Из альманаха Околица 14

Вошла  в полутёмный зал и остановилась: зажжённые гирлянды устроили друг перед другом перепляс огоньков, напоминающий ирландский танец или степ. В полумраке царила какая-то «мерцательная аритмия». Впрочем, нет — не аритмия, а самые что ни на есть блистательные ритмы!

Вдвоём...

Мерцающая длинная гирлянда —
Ни лампы, ни светильника не надо.
Мерцанье отражается в стене,
Как сваи света, в глянцевых обоях,
В стеклянном шарике, в ночном окне,
И в зеркале — пленительно вдвойне,
В твоих глазах — то в левом, то в обоих,
Когда ты наклоняешься ко мне,
В бокале лёгкого вина,
И столь прозрачного, что сквозь него видна
Рука и близкая стена...
Так хорошо!

***

Весна и лето — говорят, цветущие.
Но вот дела! Я видела сама:
Пылала осень радужными кущами
И серебром цвела зима,
Блистая и слепя на солнце,
Всем спектром красок
брызнув на оконца!

***

Пейзаж — как осколок бесснежной зимы,
Что взят у неё накануне взаймы.
Гляжу за окно: голубые холмы
От призрачных теней холодной луны.

И северным, мглистым повеяло вдруг...
И что-то не пишет мне старый мой друг.

***

В лесу — скелеты паутин
И много неба над поляной!
И ты, притихший, безымянный,
Стоишь — один...
Осенний лес погас свечой.
Такой простор меж веток голых!
Вдохнёшь — и, запрокинув голову,
Ошеломлённый тишиной,
Ты что-то слушаешь в себе.
В лесу. В душе. В своей судьбе...
Ах, сколько неба над поляной!

***

Грустить не собиралась, видит Бог.
Взгрустнёт душа, притихшая невольно...
Прозрачна осень поздняя сегодня,
Похожая на исповедь и вздох.
И день такой, как блёклая фиалка,
Слегка увядшая, но сердцу тем милей.
Прозрачны тени в глубине аллей,
Едва слышна воронья перепалка...
Уходит день.
Он радость и печаль.
Он свет и тень.
С ним расставаться жаль.

***

Прозрачен день, как воск,
И так же тонко тает,
Он Синей Птицей в вечность улетает.
Тепло и грусть в луче его прощальном,
Как в отблеске свечей
в момент исповедальный.
Едва сочится свет его последний,
Всё растворимей,
всё незаметней...

***

Устали мы от суеты,
И день погас и канул в вечер
(А в общем-то, он канул в вечность).
Подул такой недобрый ветер...
О, как нахмурились цветы!
Они как будто испугались.
Они ещё не догадались,
Что дни их просто сочтены.
Обречены...
обречены...
Им только доцвести осталось.

***

Осенние листья

Затевая с вихрями игру,
Свечками сгорают на ветру.
Кружат, кувыркаясь на лету —
В парке, на бульваре, на мосту.
В танце сумасшедший листопад!
Бабочек охапками летят
Листья —  то весёлым косяком,
То, свернувшись, падают ничком,
Свечками сгорая на ветру...

***

Все соловьи давно пропели,
И небо хмурится дождём.
Но, вопреки дождям и ветрам,
Цветок, похожий на пропеллер,
Смеясь, протёр глаза и веки
Своим махровым рукавом!

***

У окна. Поздняя осень

В оконной раме - мрак безлунный,
Дождливой ночи блеск чугунный,
Проулок тёмный и безлюдный,
Лишь у забора пёс приблудный...

Дорога — комья мёрзлой грязи.
И странный образ на уме:
Бутон расцвёл в стеклянной вазе —
Дитя, рождённое в тюрьме.
 
Деревья будто в серых касках,
Держать убор нет больше сил!
И фейерверк осенних красок,
Как свечи, кто-то погасил.

Ах, осень поздняя, ненастье...
Не кровь, а сукровица зорь!
Ведь ты зима уже отчасти.
Не спорь с зимой. Уже не спорь.

***

Закат сквозь решето,
сквозь сетку чёрных веток
Особенно хорош — малинов и безветрен.
Он, как камин в резьбе,
что мог бы нам поведать
Легенды старины — о прадедах, о дедах...

