1 июня - День защиты детей

отрывок из книги "Еркегали по прозвищу Кошмарик"

Как мой маленький литературный герой из города, воспринял жизнь аула


Сегодня я  последний раз пойду в детский сад, мои родители пойдут вместе со мной. В садике мы приготовили для них концерт. Все дети участвовали в нем. Папа взял камеру, чтобы нас снимать, все лето я буду гулять, теперь после обеда могу не спать.
Все родители пришли с детьми, мы радовались, что пойдем в школу, а воспитательницы плакали, им жаль было с нами расставаться. Мне тоже стало немного грустно, я не девочка, поэтому не плакал. Когда мы пили чай, я удивился, мама одного мальчика сказала: «Какое хорошее было время, когда мой ребенок ходил в садик! Я была спокойна, что он накормлен и присмотрен. А школы я боюсь!»
Я не удержался и спросил у нее: «Вы хотите, чтобы ваш сын не вырос и навсегда остался малышом? Чтоб он не служил в армии и не защищал свою Родину?» Она рассердилась: «Кажется, это тебя зовут Кошмариком, вот пойдешь в школу, посмотрю, как от тебя взвоют учителя. И Родину будет защищать мой сын, а не ты, сын академика! От армии отец тебя точно отмажет!»
Мама моя рассердилась и пристыдила ее: «Как вам не стыдно ссориться с ребенком?» Женщина сказала: «Ваш ребенок – настоящий чертенок. Вы родили его на старости, носитесь с ним,  ваш сын знает слишком много, чего ему не положено!»
Мои родители встали и ушли домой. Мама была расстроена и спросила: «Кто так ославил нашего сына?» Папа сказал: «Я думаю, что эта женщина была права. Это ты и твоя мать виноваты, вы неправильно воспитали ребенка».
Я не выдержал и вмешался: «Это ты, папа, виноват! Воспитательницы всегда тебя ругают: «Если бы отец Ерке доверил внука бабушке( по-казахски ажека), то он не говорил бы глупостей. Она сорок лет проработала учительницей и была очень знаменитой». Ее все знают и любят, один ты ее ненавидишь!
Отец покраснел, но промолчал.
– Я люблю ажеку и уйду к ней жить! – сказал я.
Он воскликнул:
– Можешь хоть сейчас отправляться!
Мама разозлилась: «После рождения сына ты стал невозможным. Почему обижаешь моих родителей? Все возмущаются твоим поведением. Она воспитала нашу дочь, Жанна с первого класса стала отличницей, а сына ты ей не доверяешь! Плохому она его не научит! Они завтра уезжают в аул и забирают Ерке. Если ты устроишь скандал, я подам на развод! Хватит, из-за тебя страдает ребенок».

ПОЕЗДКА В АУЛ

Днем бабушка обратилась к моей маме: «Собирай внука, мы уезжаем втроем с дедом в аул». Мама не хотела отпускать меня, а бабушка рассердилась: «Почему не отпускаете ребенка? Он уже взрослый и пусть привыкает к самостоятельности. Скоро Ерке пойдет в школу, потом в армию. Время летит быстро, ты что, и в армию его не отпустишь?» А дедушка признался: «Боюсь, что к этому времени, его поколение пойдет служить вместе с родителями».
Вечером, когда я собирал игрушки, Жанна стала надо мной смеяться: «Ты что, все игрушки увезти хочешь? Там тебе их сломают, а половину украдут. Возьми необходимое: пистолеты, автоматы и солдатиков».
На следующий день рано утром нас разбудила бабушка, она заставила меня выпить молока, и мы на старой дедушкиной «Волге» выехали в аул.
Я впервые в жизни выехал путешествовать на машине. Обычно в отпуск мы летим на самолете или едем на поезде. По дороге бабушка хвалила меня: «Ерке – взрослый мальчик. В ауле ему понравится, он там познакомится с родственниками и с детишками. Домой вернется настоящим мужчиной». Всю дорогу мы разговаривали, бабушка сравнивала детей с новорожденными животными, и сравнение оказалось не в пользу детей. Детеныши животных, родившись, встают на ноги и через некоторое время самостоятельно сосут молоко своей матери. Наши дети неприспособленные и слабее их.
