В. Пашинина Пиковая дама

Пиковая Дама

Александра Есенина, прочитав посмертно изданные "Воспоминания" Галины Бениславской, написала: "Галя, Галя! Неужели Есенин был таким, каким ты обрисовала его в своих "правдивых" воспоминаниях? Что же держало тебя около него? Почему ты мирилась со всеми его недостатками? Любовь тебя держала? Но как же можно, любя человека, вспоминать только плохое? А если и было плохо, то любящие люди не пишут об этом. Я что-то не читала ни одних воспоминаний, где вот с такой "правдивой" наготой говорилось о воспоминаемом любимом человеке.
А твоя смерть на его могиле? Это беззаветная, безграничная любовь к нему? Слов нет, Сергей был трудным человеком, но ведь тебе же было около него интересно жить. Его талант, красота, его ум, его нежность и доброта в твоих воспоминаниях утонули в выпивке и буйстве. Как же ты могла пойти через год умирать к нему на могилу? Ведь ты же после смерти Сергея любила сына Троцкого (Льва Седова) и умерла после разрыва с ним. Нет, не из любви к Сергею ты умерла. Со смертью его ты не могла найти себя".
 «Перед смертью не лгут». Так-то оно так. Но как же тогда понимать мемуары Бениславской – ну, вот хотя бы ее отношение к друзьям Есенина? Неприкрытая ненависть, портреты преимущественно черными красками, не только злоба и злословие в ее словах - откровенная ложь: «Клюев был комиссаром по отбиранию церковных ценностей, что-то оказалось нечисто, и его посадили».
Даже комментатор не выдержал, поправил: «В 1918 году Клюев вступил в партию. Собирая иконы и церковную утварь по разгромленным церквам, он, по сути дела спасал обреченные на уничтожение древности». Конечно, за это вскоре был исключен из партии, арестован, иконы расхищены, – все так, как было всегда во время грабежа и насилия. И чтобы оправдать Галину Артуровну, исследователь Азадовский пишет: «Бениславская, негодуя на Клюева, судила о нем, конечно, со слов Есенина». Типичный мариенгофский прием – оклеветать всех.
Позвольте спросить, а о Ганине тоже судила со слов Есенина? По ее словам, Алексей Ганин – «опустившийся неудачник, обнаглевший, все в психике перемешалось, пьянствовал, стал нюхать кокаин, озлобленный на весь мир, черносотенные разглагольствования, мечты о перевороте».
Привожу только цитаты из записок мемуаристки. Разве можно поверить, что все это – со слов Есенина, который хорошо знал трагические судьбы друзей и, как мог, помогал и поддерживал? Когда читаешь эти воспоминания, невольно думаешь: и как мог Есенин жить в той обстановке? Разве только другие опекуны были еще хуже.
А с другой стороны - как могла воспринимать партийная девушка бездомного бродягу Ганина – ни кола, ни двора, ни семьи. К тому же - черносотенец, который даже не скрывает своего отношения к новой власти. Новую власть изображает как чудовищ в преисподней. Победа революции – не победа Добра - торжествует Зло. Ведут всех в храм, а вместо храма – «глухой Сарай». «Дорога в рай, – твердит,– а путь кишит мокрицами». Кумир приглашает на пир. «Садятся за столы цари, / Их головы на блюдо сложены». «А в кумире дьявол обнаружился». И выходит, что революция обернулась не праздником, а трагедией для всей страны, для всего народа.
Ганин назвал свою поэму «Сарай», читал ее в присутствии Бениславской. Советская власть, конечно, не могла допустить такой крамолы. Ганина расстреляли 30 марта1925 г. И не исключено, что в его судьбе сыграла свою роль Галина Артуровна, Пиковая Дама, радовавшаяся его расстрелу:
«Слава богу! погибший человек, утянет за собой и С.А., которого еще можно было спасти и за которого мы с таким отчаянием и остервенением боролись со всей этой «нищенствующей братией», со всеми подонками».
В адрес Бениславской спето немало дифирамбов, ей давно отведена роль «самого надежного и верного друга». Но ее «Воспоминания», написанные в 1926 году, почему-то опубликованы были не у нас, а в Америке (а полностью - только в 1993 году). Не хотели портить репутацию «лучшего есенинского друга»?
До сих пор под подозрением о доносительстве остается Иван Приблудный, а Галина Артуровна осталась чистой и неприкасаемой. Только вот в протоколах допроса Алексей Ганин зачем-то написал: «Есенин познакомил меня с одной женщиной, с которой жил в то время, она коммунистка, работала в то время в «Правде» или в «Бедноте», секретарем какого-то видного работника ГПУ» (работала у Крыленко).
Сионская доктрина требовала: информируйте друг друга обо всем, что может представить нам вред или пользу. Информация – это святая святых! Деньги, кадры и информация – три кита, на которых зиждется наше благополучие.

