Казимиру ди Абреу. Простите!

Ты плакала?! – И личико мимозы
Утратило все краски розы.
А грудь твоя вся трепетала?!
Ты плакала, голубка милая моя?
И, соскользнув, хрустальная слеза
Прекрасное лицо твоё омыла и глаза.
Чело твоё, когда-то радостью горя,
Вдруг бледным и поникшим стало.

Ты плакала?! – А я, увы, не мог вдали
Слезу твою испить. Она как чистая роса
С цветка. Умылась в ней твоя краса.
А звуки лютни в сердце разожгли
Печаль, себя которой накажу.
Я упаду к ногам твоим смиренно
И жизнь свою тебе я предложу
В святейшей жертве твоему апофеозу.
Хочу я сэкономить эти слёзы,
Что катятся алмазом драгоценным!

Ты плакала?! От жгучего стыда
Задетой мною скромности своей.
Душа моя была полна страстей.
И в твоём сказочном дворце тогда,
Мечтами напитав свой дерзкий нрав,
Горел желанием, не мог остыть.
Осмелился  тебя я поцелуями покрыть
Всю чистоту твою поправ!

Прости безумца бедного, прости!
Виновен, да – хотя невинен я почти –
В тебя так страстно был влюблён!
Прости меня за то, что я не смог тогда
Остановить глас лютни без следа,
Как не сумел и подавить свой стон!

Прости, цветок любви, молю,
Если хотел невинность запятнать твою,
Если хотел вкусить плод вожделенный!
Желал услышать голос, полный страсти,
Вдохнуть твой аромат, быть в его власти…
Да, был я трусом, был презренным!...

Я знаю, должен я теперь один
Страдать от своего жестокого мученья.
Нет от душевных мук, увы, спасенья,
Не выбраться мне из агонии пучин!
Преступник, жаждою томимый,
Вместо мечты счастливой, горней
В груди своей должен обрезать корни
Этой любви, не веруя биению сердец,
И в гимнах глас её убить неугасимый!
Я должен, должен, бедный лжец,
В душе имея отвращение и боль,
Играть противную мне радостную роль,
Вместо печали – счастием гореть!
В безмолвии и грусти я страдаю
И, как потерянный, люблю тебя, родная.
Я чувствую, что должен замолчать и умереть!

Не мог! Кипел мой разум в беззаконии,
Переполнялось сердце пламени волной,
А голос внутренний беседовал со мной.
И я, безумный, слушаю гармонию,
Душа когда-то что хранила трепетно в себе.
Да, в лихорадочном жару я песню сочинил,
А после бред безумца плачем заменил.
И в заключенье умер от любви – к тебе!

Прости, прости за мой безумный пыл,
Что запятнал невинности твоей цветок,
И в своей песне пылкой между строк
Изранил сердце, хоть нуждалась ты в защите!
Я знаю, что огромен грех мой был,
Но искупление повисло надо мной в зените.
Если захочешь приговор вершить – верши!
Его составит безразличие твоей души,
Проклятье губ иль отрицательный эпитет!...

Простите, сеньора!... Простите!...