***

Как клочья сажи от пожарищ на ветру,
Взлетело вороньё недружной стаей...
Ещё вчера лишь по двору
Листва шуршала золотая
И красная, как пёстрый плед,
В траве, ещё вовсю зелёной.
А нынче... Небосвода склеп,
И леса призрачный скелет,
И на дороге грязный след...
И дым. И чёрные вороны.

Как клочья сажи...

***

Вороны весне не к лицу.
И летом они неприметны.
Зимою, на белом плацу —
Как чёрные эполеты.
Но минут весна и зима,
И лето ударится оземь,
И вот — вороньё, как сурьма...
Их дом — это слякоть и тьма.
Им родина — поздняя осень.

Вороны весне не к лицу...

***

Обидела в стихах я вороньё.
Неверно, что глупы они, враньё.
Боятся их, как зил зловещих.
И что вещуньи... Да неужто вещи?
Смешны порой и суетливы так,
Косят на нас своё глаз смышлёный —
Какой уж тут зловещий знак!
У них есть юмор, как-никак,
И интеллект определённый:
И озоруют, и дразнят собак,
И с крыш катаются вороны!

***

Аптека. Рынок. Переулки.
Я мысли хмурые гоню...
Ежевечерние прогулки.
Еженедельное меню.

Всё повторится непременно.
Кружит всё та же карусель:
Ежевесеннее томленье,
Ежеапрельская капель.

А мы сквозь них пройдём — и канем,
Не помня горестей и грёз.
Травой, землёй, дорожным камнем,
Ещё Бог знает чем мы станем —
Мы не достанем, не достанем
Крылом до Вечности и звёзд.

Но вот — стихи... Душа впитает —
И будто крылья обретает.

...Всё так незыблемо иль тленно,
Душа — пригожа ли, плоха...
Но на Земле, моей Вселенной,
Да будет вечно неизменна
Душеспасительность стиха!

И как постскриптум, в том же русле —
Спасенье душ в живом искусстве
Мелодий, Слова и Штриха.

***

Тебе стихи читаю, чтобы
В ночной тиши
Мне приоткрылись катакомбы
Твоей души.
И чтоб коснуться ненароком
И тайн, и грёз...
Мне без тебя так одиноко.
Боюсь, всерьёз.

***

О, взгляд, задержавшийся дольше, чем можно —
И дерзко, и, вроде бы, осторожно...
Иль что-то забыл,
или вспомнил о чём-то,
И я, безотчётно, поправила чёлку.
...Задумался просто, иль я приглянулась,
Иль прошлое вдруг на меня
оглянулось?..

***

Осенний сюжет

Не клеился наш разговор.
Давно уж все точки расставили.
Летели снежинки в костёр
И таяли, таяли.

...Но, присев у костра таёжного,
Чёрным пледом укутав плечи,
Ночь таинственная, тревожная
Снова нам наворожит встречи...

***

«Подруга дней моих суровых...»
(А. Пушкин)

О, спутник дней моих суровых,
И несуровых тоже друг!
Сегодня посвященьем новым
Дерзну привлечь твой тонкий слух.

Хоть, взявшись за руки, не в ногу
Порой шагаем мы с тобой,
Но всё же общую дорогу
Своей назначили судьбой.

Рассветный пурпур на обоях,
Заката огненный янтарь
Чаруют нас с тобой обоих
Сегодня так же, как и встарь.

И много прочего найдётся
В переплетенье наших душ.
Гляжусь в тебя, как в дно колодца,
Где свете тихий льётся, льётся...
А то и полымем займётся —
Мой давний друг, наперсник, муж.

***

Нечто вроде рецензии

Стихи, сбивающие с ног,
Как северная речка.
Ошеломляющий поток.
Адреналин. Мурашки. Ток.
Веретено, на нём моток —
Словечко за словечком...
Упругой стружкой вьётся мысль —
Серебряная обрезь.
И рифма — вспышка,
в рифме жизнь!
И неожидан образ.

***

Из цикла «Ностальгия»
I
Закатали прошлое в асфальт,
Подменив чужим и незнакомым.
Да, кому-то этого не жаль —
Ни двора, ни улицы, ни дома,
Ни речушки малой, ни сосны,
Ни черёмухи, что бередила душу...
Только память, да порою сны
Суету привычную нарушат:
Вдруг напомнят нам о том, что было,
Занесут в тот мир, щемяще-милый...

