Из цикла Потерянный мир

ТАЧАНКА

Ах, эти кони, злобны и поджары,
Так скачут, кажется - взлетят до облаков.
Их гривы рыжие бушуют, как пожары,
Рожденные кресалами подков.

Копыт и пулеметов перебранка.
Стенает степь под пыльной пеленой.
Ковыль качает красная тачанка,
Рожденная гражданскою войной.

...А кто теперь поверил бы в те были,
В кровавую романтику тех дней?
В степных краях ревут автомобили,
Железный грохот распугал коней.

Но памяти людской - не изменяться.
Тачанка, ты летишь через года,
И кони твои долго будут мчаться,
И те герои будут жить всегда.

Не нам судить, кто прав и кто виновен,
Когда на брата брат идет войной -
Ведь русской революции феномен
В том, что потом весь мир лежит больной.

Историю не выдумали люди.
От вечных хлебов даден нам ломоть.
И все, что было с нами, все, что будет,
Определенно знает лишь Господь.

НА СЛОМЕ ЭПОХ

За решетчатой дверью
Потерянный мир.
Рвут гитары аккорды
Неслыханных месс,
И заляпанный солнечной
Грязью кумир
Позволяет возвысить
Себя до небес.
Свист и шорох, и визг
Разлохмаченных дам,
Круговерть бледных лиц
В запотевшем окне.
Поднимается черный
Невиданный храм
Из болотной воды,
Как в чудовищном сне...
Это было на медленном
Сломе эпох.
Мир с привычной орбиты
Соскальзывал вниз,
И безумцы забыли
Понятие Бог,
Сатану каждый миг
Вызывая на бис.

МЫ БОГА ИЩЕМ

Бредем по жизни без особых виз,
Не требуя ни компаса, ни вех.
Мы Бога ищем - значит смотрим вверх,
А Бог на нас, конечно, смотрит вниз.

В своем величии он очень органичен -
Невидим, но присутствует везде.
А человек, бесспорно, ограничен
И слаб, как птенчик в мамкином гнезде.

Но вот мы как-то выбрались из гнезд -
Грешны и святы в переходной фазе,
У Бога одолжив сиянье звезд,
У Дьявола - звериный рык в экстазе.

СОВРЕМЕННИКИ

Два бомжа у подножья речного моста
Сладко спали, как Неба сыны.
Один из них был чуть постарше Христа,
Другой - ровесником Сатаны.
Пробудившись, они повели разговор,
Разложив на газетке хлеб и вино,
И висел над рекой философский их спор:
Кто давно все познал, кто не очень давно.
Каждый тверд был, как каменный истукан,
Но один аккуратно, не жадно налил,
Что осталось в бутылке - в граненый стакан,
А другой эти капли допил.
На товарищей молча глядела река,
Но, как дым, улетучились Неба сыны,
С виду просто обычные два старика -
Современники Бога и Сатаны.

ТРЕТИЙ РИМ

За стеной моей маленькой родины
Кто-то тихо поет на два голоса.
Третий Рим - гениальный юродивый
Разлохматил бульвары, как волосы.

А дворы в переулках не чищены.
Ветер гонит бумажные лодочки,
И фонарные тени ручищами
Обнимают бутылки от водочки.

Загорелые дворники гордо
Машут метлами под окошками,
Прячут ярость в исламские бороды,
По подвалам гоняясь за кошками.

В психбольнице безумные пальцы
Нежно гладят решетку палаты,
Где беззубо и весело скалится
Старичок - городской бесноватый.

На бульваре седые старушки
Стеклотару в мешки собирают,
И задумчивый бронзовый Пушкин
Философски на это взирает.

А над городом три красных шарика
Улетают из ручек ребенка.
Он смеется задорно и звонко
И ему подражает Москва-река.

АЛКАШ

Здесь пьют с утра - уж так заведено.
У винного стоит мужик невинный,
И на него крепленое вино
Глядит зрачком литровой горловины.

Через минуту сей сосуд пустой
Уже зовется битой стеклотарой,
И этот бой, до ужаса  простой,
Проигрывает алкоголик старый.

