Венок сонетов

1
Пусть короток век, но в четырнадцать строчек
слагает сонет неразборчивый почерк.
Выписывать буквы рука не устала,
и память живая, и прожито мало.

Пусть задан размер, до последней из точек.
Мне каждый пример — сокровенный источник
древнейшей из песен, что в мире звучала,
слова из которой душа растеряла.

Не безделушкой изящного франта —
посланцем Петрарки, наследником Данта,
через подъёмы и спады столетий

словами любви выбит гимн о сонете.
Прости, что нарушаю твой покой
четырнадцатистрочною строфой.

2
Четырнадцатистрочною строфой,
ритмично или вскачь несутся мысли,
и неустойчив, призрачен покой,
все мыслимые сроки вышли.

Так море чуть заметною волной
обманчиво в предгрозовом затишье,
так праздный дух, довольный сам собой,
становится для тела лишним.

И словно в тучах сполохом багровым,
негромкою строкой без многоточий
проявится вдруг старое на новом.

Пока живу и в слове точен,
и прожитым пока не скован,
воспринимаю время — дни и ночи.

3
Воспринимаю время — дни и ночи,
и некого, и незачем винить;
нам было хорошо или не очень —
кому пристало прошлое судить?

Стал ненадёжен, холоден, непрочен,
нам ни минуты вместе не прожить,
и приговор, как лезвие, отточен:
оборвана натянутая нить.

Так кончилось терпение, страшась
насилия над раненой душой.
Изодранный не помогает плащ

переносить нам холода и зной,
уходят дни и ночи, не таясь, —
все, проведённые с тобой.

4
Все, проведённые с тобой,
короткие ли, долгие мгновенья
переживут и прах, и тленье, —
пребудут в вечности земной.

Давно не обольщён игрой,
не знал притворного влеченья,
с тобою рядом стать собой —
неутолённое стремленье.

Ты понимала, — рук не разнимала,
и верила, что вместе можем быть,
и оставалось сил ещё немало

надеяться, и верить, и любить...
Тень вечером ляжет предвестником ночи
в зелёной волне распустившихся почек.

5
В зелёной волне распустившихся почек
и в белых, слежавшихся плотно сугробах,
в раскате дорог, на любой из обочин
жизнь требует чувства, придирчиво, строго.

А время не терпит пустых проволочек,
напрасны заботы тщеславного сноба,
слетает со слов шелуха оболочек, —
жизнь требует чуда и смысла иного.

Поспешность и праздность вернутся пропажей
утраченных чувств, оскудевшей душой,
и разность двоих не богатством, а кражей

встречает надежду с пустою сумой
на улице, в доме, вагоне и даже
в развале бумаг на столе, под рукой.

6
В развале бумаг на столе, под рукой,
и в жизни большой, где бы сердце ни билось,
бывал ли я слишком доволен собой?
Наверное, если такое случилось —

отбросив единственно верный настрой,
в мучительном сне наваждение длилось;
разбуженный и обновлённый тобой,
утратил и сон, и последнюю милость

всё видеть как есть, без прикрас и обмана,
свои голоса выделять среди прочих,
и не теряться в тоске балагана,

где глупость открыто над всеми хохочет...
Но там, где пером исцеляется рана,
мне дорог и самый последний листочек.

7
Мне дорог и самый последний листочек,
любой, что живою рукою исписан
любым, кто умеет созвучием строчек
жизнь обнажить. И, светом пронизан,

не знал снисхождения лёгких отсрочек
лишь тот, кто безжалостной силою призван
любить этот мир. Каждый сам себе зодчий,
и в имени каждом — божественный признак.

Безмерную мощь океана вмещает
лишь с виду ленивый прибой.
У слабого сил никогда не хватает

других повести за собой,
и мир неизвестного чувства скрывает
любой, говоривший с тобой.

8
Любой, говоривший с тобой,
как солнце на небе, не мог не заметить
внимательный взгляд и движенье рукой,
согревшее словно озябшие плечи.

Пылающим летом, студёной зимой,
надёжно границы свои обеспечив,
по жизни любого пройдёшь стороной,
где искренность ранит, и время не лечит.

