Записки библиотекаря

Июнь

Опять безумно опаздываю. Автобус шагает медленно, значит, пробка. Люди прижимаются друг к другу, дышать невозможно. Я представляю, как мой ребёнок один стоит у окна в детском саду. И вот непонятно, с какой стороны стекла дождь сильнее? А может, он читает? Как забавно дети учатся это делать. Сначала хватаются за вывески, меню, а потом выбирают очень интересные, серьёзные вещи. Спорят, творят, перечитывают, дышат, живут. Сквозь толпу пробиваются слова. Приятный женский голос ведёт беседу:
– Убрать из школьной программы! Читаем с первого класса… А он бросил семью, создал свою религию, возомнил себя Богом.
Я закрываю глаза и вижу, как мой ребёнок довольно бегло читает притчи Льва Толстого. Всё-таки хорошо, что дети лишены наших стереотипов и комплексов.

Январь

На улице минус тридцать. Стоят январские морозы. Мёрзнут машины, дома и даже люди. В такие дни очень приятно зайти погреться в библиотеку. Красивая женщина в норковой шубе просит почитать что-нибудь лирическое, «для души». Но тут же добавляет:
– Только не Рубцова, ведь он пьяница и дебошир.
Вы думаете, я с ней спорю? Совсем нет. Просто я беру томик стихов Рубцова и долго грею под шерстяной кофтой, прижимая к сердцу. На улице минус тридцать. Мёрзнут не только руки и щёки, но и человеческие души.

Март

Вы чувствуете запах приближающей весны? Это удивительное ощущение, когда ещё лежит снег, а душа поёт. А ещё хочется читать что-то особенное про любовь на взрыве.

Помните?
Вы говорили:
«Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть», –
а я одно видел:
вы – Джоконда,
которую надо украсть!

Будоражит кровь. Вот он – Владимир Маяковский, такой огромный, как облако, и совсем рядом.
Читаю его биографию, делаю пометки карандашом.
Тише. Тише. Я знаю, что он любил замужнюю женщину Лилечку Брик, но ведь именно ей он и посвятил свои лучшие стихи.

Сентябрь

А вот уже и жёлтые листья, как таинственные строки, ложатся на страницы моего земного бытия. Оглянись и ты увидишь, сколько в жизни предопределено неведомой силой.
Там, наверху, летящие осколки природного вдохновения складываются в единую картину, и уже понимаешь, что не холера держала Пушкина в Болдино три долгих месяца. Это была надежда на огромное счастье, сливающаяся с настоящим творческим реалистическим словом, так необходимым России. И не зря называл Александр Сергеевич своих современников «румяными критиками».
Хотя разве что изменилось?.. Мы по-прежнему ищем в бренной человеческой жизни возможность осудить неземное прикосновение творца…