С кем вы, господа? О новом романе Ю. Полякова

Да уж...
Врагов у писателя и литературного деятеля Юрия Полякова после выхода новой книги явно прибавится.
Пишу отзыв о его свеженьком романе "Веселая жизнь, или Секс в СССР", который прочла запоем.

Роман "Веселая жизнь, или Секс в СССР" повествует об одном очень важном литературном событии 1983 года, а именно о попытке исключения из партии (КПСС) писателя Ковригина.

Попутно Юрий Поляков дает меткую характеристику этому времени и тем людям, которых принято считать элитой нашего общества: писателям, поэтам, режиссерам, политическим деятелям.

Как он их всех припечатал! Мама дорогая...

Конечно, неподготовленному читателю романа Полякова будет сложно угадать, кто выведен под фамилией Григорий Грязнов; Феликс Чунев; великий дагестанский поэт Шовхал, щедро угощающий литературную братию вином; поэт, певец абрикосовой косточки Бесо Ахашени, подвергшийся товарищескому суду за провоз порнофильмов из Польши; режиссер из театра им. М, любитель молоденьких актрис; драматург Палаткин, любитель просто молоденьких, не говоря уже о Нике Лаевой и Сене Вигеле. (Если ли бы автору сказали, что последние через 10 лет станут батюшкой и попадьей, он свалился бы от хохота со стула.)

Но мы-то знаем!...

Нам этот поляковский кроссворд "Веселой жизни..."вполне по плечу. Не по силам только разгадать функционеров от литературы да чекистов, присутствующих в романе. Но люди, вращающиеся в этих кругах, легко их идентифицируют, настолько метки характеристики героев.

Многие из них изображены под своими именами: Михаил Светлов, Мариэтта Шагинян, Егор Гайдар (Боже, как он его!...)

Кстати, несмотря на призывное название постельных сцен в романе "Веселая жизнь, или Секс в СССР" Юрия Полякова нет. Так, нечто околопостельное.

Не это важно, другое.

В центре внимания романа Юрия Михайловича Полякова - возня около исключения из партии писателя-почвенника, намеревавшегося опубликовать на Западе "Крамольные рассказы" (а ведь обласкан правительством, исколесил весь мир, квартира-дача и прочие блага), в которых, впрочем, нет ничего крамольного.
Ну высказал по сюжету рассказа во сне Андропову все, что думает о разоренных храмах и великой бедности народной...

Вопрос об исключении решается, естественно, комиссионно, а возглавляет ее герой по фамилии Полуяков, начинающий писатель. Егор, он же Гоша, он же Жора, он же Гога. Он же Георгий Михайлович. Несложно догадаться, что под этой фамилией Поляков изобразил себя.

Как ведут себя люди в этой ситуации?
Потопить Ковригина или стать на его защиту?
Казнить нельзя помиловать?
С кем вы, господа писатели?

Вот тут-то и раскрываются мелкие душонки заклятых ковригинских друзей и просто товарищей по перу. Вот он, писательский серпентарий.
Описан блестяще!

Так кто же изображен под фамилией Ковригин? Кто он, этот писатель-деревенщик?

О!!! Читать о нем мне было тЕм интереснее, что это близкий мне человек, почти забытый ныне Владимир Алексеевич Солоухин, автор книг "Владимирские проселки", "Третья охота" и других. Поэт. Защитник Православия. Инициатор, вдохновитель и организатор восстановления Храма Христа Спасителя и первый же усопший, отпетый в нем.

А догадалась я сразу потому, что в университете писала диплом по его творчеству, поэтому мне хорошо известна и биография Владимира Солоухина, и его произведения.

Читателям же хорошо известна поляковская манера изложения. Те, кто знаком с творениями этого автора, читал Полякова или смотрел спектакли по его пьесам, понимают, что процесс восприятия произведения будет легким.

Язык Полякова, как всегда, искрометен, едок и змеин. Афористичен.
Можно полромана растащить на цитаты.
И в то же время такая красотень: «Был редкий осенний полдень, когда нестерпимо голубая эмаль неба оправлена в узорчатое золото крон».

Как я уже сказала, попутно автор развивает много других тем. Как искусно он преподал так актуальную ныне тему о роли Сталина. 

