То, что противостоит

Бушует тишь, громоздкая с Олимп,
В нутре покойника живого,
А во дворе - дрожь, танец половиц
И пали в ниц без силы кроны.

Косится ржавая струя,
Кидавшаяся с крыши с плачем.
Дрожит лоскут на проводах,
Забились в угол псы скуляще.

С дали едва доходит свист,
Его несёт неровный ветер.
С чего он зол, что не заметил,
Как дверью бил чужой карниз?

И стаи птиц, осевшие на ветвь,
Сродни паломникам молят -
"Не заведи, Господь, на крест,
Пока не сожжен дом в полях!".

И ветер, палачом под плач
Густых и томных туч, разит
Всё, что не в силах убежать
И то, что противостоит.

За свистом, из дрожащих чащ,
Что кудрями при танце вились,
Британской дамы с драмой жизни,
Едва был слышен новый плач.

Его сокрыть пыталась прыть
И ливень бил в металл, как молот.
Ветра, скулящие носы с низин.
Предельно ясно, то - ребёнок!

Что делал он в краю немом,
Без пледа, в порванном пальто.
Где надзиратели с хлыстом,
Где сердца ритмы в унисон?

Отброшенный, как тень, родным
И вскормленный тоской миров,
Таящих худшее в простых
И неприглядных толщах снов.

Он озарил тернистые леса
И обнажил отчаянный клинок,
Что разразил бы облака
И покорил бы сто ветров!

Коль буйство матушки-природы,
Как Кронос не жрало детей, -
Тогда бы вой и бой - на полку
Был победитель и злодей.

Но мир устроен, видно, болью.
А мы, заблудшие в лесах,
Ища сочувствия - потонем,
Под слоем госпела и табака.

Пока стихал надежды возглас,
Пьянящий дождь дороги смыл.
Осколки окон глядя в космос,
К себе с презреньем затряслись.

Смерч, подобрав их, поиграл,
Лобзая без порезов, как разбойник.
Он раскромсал листву, поля,
Оставив шрамы на заборах.

Кирпичная стена, дышавшая на ладан,
Признала поражение с атак
И пала с грохотом в глубины океана,
Волной прибив в подвал собак.

Те, уже молча, не моля о мире,
Слезой лишь дополняли лье.
Не много ли даров судьбе,
Мы возлагая не судили?

Приятно ли со страхом,
Как жук за стебель золотистый,
В такую небыль и явь истин,
Хвататься за любую плаху?

Пока та дрожь господствует вовне, -
Взрасти внутри страшнее монстра!
Не дай дождю в душе осесть,
Обогреватель - собственное солнце!