Мне хотелось в ауле все увидеть своими глазами. Потому что коров и лошадей я видел только по телевизору и на картинках. Дедушка обещал научить меня кататься на лошади: «Какой ты мужчина, если не можешь скакать на лошади?»
Я лежал на сиденье и представлял себя, как подъезжаю в детский сад верхом на коне. Дети будут на прогулке, и воспитательницы скажут: «Вот, полюбуйтесь – приехал Ерке. Он раньше ходил в наш садик, а теперь стал настоящим батыром! Смотрите, как он красиво сидит на лошади!» А дети будут кричать: « Ерке, прокати нас!»
А я им отвечу, что прокачу самого послушного мальчика. Тогда воспитатели скажут: «Вспомни, Ерке, а ты сам был послушным?» Нет, лучше я никого катать не буду, хлестну коня и перепрыгну через забор. Пусть все завидуют мне!
Тут машина как прыгнет, оказывается, дедушка, не заметил овраг, и мы чуть не перевернулись. Бабушка стала его ругать: «Почему ты не наденешь очки? Ты погубишь нас и единственного внука, которого так долго все ждали!» Дедушке было неудобно, я заступился за него и сказал: «Женщина не должна говорить, когда мужчина за рулем». Они засмеялись, и я вместе с ними.
Летом в степи красиво! Поляны как большие одеяла из разноцветных лоскутков. Всюду цветут цветы. У обочины красные тюльпаны, в середине серебристый ковыль шелестит своими кружевами, на веселых лугах звенел смех белоснежных ромашек, желтые цветочки иван-чая разнообразили пейзаж, а вокруг островки сочной травы, которая своим зеленым бархатным ковром создавала уют и приглашала путников остановиться, отдохнуть.
Я подумал: если собрать все корпешки-одеяла, раздаренные моей бабушкой, какое пространство они могли бы покрыть? Долгими зимними вечерами она их шила и раздаривала своим родным и знакомым. Ее одеяла были мягкими, яркими, уютными, я любил на них поваляться. У подножия гор паслись табуны лошадей, гуртами бродили овцы. В небе летел беркут, и мне захотелось взлететь. Неизвестные чувства и эмоции переполняли меня – хотелось выйти из машины, кричать, бежать по зеленым лугам и радоваться великолепию, которое окружает нас.
В городе я не видел ни коров, ни лошадей, здесь я убедился, что это разные животные. Мы открыли окно в машине, ветер-проказник забрался под мою рубашку и защекотал меня, я засмеялся. Бабушка с тревогою спросила меня, что случилось.
– Ветер щекочет, играет со мной.
Она добавила: «Вот приедешь в аул, там увидишь настоящие чудеса».
Мы проезжали мимо множества одноэтажных домиков типа дачных, бабушка сказала: «Это аулы, в них живут люди». Я удивился: как можно жить в дачных домиках? Она ответила: «Не всем нравятся бетонные многоэтажные дома. В этих домах летом прохладно, а зимой теплее, чем в вашей квартире. В ауле люди не ждут, как в городе, когда им включат отопление, они сами топят печь. Не то, что вы, городские, ни к чему не приспособленные».
А потом пожалела меня: «Бедный ребенок – он ничего, кроме асфальта, в жизни не видел!»
Мы проезжали мимо странных сооружений.
– Это древнее кладбище твоих предков. Ему несколько веков. Каждый мусульманин обязан, проезжая, помолиться, и твоя молитва дойдет до родственников, которые похоронены далеко отсюда.
Я спросил: «А как она дойдет?» Бабушка ответила: «Ветер донесет». Я не знал, что ветер общается с усопшими людьми. Впереди у меня были удивительные встречи.
Я многое в первый раз узнал и услышал. В душе я радовался своей поездке. По дороге мы заехали в небольшой лесок, решили там отдохнуть. Вокруг росли елки и сосны, эти деревья были мне знакомы. Обычно папа устанавливает елку в зале, мама говорит, что ель пахнет лучше сосны, ее запах распространялся по всей квартире. Когда я был малышом, родители просили меня закрыть глаза и приводили в зал, где стояла разукрашенная елка. Я всегда восхищался ее украшениями и мечтал сам ее наряжать. Когда я вырос, мы вместе с сестрой стали украшать ее. Отец помогает нам, развешивает на ней электрические гирлянды. Мы выключаем свет, они красиво загораются разноцветными огоньками.