Что значат слова, если слух обострён
и неизречённому смыслу внимает?
«Покорный» — не то же, что «покорён»,

что разница смыслов обозначает?
И только прошедшее здесь ни при чём —
не память, а жизнь мне любовь сохраняет.

9
Не память, а жизнь мне любовь сохраняет,
пусть выглядит странным со стороны...
Кто пятого времени года не знает,

не заполнял им и ночи, и дни,
пускай в мою сторону камни бросает:
мне и удары теперь не страшны.

Устану, спускаясь по твёрдому склону,
и отдохну на подъёме крутом.
Привычную ношу и с места не строну,
под новую тяжесть подставлю плечо.

На ровной дороге ценю осторожность
и беззаботность — в опасном огне,
и осознаю свою невозможность
в немногих словах, обращённых к тебе.

10
В немногих словах, обращённых к тебе,
расставленных по рифмованным фразам,
могу повторить и на Страшном Суде,

что так, как сейчас, не любил я ни разу,
ни разу я не был в подобной беде,
хотя и наслышан о ней по рассказам.

Слова ли помогут? Бумажный листок
бессилен поведать скупыми словами,
каким беззащитным был нежный росток,
пробивший обыденность дней между нами.

Недолго был общим дыханьем согрет,
короткий разбег продолженья не знает,
но всякая жизнь оставляет свой след,
поступки и помыслы чувством сверяет.

11
Поступки и помыслы чувством сверяет,
то руку подаст, то вдруг остриём
души зачерствевший покров рассекает,

и ощущаешь полнее, живьём,
что одиночество день сокращает,
и невозможно остаться вдвоём.

Доверия нет... Остальное неважно.
Утром морозным холодный рассвет
высветит город невежеств отважных,
и нет здесь вины, и прощения нет.

Что толку мечтать? Только силы истратишь,
жизнь не изменишь в уютном мирке,
и по счетам аккуратно заплатим
коротким созвучием в каждой строке.

12
Коротким созвучием в каждой строке
в стихах отзывается образ любимой:
так звук вызывает удар по струне.

Сиянием глаз и улыбкою милой
не избалован, и в тишине
недолгих ночей жизнь проносится мимо.

Чем лучше пустыня непрожитых дней?
Но как бы судьба эти дни не решила,
осталась любовь, и, наверное, в ней
я нахожу и надежду, и силы.

Пространства непреодолимого нет,
и время живущих не разделяет.
Ты смотришь на звёзды? — мерцающий свет
улыбку твою и твой взгляд возвращает.

13
Улыбку твою и твой взгляд возвращает
каждый стремительно прожитый миг,
привычная будничность дней исчезает,

и чувствую всё, что ещё не постиг,
жизнь снова палитрою красок играет
на ярких полотнах, и время летит.

Напраслина злых и пустых обвинений
уже не изменит, не перечеркнёт
направленность общих поступков и мнений,
и всё, чем ты дышишь, во мне оживёт.

Весна начинается мартовским солнцем,
в языческих праздниках, талой воде,
смеётся над тусклым, немытым оконцем,
ведёт за собой в наступающем дне.

14
Ведёт за собой в наступающем дне
Тревожная радость последней расплаты -
перерождения на этой Земле.

Кто не был ни в чём, никогда виноватым?
Влюблённые, дети — всегда и везде
они побеждали жестокость утраты...

Что дальше назначено в нашей судьбе?
Кого ни спроси, — никому не ответить,
но знаю одно: и на этой планете
мне не придётся забыть о тебе.

Как пламя, память лишнее сжигает,
огнём по прожитому — вдоль!..
На всех своих дорогах различаю
неостывающую боль.

15
Пусть короток век, но в четырнадцать строчек
четырнадцатистрочною строфой,
воспринимаю время — дни и ночи,
все, проведённые с тобой.

В зелёной волне распустившихся почек,
в развале бумаг на столе, под рукой
мне дорог и самый последний листочек, —
любой, говоривший с тобой.

Не память, а жизнь мне любовь сохраняет.
В немногих словах, обращённых к тебе,
поступки и помыслы чувством сверяет,

коротким созвучием в каждой строке
улыбку твою и твой взгляд возвращает,
ведёт за собой в наступающем дне.