Моисей часть III

Иллюстрация моя

      И С Х О Д

Покинув край, что стал им чуждым,
Где стал изгоем иудей,
И стал Та-Кемету ненужным,
Собрав в ночи поклажу дружно,
Ушёл народ, с ним Моисей.
Шли в ночь и день дорогой пыльной,
Устали люди и стада,   
Все испытания в бессилье               
Стекали злобою обильной
На Моисея без стыда.

Как тяжко заживают раны,
Вокруг враги с чужого стана…
Их бередят своим мечом,
А за спиною наговоры,
Кругом завистники и споры,               
Как крысы прогрызают норы,
Нет сладу с грубою толпой.
Отправить друга на покой,
Труда большого не составит,
Коль червь сомнений душу травит,
Поберегись народ честной –
Изгнать в огонь пустыни надо
Овцу паршивую из стада…
Не то погубят нас раздоры,               
Народ простой, уж так дела!
И вот негаданно Сепфора,
Не пережив судьбы позора,
Однажды ночью умерла.
Печальный бродит Моисей,
Дела пророка не легки –
Не признают его в народе,
В своём отечестве изводят
Его мирские языки.
Не может счастьем насладиться
Подобно утренней зарнице –
Засветит жизнь, угаснет вновь.
И только брат с сестрой готовы
Ему от сердца помогать,
Помочь, понять, начать всё снова,
Сказать в час горький добро слово,
В сомненье чувств, оберегать.
Однажды в час, когда скорбела
Его душа, не кончив дело,
Услышал голос нежный, робкий,
До боли каверзной знаком,
Увядшей памяти раскопки –
На водах Нила  лодки, лодки,
На берегу богатый дом.
 
Тот голос мягкий, не в обиде
Во тьму умчались времена…
И, оглянувшись, он увидел,
Что перед ним стоит жена,
Та, с коей роком разлучённый
В неразберихе чёрных дел, 
Когда клевреты с фараоном
Творили гнусный беспредел,
И языком трепали длинным –
Катились головы невинных,
В закате лет Рамзес Второй,
Имел проблемы с головой…
Любил душой он Моисея,
Но двор коварный был сильнее.
Ушёл придворный не со страху,
Не захотел, как скот, на плаху.

А кто мог Фарбис там помочь?
Ушла она из дома прочь.
Вся жизнь рассчитана была
У Фарбис, чтобы ежедневно
Искать супруга незабвенно
И ежечасно день и ночь.
И вот, как старость убелила
Их волос, всё же всем на диво
Они нашли друг друга вновь,
Но вдруг опять гроза над ними
Неслась, не глядя на любовь.               
Сестра и брат их этим разом,
Как все, корили гневным гласом: 
– Жену его не признавать,
Из рода Якова изгнать, 
Она из племени другого,
Которым незнакомо слово,
Чьё Бог для нас изрёк тогда
В первоначальные года,
И разве только Моисею
Бог волю Божию посеял…
И снова Моисей в смятенье,
Опять грызут его сомненья:
«Что делать нынче, как же быть,
Что делать им, как поступить? 
Злой Рок готов собак спустить».
Но вдруг раздался громогласный
Близ скиний голос Бога ясный:
«Стенанья быстро прекратить!
Довольно моего терпенья
Испытывать, но коль сомненья
Вам души кошками скребут,
Пусть волю Яхве слышат тут.
Довольно смертным день и ночь
Судить о чьих-то прегрешеньях
И выносить своё решенье!
Судья над вами только я,
Корить пророка запрещаю,
Не то вас смертью покараю
Всесокрушающей рукой,
Так дайте ж Старшему покой!
Он управляет вашим станом
И залечить он должен раны,
Что вы несёте постоянно
По миру злобным языком!..
О как уже мне надоели
Все ваши распри, канители,
И потому пора бы знать,
Коль я пророка выбираю,
То свою волю открываю
Ему в видениях и снах,
Разумный сдвиг во всех делах.
Пророк, услышав божий глас,
Мою вам волю передаст!»

Скрижали взял пророк в дорогу,
Сказал Аарону: «Брат, прощай…»
Он в горы шёл, чтоб слышать Бога,
Чтобы осмыслить жизнь итогом,
На самый верх горы Синай.
Явился глас с небесной дали,
Большой луны струился свет,
И на божественных скрижалях
Он узаконил десять правил,
Чтоб жить по ним сто двадцать лет.