Бабушка при въезде в лесок стала возмущаться: «Таких красавиц народ безжалостно губит, вырубает на продажу. Это преступление перед природой, и твои родители тоже виновны: если бы они их не покупали, их перестали бы вырубать!»
Если постоянно вырубать деревья, то все звери погибнут, потому что многие из них выживают за счет этих деревьев, питаются их корой и шишками, живут в их дуплах. Бабушка спросила, что мы делаем с елкой после празднования Нового года. Я признался, что мы стараемся подольше ее подержать в квартире, а потом с отцом относим на помойку.
– Дай слово отказаться от елки на Новый год.
Я сказал: разве плохо, что люди украшают ее игрушками и гирляндами, в квартире становится красиво и нарядно? Разве это преступление?
Вдали мы увидели странный дом, круглый, белый, вокруг которого паслись овцы. Бабушка попросила дедушку подъехать поближе. Он спросил ее, зачем туда ехать, удлинять дорогу. Она потребовала подъехать, чтобы показать внуку: «В таких жилищах наши предки жили веками», – задумчиво сказала она. Мы подъехали к круглому домику – это была казахская юрта. Бабушка с восхищением сказала: «Ученые всего мира признают, что казахскую юрту можно назвать восьмым чудом света. Ее конструкция поражает ученых. Не зная ни геометрии, ни математики, наши предки придали ей форму круга. Она легко перевозится, ставится и убирается в степи. Из всех жилищ казахская юрта выделяется изяществом, простотой и надежностью. Зимой она сохраняет тепло, летом в ней прохладно».
Из домика вышли мужчина и женщина, они поздоровались с нами и предложили зайти к ним и попить кумыса. Они разговаривали с нами, как будто мы были давно знакомы. Внутри юрта была белая, сверху через шанырак виднелось голубое небо, по периметру она была украшена вышивками и кисточками, на стенах висели многочисленные фотографии детей и внуков, на полу были расстелены кошмы, а сверху на них лежали ковры, во всю длину юрты были развешены шкуры волка и лисицы. Красивый кованый сундук был украшен серебряными полосками, где искусным мастером были выбиты сценки охоты с ловчими птицами и казахскими собаками – тобетами, сверху он был заложен одеялами и подушками. На полу стояли маленькие табуретки, тоже ручной работы.
Вдоль стены висели домбра и кобыз. Впервые я увидел кобыз вблизи. Он выглядел древним и таинственным. Мне хотелось взять его в руки и слиться с ним в едином звуке. Я постеснялся это сделать, а только подошел и стал его рассматривать, стараясь запомнить его очертания.
Я впервые сидел за низким круглым столом. Мой дедушка удобно расположился, и я решил последовать его примеру. Мягкая кошма, сверху застланная ковром, была нежесткой, а пушистые подушки создавали комфорт который я никогда не чувствовал у себя в доме. Все это было экзотикой для меня, городского жителя.
Мы пили кумыс, хозяйка разливала его деревянным половником. Кумыс не был кислым, как у нас в городе. На столе лежали пышные баурсаки, холодное баранье мясо было нарезано толстыми кусками, а сверху тонкими пластинками на нем лежал курдюк. Я проголодался и налег на пищу.
Хозяин взял домбру и заиграл на ней. Я видел домбру в квартире у дедушки, но никогда не видел, как он играет. Немного поиграв, хозяин предложил дедушке сыграть на домбре.
Свежий ветер ворвался к нам, запахло степными травами и цветами. Этот кюй называется «Сары-Арка» автор его – знаменитый кюйши Курмангазы. Он был храбрым человеком и хотел свободы своему народу. Его кюи отличаются воинственностью, он призывал свой народ не мириться с унижениями, которым он подвергался. Курмангазы называли казахским бунтарем, он сидел в тюрьме и дружил с русскими большевиками.
