Цветаевский ад

У этого таланта есть цена:
апатия, рассеянность, разнузданность.
Да, с первыми ты миришься - раз узнана
последним в полной мере. Без иронии.
Избыток чувств, как вздыбленный центавр,
хрипит в груди неровное "Серёженька!",
и пусть в тебе посеяно центаврово -
цвести тебе, как пламенным цветам.
Не зря твоя фамилия - Цветаева.


Восторг ты прекратила вовлекать
во всё, что именуется - "Маринино". 
Тоска и боль. Предолго ты мирила их,
как всадников, прославленных на поприще
словесных перебранок: "Вот - река
претит моей земле, что чуть напористей
в поэзии. (Вне кладбища - ей радостно)".
Как сын ещё далёк. Как далека
от горла запылённая Елабуга.


При свечке ты разгадываешь сны.
Ты черпаешь всё нужное из сонников.
"Плохая смерть - поваленная сосенка,
что грезилась твоей простывшей девочке?"
Она в ту ночь расплакалась. "Не ныть!
Все сны - пустяк! Зачем всё время делишь их?"
Ты чувствуешь слиянье с родом падчериц,
когда теряешь тоненькую нить
от радости ума - к проворству пальчиков.


Тебя - при муже! - травят, словно вдов
участников измены и восстания.
Ты пишешь безысходное: "В осаде я!
И я больна от этой самой участи".
Ты слышишь за дверями слабый вдох.
Нет, ты ещё не мать. Ты только учишься.
Без нежности бросая "Ариадночка!",
деви'чий взгляд ты кличешь "слободой
бескрайнего цветаевского ада".