Озерлаг

* Зимой 1949 г. в только что преобразованный из Тайшетлага Озерлаг, прибывает необычная узница. В самом большом лагере Тайшета располагалась культбригада, и в отдельном домике под вывеской "санчасть" квартировали женщины-артистки.   "Однажды к нам пришел начальник КВЧ (культурно-воспитательной части) в женский барак и сказал, что приедет еще одна артистка, и попросил не приставать с расспросами. Мы были страшно заинтригованы, но меньше всего ожидали, что через некоторое время к нам в барак в обезьяньей шубе с черно-бурыми манжетами, в сапогах из тончайшего шевро, в огромной пуховой белой шали войдет Лидия Андреевна Русланова. Она вошла, села за стол, оперлась головой о руку и сказала: "Боже мой, как стыдно, перед народом стыдно"».
**Озёрный исправи;тельно-трудово;й ла;герь (Озерлаг, Особый лагерь № 7, особлаг № 7) — особый лагерь для политических заключённых, входил в систему лагерей ГУЛАГа.

Доставили по тракту в «Озерлаг»
Особу в белой шали пуховОй.
Всю ошмонав, свёл женщину в барак
Суровый и недремлющий конвой.
Она вошла, присела у стола,
И шубку распахнула на груди:
«Такое чувство, что была гола!..
Впервые стыдно мне перед людьми…»
Русланову обыскивал мужик,
Такой же зэк, узнав её, стыдясь.
От воспитанья в зоне не отвык,
За раболепство видимое злясь.
 
На десять лет отправлена в тюрьму
Скорей, как генеральская жена,
По приговору, вопреки уму.
Не званье не спасло, не ордена.
Зима метелями, крепчал мороз…
Артистов собирали по стране.
Свозил по зонам не один обоз,
Пленённых в необъявленной войне.

Старался кто-то личность растоптать,
И зоной контролировать талант,
С Олимпа славы с пеплами смешать,
Чтоб каждый вкус почувствовал баланд.
Прошла неделя, и возник концерт...
В столовую набились под завяз.
Русланову давали на «десерт»,
Как чудо, что явилось в первый раз.

Начальство восседало впереди,
Внимало представленье без труда.
А баянисты звуки из горсти
Швыряли мимо вышек и поста.
Она запела, выдав чистый звук,
Забыв допросы и печальный срок,
Сложив в вязанку белоснежность рук,
И пританцовывая парой ног.

Но после песни - в зале тишина…
Закон таков: оваций ни к чему.
Казалось, что сгорали от стыда,
Что наши души брошены в тюрьму…
Не выдержал начальника кураж:
Зааплодировал, поднявшись в полный рост.
А следом зал вошёл в любовный раж,
Бросая «Бис» с восторгом на помост...

Прошло пять лет… И Сталинская смерть
Открыла двери тем, кто не бандит.
Оставив без имён шеренги жертв,
Кто был расстрельным временем убит.
Забыть тюрьму Артистка не смогла,
И часто вспоминала тот концерт,
Когда искусством зону взорвала,
Вручив надежду людям для побед…