Дедушка заиграл, лицо его преобразилось: оно помолодело, морщины разгладились, глаза загорелись огнем, он стал как будто выше и моложе, и смотрел куда-то вдаль, будто был далеко от нас. Меня охватил дух и героизм моего народа, величие и простор степи, я мчался по степи вместе с всадниками на лошадях одной лавиной, не замечая ни расстояния, ни препятствий. Мы гоним врагов, над нами голубое небо, а под ногами зеленая бескрайняя степь, покрытая серебряной скатертью ковыля.
Дедушка закончил играть и долго не мог прийти в себя. Его глаза повлажнели, он беспричинно улыбался, как будто не мог вернуться в юрту и был далеко за ее пределами.
Я был ошеломлен. Над нами витал дух бунтаря Курмангазы. Я рассказал об этом бабушке. Она сказала: «Правы оказались музыканты, когда сказали, что ты обладаешь абсолютным слухом. Только настоящий музыкант может так услышать великого кюйши. Ты станешь великим, мой мальчик! Не каждый человек может так почувствовать эту музыку! Учись на домбре, на любом инструменте, ты должен стать музыкантом, это твое призвание!»
Мне стало стыдно оттого, что я не знал, что мой дедушка так хорошо играет на домбре. Хозяин похвалил: «Вы хорошо играет на домбре, а внука научили?» И тут бабушка призналась: «Его родители до сих пор не решили, на каком инструменте будет играть их сын. Городские казахи хотят, чтобы их дети играли на современных инструментах». Я перебил ее: «Бабушка, почему я ни разу не слышал, как дедушка играет на домбре?»
– Много лет назад мы похоронили единственного своего сына, твоего дядю, он тоже великолепно играл на домбре. Его убили преступники, он был полицейским. После его смерти твой дедушка перестал играть на домбре, чтобы не стереть следы пальцев своего сына. Прошло много времени, и вот он впервые взял в руки домбру, не удержался и стал играть. Он дал клятву не брать домбру, сколько я ни уговаривала, он стоял на своем. Двадцать лет длился его траур по сыну, он болел без домбры, я умоляла его, предлагала купить новую, но он отказывался, говорил, что без сына не хочет жить. Теперь он перестанет болеть.
Когда твой дедушка играл на домбре, он никогда не жаловался на здоровье, горе сделало его больным, кюи теперь его излечат. Страшным наказанием считается для музыканта, если лишить его возможности играть на любимом инструменте. Ты заметил, как мы все слушали домбру, даже ветер притих и остановился у порога, источая запах степных трав и цветов. Хороший музыкант заставит и горы заплакать!
В детстве я слышала легенду о ловком конокраде, которого долго не могли поймать, он был прекрасным домбристом. Его посадили в зиндан-тюрьму, отобрали у него домбру. Он начал сходить с ума, тогда ему в яму положили палку, он сделал струны из своих волос и играл на ней не хуже, чем на настоящей домбре.
По вечерам возле ямы собирался народ, восхищенные его мастерством и мужеством люди выпустили его на свободу. Настоящий музыкант заставит звучать даже палку! Освободившись, он отказался от воровства и стал музыкантом.
– Бабушка я хочу научиться играть на домбре, как наш дедушка!
Хозяевам жилось скучно – их юрта была одна на большом пространстве степи. Им не хотелось нас отпускать, они были рады нашему приезду, им понравилась игра моего деда, они готовы были слушать его без перерыва. Они предложили нам остаться на несколько дней, заколоть в честь нас барашка. Бабушка сказала:
– Вот так раньше жили казахи, приглашали к себе путников, оставляли ночевать и всю ночь пели и играли на домбре.
Она хотела заплатить за кумыс, хозяева обиделись и сказали: «Это вы, городские, забыли наши обычаи. Казахи никогда у путников не брали денег. Это изобилие дает нам Аллах, и мы должны делиться с людьми. Если мы начнем жадничать и продавать, то исчезнет наше благополучие». У нас в машине были гостинцы, и бабушка поделилась с новыми знакомыми. Во дворе играли дети, я познакомился с ними, мне захотелось у них остаться.
Бабушка восхищалась новыми знакомыми: «Вот настоящие казахи! Не то, что наши, городские, которые готовы продавать даже воздух, чтобы заработать деньги. Наш народ испортился, забыл свои обычаи и не хочет жить по старым канонам. Жаль, что такие, как мы, еще придерживаются, а после нас все забудется».
