От отчаяния впали глазницы
очертав острые скулы и дуги,
те, что надбровные — силуэт птицы
парящей под потолком у подруги,
ночи. И шевеля чуть свои губы,
он расхаживал по комнате — трутень,
жужжа перемалывал, языком, мысли,
что наущал день и суета будней,
скорее, его плоть, метания сгрызли
от одной мысли к другой мысли,
и он забывал отбрасывать тень, —
это его весы, его коромысло,
где он свободен и где незабвен.
Свидетельство о публикации №119051507874