Сидит себе главный герой, которому не спится в преддверии заседания комиссии по Ковригину, в переделкинском Доме творчества, беседует с ярым сталинистом, который жил и при разрухе, и при раздрае и знает, «на каких соплях все держится. Две –три ошибки – и руины».
Подкидывает ему молодой коммунист Полуякоа вопросики и про уничтожение вождем народов миллионов в ГУЛАГе, и про расстрелы крупных военачальников перед Великой Отечественной войной, и про НЭП, и про то, почему в революционном правительстве были сплошь евреи?
А тот ему эдак с толком, с расстановкой на все вопросы дает исчерпывающие ответы, попутно объясняя, как с нашим народом следует поступать и какой он, наш народ.

«Мы народ не простой, путаный. У нас каждый на особинку. Один за веру готов с утра до ночи почти даром ишачить, второй за лишнюю звезду уездится, третьего только рублем сдельным расшевелишь…»

Люди – гайки. «Думающие, чувствующие, верящие, но гайки. Их все время туда-сюда крутить надо. Главное – резьбу не сорвать».
Во как!

Досталось  от сторонника твердой руки и Солженицыну, по его мнению, дезертиру и предателю, и повести «Один день Ивана Денисовича»:

- Где у Солженицына те, кто за дело сидит?  Бандиты, предатели, казнокрады… Нет их в бараке у Ивана Денисовича.

По поводу стенаний Тарковского о том, что не давали снимать кино, Поляков недоумевает, а когда же он в этом случае успел снять фильмы  "Андрей Рублев",  "Иваново детство", "Солярис", "Сталкер", "Зеркало"!

И особенно меня, тоже балующуюся иногда рифмованием (есть такой грех), порадовали в романе "Веселая жизнь, или Секс в СССР"четверостишия, предваряющие КАЖДУЮ главу.
Это, скажу вам, похлеще Губермана.

К примеру, эпиграфом к главе о пышных похоронах в ЦДЛ (с наличием двух вдов: старой и молодой) именитого писателя стало такое:

Рыдает прощальная медь,
Несут на подушечках алых
Награды... Хочу умереть
Еще при живых идеалах.

Это стихи, якобы присланные в редакцию неизвестным автором. Но, думается, приложил руку таки сам Юрий Поляков. (Орлуша, конечно, тоже хорош. Но зачастую длинноват. У Полякова в четверостишиях мысль изложена погуще).

Кстати, ЦДЛ тоже описан очень подробно со всеми его завсегдатаями 80-х.
И Дубовый зал, и Пестрый, и гардеробшики, и брадобрей, и официанты.

Юрию Полякову ставят в вину, что, дескать, в романе много пьют, особенно творческая интеллигенция. А разве не так было в 80-е? Сколько судеб погубила водка!

Четверостишие в тему:

Чтобы остограммиться с утра,
Нет ни денег, ни пустой посуды.
Что ж вы, пролетарии всех стран,
Не соединяетесь, паскуды?!

Подводя итог, скажу, что я тут же по прочтении сообщила о выходе книги родственникам Владимира Солоухина. А также всем моим друзьям-знакомым, кто имеет хоть какое-то отношением к литературному процессу или является моим плюс-минус ровесником.

Первым - чтобы тоже разгадывали этот литературный кроссворд - новый роман Юрия Полякова "Веселая жизнь, или Секс в СССР", о котором я написала отзыв, вторым - чтобы вернулись в эпоху конца застоя, вспомнили пустые полки магазинов, синих цыплят, очереди за пивом, талоны на импортную мебель, автобусов-не-дождешься, в такси-не-содют и другие милые приметы того времени.
Когда мы были молодыми.

Нынешним же молодым вряд ли понять такое поляковское:

Не пролезть врачам и лежебока
В коммунизм, который - наша цель.
С удовлетворением глубоким
Утром - в цех, а вечером - в постель.

И уж тем более не смеяться им над приведенным в романе анекдотом армянского радио: кролики идут, бобры стоят.

Отзыв об этом романе - "Веселая жизнь, или Секс в СССР" - я написала с огромным удовольствием, так же как и с удовольствием прочла само произведение.
Откровенно говоря, завидую тем, кому это интереснейшее чтение - увлекательный роман Юрия Полякова "Веселая жизнь, или Секс в СССР"- только предстоит.

Послесловие: говорила же Солоухиным с год назад: отчего не выпускаете Собрание сочинений? Как в воду глядела. После выхода романа Юрия Полякова "Веселая жизнь, или Секс в СССР" спрос на Солоухина возрастет, уверена.