Баллада

Эти маленькие красные равнины,
эти чуть зеленоватые тела!
Я живу на Марсе, и сравнимы
с ясным Солнцем — раскаленный добела —

ропот уст зеленоватых и напрасных,
холод шапочек на теле до бровей,
злоба дня в газетах, коромысла-прясла
да кровей горячих воробей!

Залетевший, может, понапрасну,
мне в утеху — на планету Марс.
Воробей, когда и я погасну,
как Земли светило, примирясь

с уваженьем к холоду земному,
как родное Солнце по ночам
дома угасает — ты чирикни снова
незабвенное: «Аллах месопотам!»

На равнинах этих красноватых
ты один меня проводишь в долгий путь,
обложив слоями птичьей ваты —
льда углекислотного по грудь!

Воробей, Земли смешная птица,
выбравшая Марс, а не Китай,
ты испей из марсианских губ моих водицы,
но до самой тьмы не покидай

беглых умолчаний и отточий
стреляного дважды воробья, —
Божией рабы Елены. Впрочем,
красно-марсианского ружья

нам бояться незачем, немедля
глупый ствол сломаем пополам.
Возвращайся на родную Землю,
претворяя птичью жизнь во храм!

Клюй по жизни спелые черешни,
жди меня — я скоро прилечу,
чуть скользнет луч солнечный и вешний
по мордасам или кирпичу.

А когда тебе придется лихо,
выклюй очи птице Таракан!
Отыщи простую воробьиху
и Талды — какой-нибудь — Курган.

Выбери на жительство подбрюшье,
улетай к раскосым воробьям.
Хлипко все на Марсе безвоздушном,
кесарево — и месопотам!
16.02.02