Глава 12. Снова 9-я ГЗТБ

Автор - Владимир Иванович Соколов

Прибыв в Полтаву, я разыскал штаб 1-го механизированного корпуса и постучался в дверь кабинета, где располагался начальник, ведающий кадрами. Услышав: «Войдите!», я вошёл и доложил: «Гвардии старший сержант Соколов прибыл из госпиталя для продолжения службы в 9-той гвардейской Запорожской танковой бригаде». Офицер, ознакомившись с моими документами, выдал мне бумагу, в которой было сказано, что гвардии старший сержант Соколов направляется в распоряжение командования бригады для продолжения службы. Он сообщил мне, что бригада размещена примерно в восьми километрах от Полтавы в деревнях Петровка (украинцы произносят Петривка) и Кучмовка, и рассказал, как мне туда добраться.

Без особых трудностей я разыскал штаб «девятки» и был направлен в экипаж моего прежнего командира Петра Григорьевича Бунеева. Встреча была, конечно, радостной, но знакомых танкистов было мало.

Командир рассказал мне, что после того, как меня из медсанчасти отправили в госпиталь, корпус был переправлен через Днепр и брошен через прорыв в линии фронта в глубокий рейд по тылам противника в направлении Кировограда. Цель рейда — дезорганизация тылового обеспечения обороняющихся немецких частей, уничтожение расположенных в тылу отдельных войсковых группировок, удар с тыла по отступающим немецким войскам и, наконец, создание панического настроения (русские танки в тылу).

Всё так и было бы в случае успешного наступления наших войск, но, к сожалению, этого не произошло. В результате наш 1-й механизированный корпус, нанеся определённый урон противнику, сам оказался в окружении и был лишён тылового обеспечения. Кончались боеприпасы, нарастали потери в боевой технике и личном составе. Ждать помощи было неоткуда. Были убиты в бою командир 9-й Запорожской танковой бригады гвардии подполковник Мурашко, командир моей роты капитан Евдокимов и многие другие.

Корпус прекратил своё существование. В его разгроме принимали участие крупные немецкие соединения, в том числе танковая дивизия СС.

Командир корпуса генерал-лейтенант Руссиянов был вывезен из окружения с помощью самолёта ПО-2, присланного, якобы по приказу самого Сталина. Уцелевший личный состав спасался от немцев кто как мог. Одни выходили из окружения небольшими группами, другие воспользовались добротой украинских женщин, которые приютили людей до прихода наших войск под видом родственников, переодев их в гражданскую одежду.

Не берусь судить, кто виноват в провале операции, но полагаю, что не командир корпуса. Тем не менее Сталин наказал его тем, что перестал повышать в звании. Иван Никитич Руссиянов участвовал позднее в освобождении Венгрии и Австрии. Его корпус стал называться 1-м гвардейским орденов Ленина и Кутузова Венским механизированным корпусом. А командир корпуса так и остался до конца дней своих генерал-лейтенантом.

Однако всё это было потом, а в ноябре 1943 года разгромленный корпус был выведен в резерв Ставки и перебазирован в Полтаву и окрестные сёла на отдых и переформирование. Здесь я и встретился со своими товарищами.

Жили мы до поры до времени в хатах вместе с хозяевами. Потом приехала высокая комиссия из корпуса и произвела проверку санитарного состояния личного состава. Проверка установила поголовную вшивость у военнослужащих, живших на частных квартирах. Было приказано изолировать нас от местного населения. Сапёры переоборудовали колхозные сараи во вполне приличные казармы, куда нас и переселили после специальной санитарной обработки.

Боевой техники у нас не было, поэтому командиры проводили с нами теоретические занятия, а также тактические учения в поле, которые назывались «пешим по танковому». Происходили эти учения следующим образом. Каждый экипаж изображал собою танк. Члены экипажа располагались так же, как в реальном танке: впереди — механик-водитель и радист-пулемётчик. Позади них — командир и заряжающий (башнёр). Занятия обычно проводил офицер из штаба. Он ставил условную задачу: наша рота должна овладеть деревней, которую обороняет противник. По сигналу командира роты мы пешком шли в атаку по заснеженному полю, соблюдая интервалы между «танками» и выбирая маршрут движения так, как если бы это были настоящие танки.

Руководитель учений давал «вводную»: «Из рощи около здания школы по нашим танкам открыла огонь замаскированная батарея противотанковых пушек». Командир роты перестраивал боевой порядок «танков» применительно к новой обстановке, а командиры танков решали свои частные задачи. «Осколочным заряжай!» — слышу я позади себя команду, адресованную башнёру. «Есть осколочным!» — отвечает башнёр. Затем следует команда механику-водителю: «Быстро вперёд в лощину!» Вздымая клубы рыхлого снега сапогами, наша четвёрка, изображающая «тридцать четвёрку», мчится в лощину, которая не простреливается из рощи. Предполагается, что потом, постепенно выезжая из лощины, мы, оставив корпус танка в укрытии, выставим башню и откроем огонь по батарее.

После таких учений очень хотелось поскорее высушить одежду и сытно пообедать.

Жизнь наша протекала в общем довольно однообразно, поэтому я даже обрадовался, когда однажды меня вызвали в штаб бригады и сообщили, что меня включили в команду, которую направляют в Горьковское танковое училище, чтобы сделать из нас офицеров-танкистов. Команда состояла человек из десяти. Старшим был Герой Советского Союза старшина Шульга.

Получив необходимые документы и сухой паёк (сало, консервы, сухари, сахар и т.п.), мы тронулись в путь. Ехали мы в обычном пассажирском поезде в общем вагоне. Вагон был настолько переполнен, что спать можно было либо сидя, либо забравшись под скамейку. Иногда, правда, обладатели спальной или багажной полки великодушно уступали их на час-другой кому-нибудь из «нижних» пассажиров. Я выбрал антисанитарный, но зато самый комфортабельный вариант — под скамейкой с вещмешком вместо подушки.

Через несколько суток мы прибыли в город Горький. В танковом училище нас поместили, как положено, в карантин, но через несколько дней нам объявили, что в училище перебор и потому наша команда должна возвратиться туда, откуда она прибыла.

Итак, я возвратился в свою родную «девятку», но не надолго. Вскоре меня снова вызвали в штаб и сообщили, что в составе большой группы танкистов меня направляют в город Челябинск в 30-й учебный танковый полк для освоения новой секретной техники — танка ИС -122. Сокращение «ИС» означает Иосиф Сталин, число 122 — калибр пушки.

Позднее, уже в мирное время, я узнал от своего бывшего командира Петра Григорьевича Бунеева, что это именно он, желая сохранить мне жизнь, выдвигал мою кандидатуру на учёбу. Ведь был март 1944 года и чувствовалось, что близок конец войны.

Поскольку группа, направляемая в Челябинск, была достаточно многочисленна, то, в отличие от поездки в Горький, мы ехали в своей собственной теплушке, т.е. в специально оборудованном для перевозки людей товарном вагоне, который был прицеплен к пассажирскому поезду.

С 9-й гвардейской Запорожской танковой бригадой, а также с танками Т-34 я расстался теперь навсегда.

Продолжение: http://stihi.ru/2019/05/13/7012