Поддавши, он придет к себе домой,
В холодное больное запустенье,
Поговорит там со своею тенью
Однообразно летом и зимой.

Жизнь, как снаряд, сторонкой просвистела
И унеслась невидимо во тьму,
А он, счастливый, приспособит тело
На раскладушку - хорошо ему...

ИГРОК

Кто душу продает азарту,
Живет в бреду, забыв про календарь,
И ставит на единственную карту,
Как ночь - на угасающий фонарь.

Игра идет весь день за темной шторой,
Но карту он опять не угадал,
За простенькую цифру на которой,
Все, что имел,охотно бы отдал.

А ночью принесут письмо в конверте
И бросят к его нищенской норе.
Там будет приглашенье к смерти
И рядом цифра долга в той игре.

БУДИЛЬНИК

Дом старинный над тихой рекой
Просыпаться не хочет так рано.
В каждой комнате кошкой мурлычет покой,
А на кухне капают капли из крана.

Отражается солнце в огромном окне,
И в стекло муха сонная бьется,
И будильник так тикает в тишине,
Будто дом, как от мины, взорвется.

КАНАТОХОДЕЦ

Рискуя, он идет по самой кромке
Судьбы, а у толпы дрожат сердца
От мысли увидать обломки
Уроненного с высоты лица.
А он идет, укрытый от ненастья
Безликим любопытством площадей.
Его шаги, приближенные к страсти,
Напоминают скачку лошадей
Или борьбу с решительным ударом,
Когда в нокаут рухнешь, как во тьму...
Но никогда мы не узнаем даром
Того, что в жизни ведомо ему.

ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА

Мох что пух,
Под ногою не хрустнет сучок,
Я шагаю болотной опушкой.
Здесь когда-то Иван-дурачок
Повстречался с Царевной-лягушкой.
То болото быльем поросло,
Развалились в деревне избушки,
Где веками цвело ремесло -
Деревянные резать игрушки.
Жили справно - из белой муки
Выпекали коврижки да плюшки,
Но по дури спились мужики,
И ушли от них бабы-лягушки.
Время плавно течет, как река,
Наш Иван слезы точит в подушки.
Нет царевны у дурака -
На болотах исчезли лягушки.

ТРУБА СИПЕЛА НА ВЕТРУ

Цыгарка висла на губе,
Снег сыпался за шиворот.
Старик у морга на трубе
Играл фальшиво.

А от него невдалеке
Друзья глядели пьяно.
Один тромбон держал в руке,
Другой - чехол баяна.

Труба сипела на ветру,
Чихала и шипела,
Но трио, словно на смотру,
Равнялось на Шопена.

И тяжкий похоронный звук
Тянулся до погоста,
Хоть арсенал озябших рук
Поставить в строй непросто.

Со свистом дуло от реки,
Безумствовала вьюга...
В последний путь фронтовики
Сопровождали друга.

ОН БЫЛ СЕДОЙ

Он был седой, в потрепанной одежде -
На койку сел с дороги отдохнуть.
Сказал, что только раз был ранен прежде,
Хоть на войне прошел неблизкий путь.
Рубаху снял, не бойкий на слова,
И скинул с ног шнурованные берцы...
Стежками хирургического шва
Грудь туго зашнурована у сердца.

ШТОРМ

Старик Нептун, рыдая пьяно,
По-хулигански вздыбил воду,
Чтоб били руки океана
В косые скулы парохода.
Пыхтя, дышали дымом трубы,
Корабль взлетал и падал круто,
А волны целовали в губы
Лицо спасательного круга.

РОДИНУ НЕ ВЫБИРАЮТ

Трудные километры -
Медленным строем серым
Гуси летят на север
Вместе с весенним ветром.

Там, у Полярного круга,
Кончились зимние сны.
Белою лайкой вьюга
Легла в конуру весны.

Тучи над тундрою реют.
Ягель невзрачен и сед.
Солнышко плохо греет
Сто миллионов лет.

Север далек от рая,
Снег и мороз не лгут.
Но родину не выбирают,
Родину берегут.