Маршрутка

Вносясь и вталкиваясь в ад
горячих тел и потных масок,
где каждый раб, как хилый гад,
привносит грязь в величье красок.

Марают тушью своих рук
все бели поручней Эдема.
И каждый туфель и сюртук
покрыт мозольною экземой.

Скрипя морщинами, жуют
кровавый блин, и ртом елозят;
кишат руками, вдаль снуют,
шипят картаво сором прозы.

Гремят пустотами кастрюль,
икру метая белых взглядов.
Линяя шерстью старых вульв,
печалью, злобой прыщут, ядом.

Тут львины взоры старых псов
и царский шаг потёртой дивы,
молочных отпрысков тих зов
среди плевков, картин тарифов.

Пейзаж судилища, Помпей.
И винный выхлоп, рёв дремоты,
и лай старух, и визг детей.
Цветастый шарж любого года.


Рецензии