Аокигахара

Три пары синих звёзд на чёрном шёлке –
и те заволокло, что не видны.
Но лунный зрак торжественно наколот
на остриё
сосны.
Он тёмную тропу не освещает,
а я прозрачен, кажется, насквозь.
Такая мгла, голодная, сырая,
что за ночь обглодает плоть и кость,
и высосет корнями кровохлёбки.
Кряхтит и лезет сучьями в глаза.
Кричать нельзя, дозволен только шёпот,
запутанный в древесных волосах.
Но тихий зов порхает вверх по склону:
– Ищи меня! Найди меня живой.
Найди меня по ленточке лиловой,
там когти багровеют под листвой.

Цветные ленты, словно пуповины,
скользящие к растресканным телам,
обвили векового исполина, 
и от его
ствола
растягиваясь, в лес уходят глубже,
а дальше перепутаны пути.
Блуждают неприкаянные души.
Обратную дорогу не найти.
Какой-то пёс, наверно, тоже призрак,
бредёт за мной, хозяев не найдя.
Которая – моя из этих жизней 
за ширмой паутинного дождя?   
За тропами, ведущими к вершине
вулкана, что готовился чихнуть…
но лишь вздохнул, болезненно и дымно,
и снова спит, присыпав снегом грудь. 

Я спрашиваю: Аокигахара!
Которая – моя из этих лент?
Но вышел крик безмолвно-синим паром.   
Прохохотал
в ответ
невидимый пернатый потрошитель
и звонко свистнул где-то на ветвях.
Хранит его терновая обитель
коллекцию трофеев на шипах,
где бабочка сложила крылья кротко, 
как маленькая гейша в кимоно,
три пары синих звёздочек на шёлке –
они пыльцой осыпались давно.
Я этот лес покину до рассвета,
где сладко спит палач-сорокопут*.
Но как длинны, как бесконечны ленты,
Душа моя, куда они ведут?




*Сорокопут – хищная певчая птаха отряда воробьиных. Любит накалывать свою добычу (насекомых и мелких позвоночных) на колючки, про запас.