к той девочке вальяж.

По зиме снежки за вечерами,
Пролетали с визгом мимо нас.
Бесконечна дружба между нами.
Бесконечна здесь, тогда, сейчас.

Под весну на речку на рыбалку,
Разводили пионерские костры.
Каждый брал на руки свою палку,
И войной ходили на кусты.

Мамы дома сильно волновались,
Нас луна разлучит на опять.
Не хотели уходить, но расставались,
А на завтра снова шли гулять.

И у нас единственных в округе!
В нашем замечательном дворе!
Были мы три друга, две подруги!
И ходила девочка с каре!

Как-то раз мы снова расходились,
Каждому до дома пять минут.
Но она жила совсем не близко,
И Артёму говорит: «Проводишь, друг?»

Все в один смотрели на Артёма,
Две минуты сходу он молчал.
Оглянулся было полукругом,
На неё, и сильно закричал:

«Я тебе совсем не собачонка!
Ты сама ступай к себе домой!
Глупая, нелепая девчонка!
Уходи подальше, чёрт с тобой!»

А она всего лишь ухмыльнулась,
И с улыбкой в тени отошла.
Все друзья по кровам завернулись,
Сладким сном окутала страна.

Вот уже и детство сменит юность,
Двухколесный старый ласипед.
Пейджер заменился на мобильный,
Все ребята по четырнадцати лет.

Девочка с каре ещё худее,
Все слабее синие глаза.
Кожа стала тоном побелее,
Бог забрать задумал в небеса.

Мы гуляли будто бы как раньше,
Но уже не бегали давно.
Девочку с каре мы доносили,
На сеансы нового кино.

Мы смеялись так же, как и прежде,
Яркие моменты в том дворе.
Лишь Артём бесился как невежа,
Если видел девочку с каре.

Но беда теперь не понаслышке,
Не пускают девочку гулять.
У порога бьются ребятишки,
И не могут весело гулять.

Кто-то видел слёзы её мамы,
У порога помощи карету.
Кто подкинул пиковую даму?
Кто подумал кануть её в лету?

Шла неделя будто бы без чувства.
Больше не гуляли по дворе.
Это лишь подобие искусства,
Если нету девочки с каре.

Мы родителей просили: «Разузнайте!»
Наша дружба целое звено!
Вынули одно и не хватает!
Мы не можем больше ничего!

Разрешили в гости на разочек,
Накупили ягодные вести.
Собрались друзьями, видим прочерк,
Нет Артёма в нашем лобном месте.

Подождали было, что есть мочи.
И решили двинуть без него.
Видно, её видеть не хочет,
Ненавидит - только и всего.

Мы зашли с цветами на порожек.
Капельница. Белая кровать.
Кости вместо ровных милых ножек,
И не может голову поднять.

Лица вмиг улыбки растеряли,
Стали спрашивать, кому нам отомстить?
Хрипотой и слабыми устами,
Девочка спешила обьяснить:

«Всё в порядке будет, это точно.
Простудилась, в салочки играв.»
Мы её погладили по коже,
Но лицо как будто не узнав.

В вазу мы поставили цветы,
Фрукты положили на камодик,
И спросили хором: «Что же ты?
Скоро встанешь в дружный хороводик?»

Еле открывающиеся веки,
Губы сохнут, еле говоря:
«Я люблю, мои друзья навеки.
Я люблю... тебя, тебя, тебя»

Лишь Артём сидел под одинокой,
Голову руками подперев.
Этот день подобен злому року,
Вдруг не стало девочки с каре.

Так бывает, знаю, мы же люди.
И кто жизнь потопит под этил,
Кто больше всего ненавидел,
Больше всего полюбил.

И теперь в моём дворе!
Тело
Девочки
С каре.