Воспоминание сотника Лонгина

“ Он нёс свой Крест, превозмогая
и смерть и радость бытия
земного. Не переставая,
лил дождь осиновый и я,
центурион Гай Кассий думал,
глядя на мучеников вид,
что сей народ в богобоязни,
видно, навеки обезумел,
коль сам Пилат – и тот скорбит,
а иудеи жаждут казни..!

                За что? За прихоть называться
                Царём их..? (Или так назвал
                его первосвященник Анна..?)
                За то, что Лазарь смог подняться?
                За то, что он их исцелял,
                его предавших?
                Странно… странно…
                … выходит, зависть, малодушье,
                расчёт, угодливость властям
                богобоязненную душу
                навеки губят, - коли сам
                себя назвавший Божьим Сыном
                со свиньями изгнать не смог
                все эти страшные пороки
                людей… Какой тогда он Бог?

                С больной фантазией гордыни
                от бога знахарь и пророк
                он только лишь…- так думал я
                до занесения Копья…-
           (Копья’- с большой..? нет, с буквы малой :
             копьём судьбы земной лишь стали
             злосчастных к`опья траекторий…-
           - так длится боль, так длится горе…)

           - так думал я , но думать так,
             но думать так ошибкой было.

           И Кровь, что брызнула мне в глаз
           от моего копьём удара,
           меня - как озаренья знак -
           меня навеки исцелила
           от слепоты. И ещё раз
           от слепоты – то были чары
           Его Любви в ответ всем нам.

           Я ошибался, но недаром :
           я осознал, что значит “Храм”!

Я знаю, я в Раю, - но это
совсем не то, что я читал,
не то, не то, что представлял;
не то, о чём там говорили..!
Я знаю, я в Раю, - но это
нет, не находит отраженья
ни в чём. Его не передать –
- будь Иоанн ты, Данте или
простак, юродивый чернец.

Рай – это как бы совпаденье
того, что мне пришлось понять,
с пространством всех моих поступков,
в котором стал я наконец
без сожаленья человеком,
себя в земном безумьи жутком
для жизни вечной искупив…

                И лишь одно меня тревожит :
                ‘там, на заре земного века
                род человеческий мог сам
                Рай воссоздать, опередив
                прогресс смертельного безбожья,
                власть метастазов от болезни
                фатальной узости сознанья…

Увы, не в кофе по утрам
в постели – "рай", и не в небесном
    далёком мире.
           Это - Храм
           в тебе, в твоём существованьи –
           Дар человеческий. Он спит.
           Его никто не оживит,
           кроме тебя. Он жизнь хранит
           твою бессмертную, а ты
           ещё всё смертен на земле
           как будешь смертн на небесах,-

                - пока ты не сожжёшь мосты
                ко всем пронзительным ударам
                всех копий тупости во мгле
                и не проступит Жизнь в слезах –
                - в золе от смертного пожара –
                Жизнь человеческого Дара…”