Ash Wednesday by T. S. Eliot перевод

Но я не надеюсь вернуться,
Уже не надеюсь.
Уже не надеюсь, что снова смогу обернуться,
И, в общем, уже не желаю желать
(как может взлететь утомленная птица?)
О чем мне жалеть –
О старом, дряхлеющем, бывшем?

Я знать не хочу,
Как стираются грани былого успеха,
Не думаю, что –
Но знаю, что знать и не стоит об этом.
Так слава проходит,
И мне не осталось глотка
У чистых истоков воды родниковой –
Уже не осталось глотка.

Но знаю, что время – лишь время,
Пространство – всего лишь пространство.
А важное – важно
Лишь здесь и сейчас.
Мне радостно видеть все так, без прикрас –
И вещи, и лица, святые, быть может,
И, может быть, голос.
Ведь мне не вернуться.  Я рад, что смогу прикоснуться
К тому, что я создал сейчас.

И к Богу, взывая, молить
о милости к нам,
Чтобы мог я забыть,
Как много я умничал, как объяснял
Все то, что вернуть не дано.
Пусть это послужит ответом:
Что было, того уж не будет.
Прости нас за то и за это.

Но крыльям уже не взлететь, не поднять –
Впустую полощут по ветру,
По ветру, что сух стал и мал –
Уже слишком мал,
Чтоб что-то понять,
понять что-то где-то.

О грешных, о нас помолись – сейчас и потом,
О грешных, о нас помолись, сейчас и потом,
В мгновения смерти.

Под можжевеловым кустом три белых леопарда, леди,
Насыщенных, в прохладе дня, сидели -
На стопах, сердце и в печенках,
и там, где место подготовила себе
тьма разума, живущая во мне. И Бог отверз уста:
«Позволить жить костям? Восстанет прах?»
И те, что жили в них (засохшие) прощебетали:
«Ах, красоты её, очарования и благородства ради,
И благочестивыми молитвами ее к Пречистой Деве,
Сияем мы. И даже я, рассыпанный, лукавый,
Чей плод забыт, любовь увяла, чья кровь давно ушла в песок –
Её теплом и я восстану. Из мглы моей, из света бывших глаз,
всего, отвергнутого диким зверем».
Она ушла. Прекрасная, в сверкающих одеждах.
Она ушла. Прекрасная до сожаленья, до забвенья.
Что ж, белизна костей тиха до искупленья.
В них жизни нет. И я забыт. Меня забудут точно так же,
как сам я забывал – потерянный в своем стремленьи к цели.
И Бог сказал: «Вот ветер. С ветром говори.
Тебя послушает лишь ветер. Лишь он один»
И кости так зарокотали –
Цикадами, движением ветрил:

Ах, Леди тишины,
Печальна и тиха,
Из мира вырвана, и тем полна,
Как мира нерассказанная тайна,
Что памяти цветок, цветок забвения,
Уставшая, раздавшая себя,
Жалеющая, полная тревоги.
Единственная Роза тех садов,
Где у любви закончатся дороги.
Конечная печаль
Любви несбывшейся –
Печаль печалей, что, впрочем,
не черней любви исполненной.
Ты - завершение тех беспредельных троп,
Ты завершение путей
И всех тревог. Ты – речь без слов,
И слово не звучавшее.
Ты – радость матери садов,
В которых завершается любовь.

Так пели кости под можжевеловым кустом, рассыпаны слепящие их грани.
«Рассеяться мы рады. При жизни мало видели добра
Друг к другу – друг от друга. Но здесь, в тени, в песке,
Настигло нас забвение и близость
судьбы единой – в земле, которая столь многих,
еще разделит, и не раз. Но ни единство, ни раздельность
уже не важно. Здесь та земля,
в которую мы пустим корни.


I

Because I do not hope to turn again
Because I do not hope
Because I do not hope to turn
Desiring this man's gift and that man's scope
I no longer strive to strive towards such things
(Why should the ag;d eagle stretch its wings?)
Why should I mourn
The vanished power of the usual reign?

Because I do not hope to know
The infirm glory of the positive hour
Because I do not think
Because I know I shall not know
The one veritable transitory power
Because I cannot drink
There, where trees flower, and springs flow, for there is
nothing again

Because I know that time is always time
And place is always and only place
And what is actual is actual only for one time
And only for one place
I rejoice that things are as they are and
I renounce the bless;d face
And renounce the voice
Because I cannot hope to turn again
Consequently I rejoice, having to construct something
Upon which to rejoice

And pray to God to have mercy upon us
And pray that I may forget
These matters that with myself I too much discuss
Too much explain
Because I do not hope to turn again
Let these words answer
For what is done, not to be done again
May the judgement not be too heavy upon us

Because these wings are no longer wings to fly
But merely vans to beat the air
The air which is now thoroughly small and dry
Smaller and dryer than the will
Teach us to care and not to care Teach us to sit still.

Pray for us sinners now and at the hour of our death
Pray for us now and at the hour of our death.



II
Lady, three white leopards sat under a juniper-tree
In the cool of the day, having fed to sateity
On my legs my heart my liver and that which had been
contained
In the hollow round of my skull. And God said
Shall these bones live? shall these
Bones live? And that which had been contained
In the bones (which were already dry) said chirping:
Because of the goodness of this Lady
And because of her loveliness, and because
She honours the Virgin in meditation,
We shine with brightness. And I who am here dissembled
Proffer my deeds to oblivion, and my love
To the posterity of the desert and the fruit of the gourd.
It is this which recovers
My guts the strings of my eyes and the indigestible portions
Which the leopards reject. The Lady is withdrawn
In a white gown, to contemplation, in a white gown.
Let the whiteness of bones atone to forgetfulness.
There is no life in them. As I am forgotten
And would be forgotten, so I would forget
Thus devoted, concentrated in purpose. And God said
Prophesy to the wind, to the wind only for only
The wind will listen. And the bones sang chirping
With the burden of the grasshopper, saying

Lady of silences
Calm and distressed
Torn and most whole
Rose of memory
Rose of forgetfulness
Exhausted and life-giving
Worried reposeful
The single Rose
Is now the Garden
Where all loves end
Terminate torment
Of love unsatisfied
The greater torment
Of love satisfied
End of the endless
Journey to no end
Conclusion of all that
Is inconclusible
Speech without word and
Word of no speech
Grace to the Mother
For the Garden
Where all love ends.

Under a juniper-tree the bones sang, scattered and shining
We are glad to be scattered, we did little good to each
other,
Under a tree in the cool of day, with the blessing of sand,
Forgetting themselves and each other, united
In the quiet of the desert. This is the land which ye
Shall divide by lot. And neither division nor unity
Matters. This is the land. We have our inheritance.