Я стал успокаивать ее, что когда вырасту, тоже буду жить в таком домике и приглашать к себе гостей. Она сказала: «Спасибо, дорогой, что меня успокаиваешь. Уж ты точно не будешь жить в ауле, на отгонном участке».
Дальнейшая дорога оказалась долгой, и я уснул. Проснулся оттого, что меня стали будить: «Внучек, просыпайся, сейчас увидишь сурков, их здесь много. У них целая колония. Они живут, как люди, семьями, говорят, раньше они были людьми, но провинились перед Богом, и он их превратил в зверей. С каждым годом все меньше становится этих несчастных зверьков, главный враг для них – человек. Се йчас их колонии охраняются, за каждого убитого сурка браконьеры платят большие штрафы, но их ничем не остановишь».
Я стал смотреть по сторонам и увидел на возвышенности много маленьких зверьков, которые стояли на задних лапах и зорко охраняли своих соплеменников, чем-то были похожи на людей, их дети веселились и не замечали, что их покой охраняется взрослыми сурками. Они не боялись машин, но вдруг заметались и быстро скрылись. Над их поселением кружила птица. Это был беркут. Внезапно он свернул крылья и камнем упал на землю. Он увидел одного зазевавшегося сурка и схватил его. Мне стало жаль их. Какие они несчастные, не имеют возможности, как люди, свободно гулять у себя в степи. Их жизнь полна опасностей.
Беркут улетел, и сурки вновь выскочили из норок, никто не плакал и не искал несчастного, как будто он не был их родственником. Как хорошо, что я рожден человеком! Я не хотел быть несчастным зверьком. Все это я выпалил своим родственникам, и дедушка сказал: жаль не только сурков, но сайгаков и куланов.
Эти красивейшие животные раньше заселяли просторы Казахстана. Их тоже стали истреблять и погубили. В последнее время их поголовье стало увеличиваться. Я спросил его, как называется кюй, который он напоследок сыграл? Он сказал:
– Это знаменитый кюй называется «Аксак кулан». Это очень древний кюй, основанный на легенде. Много веков назад жил хан Жоши, у него было огромное ханство, его многочисленные жены рожали ему только девочек. Наконец у него родился сын, он страшно любил своего единственного сына.
Тогда были другие времена, не было ни школ, ни институтов, молодежи нечем было заняться, ханский сын любил охотиться со свитой и друзьями. Однажды он один погнался за стадом куланов, свита потеряла его из виду. Когда нашли его, он лежал убитый на земле. Его окружение испугалось и разбежалось. Хан объявил: за хорошую весть о моем сыне я подарю полханства, за плохую залью глотку расплавленным свинцом! Никто не хотел сообщать хану о страшном горе, они попросили известного кюйши сообщить ему об этом. Он тоже боялся хана, поэтому сыграл кюй, который назвал «Аксак кулан», где рассказал о куланах, как им хорошо жилось раньше на просторах Сары-Арки. Они паслись на сочных пастбищах, пили серебряную воду из родника и резвились на изумрудной траве. Они никого и ничего не боялись.
Однажды появились люди, которые стали их безжалостно истреблять. И тогда молодой вожак, чтобы выжить, научил свое стадо отбиваться от охотников, закалывать их рогами и затаптывать. В одной из таких битв их вожак стал хромым. Он был храбрым и бесстрашным, и горе было тому, кто оказывался на его пути. Его стали бояться люди и прозвали Аксак куланом – Хромым куланом.
Молодой султан не знал об этом, увидев стадо, он увлекся и отстал от своих нукеров и решил в одиночку поохотиться, показать им свою удаль. Вожак не хотел его убивать. Он уводил свое стадо, но молодой султан не отставал, преследовал их, забрасывая стрелами, тогда вожак повернул стадо, накинулся и затоптал его. О гибели сына хану рассказала домбра кюйши. Хан рассердился и приказал свинцом залить рот кюйши, но старейшины заступились за него и сказали, что старик не виноват, виновата домбра, и ее надо наказать. Так от раскаленного свинца в домбре появилось отверстие».
