Как рассеянный свет, растекавшийся понемногу...

Как рассеянный свет, растекавшийся понемногу,
осыпается в горсть песком при помощи линз,
фокусируя взгляд, читаешь свою эклогу
деревом, птицей, облаком, зацепившимся за карниз.

Удивляешься тяготенью к невидимой точке схода.
Флорентийским куполом уходя за линии миражей,
Окоём размыкается, звука белого схола.
Чужестранка смотрит на облако. Облако смотрит вниз.

Между нами – обвалы времени, шурфы окон,
шестикрылые бестии, пена лиц, виражей
фен пчелиный, безвременье продувающий флокен
колоколящих шёпотов, помрачительный визг

тормозного.
                Дыхание помнит только дыхание,
что мне знаки земли про высоты! вернись 
в неукрытое тайное! в эту ранную, ранее
рассечённую видимость! дальше – шаг на карниз –

раскрываюсь в тебя, силой мышц неподъёмное!
Хоть одной заусеницей заскреби на пике,
тяготенье ядра, сколько есть мегатонное –
заговорами надписей на чужом языке

вездесущей материи, сотрясаемой ласково
необъятностью частного, где дыханья сплелись
на частотах таких, что всё море саргассово
циферблатов и стрел – не длинней, чем дефис,

междометье сцепления старой кожи с мозолями
да брусчаткой покоцанной;  взмах почти наугад –
через клинопись, пиксели – в синий воздух, на волю и
дальше – тир многоточия, тире звукоряд