Сказ о людоедах, людо-Ведах и Людоводах

В сырых пещерах мрачных людоедов
Среди каменьев и костей себе подобных
Не подадут вам комплексных обедов
И не покажут там нарядов модных…

Писать поэму новую я стал,
И вот на пятой строчке вдруг застрял,
Заснул над рукописью на столе рабочем,
И сон реальным сказом мне предстал.

Читатель, не спеши-ка с осуждением
И с выводом не торопись пока,
Ты этот текст благослови прочтением,
Ошибок не наделай сгоряча.

А кто-то, может, просто посмеётся,
Ведь в мире для того и служит смех,
Всё в жизни через юмор познаётся,
У кого надо совесть пусть проснётся,
И, - даже кому следует, - у тех…

Однажды где-то на седом Урале
Тому назад четыре тьмы веков
Одни мужчины-каннибалы проживали, -
У них давно обычай был таков.
И не подумайте о них превратно:
Вот если бы сейчас вернуть их бзик обратно,
То в мире было б всё благообразно.
Чтоб избежать известного соблазна,

Там было принято девчонок всех съедать,
Как только сразу даст им жизнь родная мать.
И маялись, не допустив смешения крови,
Весь этот род далёк был от любви.

И потому искать на стороне
Злодеи наши вынуждены женщин,
Чтобы в ночи холодной при Луне
Их племени да не пресёкся след. Никто не вечен,
Но род свой каждый должен продолжать.
И вот, дитя качающая, мать
Опять сидит в сырой глуби пещеры,
Не в силах эти узы разорвать.

Но у других племен свои есть заморочки:
Живыми оставляются там дочки,
В расход, наоборот, пускаются сыны.
И каннибалы наши в поисках жены
Всё ищут приключений "пятой точке".

А где-то, - слышали они, - есть амазонки,
Что племенами правят без мужчин.
Они приятней видом, станом тонки,
И если нужен им мужик, то лишь один.
И не понять никак тех женщин вероломных,
Никто не слышал их в ночи стенаний томных.
Те тоже чистоту кровей своих блюдут,
Ища возможных кандидатов там и тут.

А то возьмут двоих и, самомнением мило тешась,
Садятся в круг, и, побрякушками увешась,
Крича,травить начнут. Что им и не к лицу,
Дань отдавая сильному самцу.
Обхаживая всяко, " строят глазки", -
Другого же съедают без опаски
Испортить чистый женский свой народ, -
И мясом слабого опять питают рот…

Так вот тогда, в то время,мальчик появился,
И при его рождении казус приключился,
Что довелось ему у тех мужчин косматых,
Сжирающих друг друга, с младу бородатых,
Вороной белой с чистым быть лицом.
Хоть каждый и считал себя его отцом,
Решили съесть мальчонку людоеды,
Чтоб в будущем не наступили годы-беды.

Дурным знамением в глубине пещеры
Светились чудные на пол-лица глаза.
Но ночью той страшенная гроза
Гремела в тех горах, и принял меры
К спасению мальчика их главный Людовод, -
Огонь небес пугал тот древний род.

И вот гортанных звуков перепалка
Затихла вскоре. Было им не жалко
Оставленного жить у них мальца,
По воле же Небесного Отца
Так издревле и зародилась речь,
Когда решали мальчика сберечь…

Все эпизоды эти из эпохи людоедов
Нам в пересказе дали книги людо-Веды:
Затем пришло и укрощение огня,
Чтобы в пещере ночью не при свете дня
Читать мальчонкины таинственные знаки.
Он рисовал, а мужики смеялись
Картинкам об охоте, приручении собаки…
Но после, как свершилось, обнимались.

И каждый своим сыном называл мальца,
Касаясь бородой пречистого лица,
Благодарили, плача и целуя лоб,
За вкусное жаркое, за грибы, за эскалоп
И за ночного сторожа у входа…
Настало время продолжения рода.

Нахмурились, как раньше, мужики, -
Но вот  с ребёнка маленькой руки
Скользнул на стену новый потаённый знак, -
Что каждому пора изведать брак,
Им надо женщин в изобилии привести,
Чтоб снова демографию спасти.

Пусть говорят - "не пить воды с лица",
Но племя Книгу жизни с чистого листа
Решило написать. Пример дал вождь.
Когда с небес лил летний тёплый дождь,
Осколок острый взял обсидиана,
Нимало не боясь порезаться, сказал:
"Пора нам, братцы, дальше без обмана
Стараться женщин приводить в пещеры зал."

Руки движением твёрдым выбрил пол-лица,
Улыбку встретил восхищённую мальца.
И, вскоре все, там бывшие при том,
Вводили жён в приветливый свой дом.
И с той поры был заповедан так
Своим потомкам моногамный брак…

Решил уже признаться вам, друзья, -
Что дальше так без этого нельзя
Плести цепочкой рифмы сказа речь, -
Бессмертным мальчик был, его беречь
Когда-то в прошлом согласилось племя.
Но Мудрые, придумавшие Время,
Что в тексте этом Людоводами слывут,
Его подстраховали жизнь и тут.

Взамен взяв обещание, что Их Сын
В бессмертии своём пройдёт один
Среди  людей из бывших людоедов,
Он станет самым первым людоведом.

А мальчик рос, тянулся и мужал,
И миру дал и стрелы, и кинжал,
Поскольку всем открыл металлургию,
Навесил на себя большую гирю
Ответственности за железа вред,
Наделанный оружием и бед,
Им совершённым в войнах.
Не все хотели проживать спокойно…

Он рисовал уже и на табличках
Не камнем, а писалом, что в руке
Давали образы творений его вечных.
Период новый замаячил вдалеке.

Уже и колесо приделал к тачке,
И многому, чему людей учил
Но Род размножился и, будто бы подачки,
Уже всё брал без приложения сил.
Наш большеглазый юноша прекрасный
Решил немного отдохнуть, пока
Его народ, родной и безопасный,
Добрался своим ходом в Средние века.

С Земли сходило много поколений,
И авторство его былых творений
Забылось в сонной массе временной.
Но память сохранял лишь наш Герой.

Бродя по свету заносил всё в людо-Веды,
И тайну о своём бессмертии храня,
Являлся постоянным непоседой.
"Пускай живут, как знают, без меня."
Ведь многие с раздутым самомнением
Присвоили себе его творения…

Любуясь же очередной горой,
Наш парень только хмурился порой.
Оставить вдруг решил сей бренный мир, -
Уж кое-кто считал, что он кумир.
И годы ранние свои частенько вспоминал,
Вернулся, наконец, в родной пещеры зал.
Но обнаружил лишь одни рисунки,
Которыми он род свой вдохновлял.

Бессмертием наш Герой на белом свете
Привязан жизнью стал к родной планете.
Пришла пора заканчивать мой сказ,
И, может быть, в произведении этом
Кого-то и узнали вы сейчас.
А мальчик тот седым анахоретом
Сидит в пещере на Урале где-то,
Он людо-Веды написал про нас.