Мне тоже захотелось стать кюйши и сочинять такие кюи, которые передавались бы музыкантами веками. Я решил, как только научусь играть на домбре, первый свой кюй посвящу маме и бабушке и признаюсь им в своей любви. А другой кюй посвящу дяде, брату моей мамы, и расскажу, как наш дедушка не играл на домбре, двадцать лет, горюя о своем единственном сыне. Это будет кюй об отцовской любви к сыну. А следующий кюй будет об Аксак кулане, которого люди сделали хромым и злым, о жестокости людей, которые не имеют права истреблять ни сусликов, ни куланов, ни губить красавиц-елок.
Мне вдруг стало грустно: что сейчас делает мама? Как отец, сестра, не скучают ли обо мне или без меня им хорошо? Вдруг машина остановилась, закончился бензин. Бабушка решила нас накормить, она вытаскивала обед из баночек и кастрюлек. Мы остановились у дороги, где стояли стол и стулья. Все оказалось железным, вбитым в землю. Я спросил: зачем их прибили? Дедушка ответил, что народ пошел вороватый, все, что видит, тащит домой. Иногда я плохо понимаю взрослых. Как может быть народ вороватым?
Рядом с местом отдыха текла маленькая речка, в ней плавали маленькие рыбки. Я спросил дедушку, что это за рыбки, он ответил: они, как люди-лилипуты, которых ты видел в цирке, навсегда остаются маленькими.
Мы с дедушкой вместе прогулялись, сходили в туалет. И я сказал себе: «Ерке, ты взрослеешь, сегодня ты на равных ушел с дедушкой. Обычно мама водила меня в туалет». Я понял, что теперь не имею права быть прежним Ерке. Пора вести себя так, чтобы меня уважали и называли полным именем Еркегали, которое неплохо звучит. Перекусив, я решил помочь бабушке убрать посуду. Она сказала: «Ты мужчина, иди, поговори с дедушкой, а я сама управлюсь».
Я понял, что быть взрослым почетно. Мы стояли на холме, перед нами расстилалась степь, воспетая кюйши, которые на таком простеньком инструменте могли воспроизводить звуки бегущих стад куланов или битву казахов за свою землю.
Бабушка рассказала, что в ауле дети просыпаются под пенье петухов, наслаждаются чудесной природой и едят экологически чистую пищу. Я почувствовал себя несчастным, и мне стало жаль всех городских детей и мою семью. Я вновь уснул, а когда проснулся, мне стало стыдно, что я постоянно сплю, а бабушка объяснила: «Бедный ребенок, от чистого воздуха он постоянно засыпает». Солнце уходило за горизонт. Заря огненной птицей нависла над степью, ее огненно-красные крылья отсвечивали червонным золотом и поражали своим размахом.
Я понял, что наша поездка завершается, мы добрались до аула. Перед нами расстилалась серая пыльная дорога в колдобинах. По краям дороги росли маленькие рощи. Всю поездку мне казалось, что деревья бегут за нами, чтобы перегнать нас и перегородить дорогу. А дальше виднелись маленькие домики, фигуры людей. На душе становилось веселее. Вот, оказывается, какой аул!
Мы выехали на асфальт, машина стала ехать медленнее, сбавила скорость. Бабушка сказала: «Сейчас мы, повернем направо и подъедем прямо к дому наших родственников».
Навстречу нам бежали собаки, они гнались за нами и лаяли. В их лае было много недовольства, мол, приезжают к нам всякие и мешают. Мы свернули с дороги и поехали по степи, по зеленой траве, которую мне жаль было переезжать на машине. Мы подъехали к большому дому. На улице была выложена печь, на которой в большом казане варился бесбармак, запах которого известен каждому казаху, в том числе и городскому.
Навстречу к нам вышла толпа людей, среди них было много стариков. Они обнимали, целовали и приветствовали нас. В том числе и со мной здоровались, как со взрослым человеком. У казахов есть пословица: «Алыстан келген бес жастагы балага аксакалда салем береди» – «Даже пятилетнему юнцу отдают салем аксакалы, если он приехал издалека». Женщины обнимали и целовали меня, все радовались нашему приезду.