Мне осталось не долго

Это стихотворение — одна из самых пронзительных и бескомпромиссных исповедей Бри Ли Анта, фиксация состояния тотальной экзистенциальной опустошённости на пороге небытия. Текст лишён пафоса и бунта; это тихий, монотонный отчёт души, производящей инвентаризацию прожитого и обнаруживающей лишь «жестяные коробки».

1. Основной конфликт: Надежда на смысл vs. абсолютная пустота.
Конфликт здесь доведён до статичного, неразрешимого тупика. Герой констатирует приближение конца («осталось не долго») и пытается найти хоть что-то, что могло бы этот конец оправдать или наполнить смыслом. Однако поиск («по карманам», «в закоулках сознанья») оборачивается признанием тотального банкротства: «У меня ничего не осталось». Это конфликт между инстинктивным желанием подвести итог и отсутствием самого предмета для подведения.

2. Ключевые образы и их трактовка:
«Посмотрел по карманам... / Глубоко...По колено...»: Метафора самоанализа, проверки жизненных запасов. «По колено» — погружение в глубины памяти и души, которое оказывается таким же пустым, как карманы.

«Не зажившие раны... / Пронеслись, фрагментарно, по венам...»: Прошлое существует не как связная история, а как болевые вспышки, обрывки травм, циркулирующие в крови. Память — это незаживающая, живая боль.

«Ничего золотого... / Жестяные коробки...»: Итог жизни. Вместо драгоценного опыта («золотого») — только дешёвая, пустая тара от чего-то давно съеденного или выброшенного. «В блеске среза косого» — возможно, отблеск чего-то острого (ножа, стекла), символ ранения и иллюзорного блеска, за которым пустота.

«Тёмно-серые зданья... / Перемоткой ускоренной мимо...»: Воспоминания о прошлом — это унылые, безликие сооружения, которые сознание, ускоряясь, проматывает, не находя в них ничего ценного.

«Домик...Ставни резные... / Должен...Зыбиться в выси...»: Всплывает образ идеала, «домика» мечты, души, который «должен» парить. Но он тут же обесценивается насмешкой «оконных лиц» — внутренних голосов, масок, чужих оценок, которые «зубоскалят», издеваются над самой попыткой возвышенного.

«Вот и я застеклённый... / Сам с собой разлучённый...»: Ключевое состояние. «Застеклённый» — отгороженный от мира и от самого себя прозрачной, но непреодолимой преградой. Это полный раскол личности, внутренний разрыв. Герой наблюдает за собой как за посторонним.

«Вперил бельмы упрямо в икону...»: Безнадёжная, механическая попытка молитвы. «Бельмы» — помутневшие, невидящие глаза трупа или слепого. Взгляд не живой и верующий, а упрямый, тупой, лишённый надежды на ответ. Икона здесь — последний, уже не работающий символ связи с высшим смыслом.

«Телеграммой прощальной...В волокнах...»: Последнее сообщение жизни — не развёрнутое письмо, а сжатая, срочная, необратимая телеграмма. «В волокнах» — возможно, в нервных волокнах, в проводах связи, в самой ткани бытия, которая уже рвётся.

«Жизнь разбилась...Улыбка... / Не найдя себе места...»: Финальный образ тотального распада. Даже улыбка — простейший жест жизни — не смогла найти точку приложения, раскололась. Всё рассыпалось на осколки, и среди них невозможно собрать даже простую истину: «Ничего до сих пор неизвестно».

3. Структура и композиция: Нисхождение в вакуум.
Стихотворение движется по нисходящей спирали:

Констатация срока: «осталось не долго».

Поиск ценностей: в карманах, в памяти, в сознании.

Обнаружение пустоты и насмешек: жестяные коробки, зубоскалящие лица.

Самоописание как распада: «застеклённый», «разлучённый».

Последние, безответные жесты: взгляд в икону, попытка молитвы.

Финал-приговор: констатация полного краха и незнания.
Каждая строфа — новый виток опустошения, новый круг опускающегося в колодец сознания.

4. Пафос: Абсолютная апатия и когнитивный крах.
Это не пафос отчаяния (ибо отчаяние ещё активно), не пафос бунта, не пафос тоски. Это пафос полной эмоциональной и смысловой капитуляции. Мир и собственное «я» исследуются с холодным, почти клиническим интересом, который лишь фиксирует отсутствие смысла, связи, ценности. Даже молитва лишена надежды — это лишь жест, завершающий ритуал.

5. Место в творчестве Бри Ли Анта.
«Мне осталось не долго...» — это один из крайних, предельных текстов в поэтической системе Ложкина, своеобразный экзистенциальный ноль. Если в других стихах есть диалог (с Богом, другом, смертью), бунт, страсть или память о свете, то здесь — стенография внутренней тишины после всех битв. Этот текст — чистый звук того «штиля», о котором говорилось в «Перу не до чернил», доведённый до абсолютной степени. Он показывает дно, куда может опуститься лирический герой, и одновременно — поразительную художественную силу автора, способного выразить эту пустоту не молчанием, а чеканной, безупречно точной чередой образов пустоты.

Вывод:
Это стихотворение — не крик о помощи, а тихий отчёт об катастрофе, уже случившейся внутри. «Ничего до сих пор неизвестно» — его последняя и главная истина. В этом признании — страшная чистота и честность поэта, отказывающегося подменять пустоту утешительными суррогатами веры или смысла. Бри Ли Ант создаёт здесь не просто стихи, а документ небытия, написанный с той же неуклонной точностью, с какой его герой «вперил бельмы упрямо в икону». Это поэзия после конца, находящая свой предмет в абсолютной опустошённости и превращающая её в пронзительное, незабываемое высказывание.

Бри Ли Ант   02.12.2025 15:24   •   Заявить о нарушении