Закатали прошлое в асфальт.

II
У ностальгии есть свои причуды:
И цвет, и запах, и мотив...
И счёт не на часы, не на минуты,
Какой-то миг — но ты его схватил!
И, как птенца, его поглубже спрячешь,
В гнездо, что там, под крылышком души.
...Нет, ты не засмеёшься, не заплачешь,
Но сердце вдруг окажется в тиши,
Такой горчайшей и сладчайшей...
Хотя забьётся, может быть, и чаще.

III
Какой-то услады сердце
Захочет себе порой...
Куда ж бедолаге деться?
Так тянет его домой.

...Есть магия у ностальгии,
Соблазнов её не счесть:
И сердцу места дорогие,
И прочего много есть.

От памяти не отрешиться.
Билет бы купить решиться
На поезд. Но всё не решаюсь,
Как будто чего опасаюсь...

Боюсь быть не узнанной кем-то:
Теперь моя жизнь суета,
Была она полубогемна —
Давно уж совсем не та.

Боюсь новоделов пошлых,
Разлуке уж сколько лет!
Поеду на встречу с прошлым...
А прошлого там и нет.

***

Про будильник

I
Какие сны!
И запахи, и звуки...
Как молоток,
горячий кровоток,
От твоего прикосновенья шок.
Вбираю всё — глаза твои и руки,
И каждый миг,
и каждый шаг...
Но тут — будильник.
Яростный, как враг,
Иль засланный врагами казачок.
Как подзатыльник.
Как по лбу щелчок.
...Какие сны!

II
Какие сны
в ночной глуши
Блуждают
в тайниках души,
Заветные цепляя струнки!
Развесим ушки,
пустим слюнки...
Но тут, как пёс цепной —
будильник.
Как в лоб щелчок.
Как подзатыльник.
...Какие сны!

***

Ода моему будильнику

Спасибо, мой дружок будильник,
За службу верную, за сон,
Что подстрахован, охранён.
Твои звонки меня будили.
Прости за то, что всё же были
Слова недобрые вдогон.
Слова обидные и злые,
Слова без мысли, как стихия...

Но спать-то я ложусь, однако,
Без опасения, без страха,
В любое время — круглый год.
И ты, как та ночная птаха,
Что вахту сторожа несёт
И видит всё: звезду над крышей,
Зари рассветной торжество —
Прости, что ты бывал обижен
В час пробужденья моего.

Ведь ты живой, вон, сердце бьётся,
И трель твоя опять взорвётся
И острым гвоздиком вопьётся
В мой сладкий сон
со всех сторон
(По грёзам — колокольный звон!),
Чтоб от проблем
меня спасти...
Прости.

***

Говорят, сынок: «Бог милостив».
Говорят не просто так:
Ведь для нас немало милостей
Есть за пазухой Христа.
Подаёт их, примечаешь ли,
Он и в полдень, и в ночи.
Ты уныньем да отчаяньем
Сам Его не огорчи.
...Вдруг покажется — всё рушится:
Мир не мир и дом не дом...
Матерь Божия, Спорушница,
Осенит тебя крестом.
Ошибётся ли, оступится
Чадо Божье невзначай —
Тут как тут Она, Заступница,
Утолит его печаль.
Жизнь крута, не богадельнею —
В оборот тебя возьмёт...
Незаметно Семистрельная
Злые чары отведёт.

И во здравии, в болезни ли,
То рассудком не понять —
Слышит Дева нас Небесная
Каждый час любого дня.
Пресвятая Богородица
За тебя Христу помолится.
Пресвятая Богородица
Слово молвит за меня.
Под крылом Её любви —
Позови лишь,
позови...
 
***

Снова пред иконою стою,
И о чём-то вновь Его молю...
Лик Его — не кара, не гроза,
И у Бога папины глаза.

***

Всё превращается в стихи:
Весёлый смех, а в горле ком,
В пейзаже новые штрихи,
Пугливый голубь за окном...
Четыре строчки родились —
И ты почти счастливей всех!
И снова удаётся жизнь,
И снова — маленький успех.

...Всё превращается в стихи.