Вольный перевод с исландского на адский

Идем сбывать мутно-перламутровое время белых ночей, отделяющее сон от пробуждения.  Сон будет выдержан в трех тонах – бирюзовом, сером и белом. Перемещение к тебе.

Он сидел в комнате на стуле, один, махая крыльями, как ангел, зовя товарищей.  Белые, еще великолепные крылья были расправлены, но вздрагивали, словно истерзанные.  Никто не приходил.  Это был ты.  И я еще не пришла.  На стене висели часы, то запаздывающие на постоянное число секунд, то спешащие трепетом, паникой обезумелых стрелок.  Оттого ты никогда не мог понять, в каком времени находишься.  За окном тянулся мыс,  зеленый, с каймой песка.  И к нему прибивались желтеющие лодки.  Прости, палитра расширяется...  На пол падал бледный треугольник света.  В дремотном темпе влачились, а потом с бешенной скоростью соскакивали и падали со стены за окно тени.  Также, на стене висело подобие грифельного этюда, продавшееся за звание подлинника, так и не став им.  Шум кораблестроения и шелест дождя.  В тумане виднелся маяк.  Северный пейзаж.

Что практикуется изо дня в день?  Неизъяснимая тоска, беспредельная, затаенная, одиночество и ипохондрия.  Мрак.  А мы все идем и идем день за днем, а по ночам в постели крутимся в ожидании сна.  Беспокойно…  Но мрачных времен не бывает, бывают только люди.  Припасите депрессию на черный день, говорят.  Но, как быть, когда каждый день черен?  Как стравить горечь? 

Появляюсь я, вдали.  Ты думаешь: «Подойдет ко мне или нет?  Может ради крыльев подойдет.  Или нет.  Может ради таланта, яркости воображения, влиятельных связей.  Или нет.  Может ради стихов?»

От стены отверзся звук, слабый, едва слышимый.  Канул восвояси, так и не успев сказать, что хотел.  Хроника дней пасмурных, одиноких, а может быть судьбоносных, осталась неуслышанной.  Я опишу их за него.  Ежедневная северная газета, договаривающая тебя.  Я подойду ради тебя.  Милый, я мучима, как и ты, пустяками. Я не люблю свое отражение в зеркалах и предпочитаю не смотреть на него.  Мне говорят, что красива, и я знаю об этом, но мне невмоготу смотреть на свое отражение.  Я чувствую твое настроение, но не нахожу раскаяния.  Объясню.  Ты создал меня, а художник не чувствует раскаяния, даже когда его не понимают.  Я понимаю тебя.  Нет логики в поисках.  Вот то, о чем хотела написать тебе.

Забыла один тон – розовый, блеск моей губной помады.  Палитра снова обогащается.  Я подошла к тебе.  Повязала черную повязку.  Склонилась над тобой выводя на лбу иссиня-черную надпись, с красивыми завитками.  Аве.  Соком, как из маленьких черных слив.  Чернилами.  Писала, глядя и следя за выражением твоего лица.  Потом, провела языком вдоль надписи. Мои светлые волосы мели тебя по щекам, как ветви хвои.  А ты смотрел на меня снизу вверх, в каком-то полуобмороке сознания, со слезящимися глазами.  Орлиный холодный взгляд.  Вольный перевод с исландского на адский.  Ты был выбрит, возле уха краснела царапина.

Потом, я стояла перед тобой на одном колене.  Нет, на двух.  Ангел мой.  Жизнь прерывается, когда смотрю на тебя.  Назови меня по имени…  Аня.  Приподними, покрой поцелуями, прижми к себе.  Небрежным, сипловатым голосом шепни, что любима.

Расстегнула блузку.  Полупрозрачный лифчик, сквозь который просвечивали розовые набухшие.  Поднял на руки и со всей силы бросил на кровать.  Как Атлант бросает землю.  Потом залез сверху и входил быстро и глубоко.  Будет перемежаться изнурительная жара с жутким холодом, пар ощущений со скользящими по коже ледышками.  Такие возьму в ведерке из-под шампанского и отправлю тебе из губ в губы в рот.  Будешь страдать и просить «еще». Теперь повернись.

Как насыщенный пылью блесток ветер.  Влажность воздуха в комнате...

Чувствовал, как земля уходит из-под ног. 

Слепые пятна там и сям.  «Я устал».  «Продолжай невзирая».  «Что?»  «Еще».  «Бью ключом целебной воды».

Читая, напрягся, я же чувствую.  Смеюсь.  Мне хватит и трех минут, милый.

Денег своих не бывает.  На купюре не написано, что она принадлежит господину такому-то.  А на тебе написано, что ты принадлежишь мне.  И на мне, во мне, в каждой клетке куда проникла твоя сперма, написано «я твоя».  И на лице струи слез выводят «я твоя», захлебывающееся счастьем.

Ты меня не приобрел
а присвоил
отобрал