Борис Соколов писал: «Сторонники убийства Есенина обычно все валят на Троцкого и троцкистов, которые будто бы хотели это сделать непременно в дни работы 14 съезда партии, где «новая оппозиция» Зиновьева собиралась дать бой Сталину. Есенина собирались убить якобы затем, чтобы не допустить его выступления на съезде с антитроцкистскими разоблачениями. При этом даже не возникает вопрос, кто бы допустил Есенина на партсъезд и каким таким компроматом на Зиновьева и Троцкого он располагал. Уж скорее, по этой логике, в устранении Есенина должны были быть в первую очередь заинтересованы противники Троцкого и Зиновьева – Сталин и Бухарин. Но практически все приверженцы версии убийства Есенина с большим пиететом относятся к Иосифу Виссарионовичу и кощунственной считают саму мысль о том, что он мог быть причастен к убийству великого русского национального поэта. Представим себе иное: Есенин остался жив. Доживи он до коллективизации, Есенин наверняка не принял бы сталинской коллективизации и не стал бы молчать» (Б.Соколов, Сергей Есенин. Красная нить судьбы).
Получается, «Есенина собирались убить якобы затем, чтобы не допустить его выступления на съезде с антитроцкистскими разоблачениями».
В эту версию укладываются два факта. Первый – последнее письмо Бениславской к Есенину, написанное перед отъездом в санаторий. В нем она предупреждала его от ошибок: «Береги себя, тебе еще рано – ты сам это знаешь… Не будь дураком и в дураках, не показывай беспардонную храбрость там, где ее смешно показывать. Ты не имеешь права давать волю твоему истеричному любопытству и лететь в огонь» (16 июля 1925г.) Второй факт – стихотворение 1925-года «Сочинитель бедный, это ты ли», которое заканчивается фразой «Ставил я на пиковую даму, / А сыграл бубнового туза».
Комментаторы пишут, что Есенин отказался редактировать журнал, который ему навязывал Троцкий, и не принял те условия, которые ему предложили. Не хотел заработать себе «бубнового туза». Но хочется спросить комментаторов, причем тут «пиковая дама»? И стихи-то написаны не тогда, когда посетил Льва Троцкого, а «под занавес», в день юбилея. Сидели они в полном одиночестве, Есенин диктовал, а Соня записывала «зимние стихи», он и дату поставил – 4/5-го октября 1925г. День рождения указывал не 3-го, а 4-го октября. Да и от Галины ушел только потому, что знал, кому она служит.
Как искренний и честный человек, Есенин никогда не делал ничего исподтишка, он мог сказать Галине, что покажет документ на съезде делегатам. Мог сказать, потому что доверял ей. Об этом документе знал Тарасов-Родионов и не только он. В тот жаркий июльский день в Малаховке на даче собрались большой компанией, и Есенин обещал показать этот взрывоопасный документ. «Друзья» вовремя донесли куда следует.

В «Воспоминаниях» Галины Бениславской есть осторожный намек на то, что случилось на самом деле с Есениным. Прочтите внимательно этот отрывок: «Если мы виним Николая 1 в гибели Пушкина, – «не знал, на что он руку поднимал», – то что же надо сказать про наше правительство, которому равняться по Николаю не приходится и которое не имело права не понимать, какая ценность находится на его попечении, и которое все же не только не способствовало возможности расти дальше дарованию Е., но даже не сумело сохранить его; пусть даже не сохранить, а хотя бы мало-мальски обеспечить бытовые возможности… Ох, и взгреет же за это история, вернее, память человеческая. Человечество злопамятно и такие вещи через сто – двести лет припомнят».
Все верно. По этой причине сокрыты были «Воспоминания» Бениславской. По этой причине столько лет сокрыты в спецхранах и документы о гибели Есенина. Проще выдавать его за самоубийцу.
Интересная деталь: Бениславская сохранила три листка отрывного календаря за 25, 26 и 27декабря, воскресенье. Три последних дня жизни Сергея Есенина. На обороте этих страниц было напечатано стихотворение «Красные святки» с богохульными стихами: «В день рождения Христова / Похороним мы Христа…» А на листке за 26 декабря сделана памятная запись «в 5 часов».

Продолжение следует


Рецензии