Алине

Я тебя отвоюю -
у всех земель
и
у всех небес,
оттого,
что лес -
моя колыбель
и могила -
лес.
До сих пор не забыл;
родился среди изумрудных зыбей
и останусь здесь же,
в кругу своих братьев,
сосен и берёз
подкидышем-кукушонком
среди разорённых,
разрозненных гнёзд,
заскорузлые корни сжали лодыжки и держат.

Закатное зарево рдеет и брезжит.
Я -
с каждым из вас,
кто продрог,
кто иззяб,
кто замёрз,
и предать вас нельзя,
до рези,
теснятся в глазах жемчужинки слёз,
под ногами завязли,
в грязи непролазной,
сотни дорог,
надо мною зальдели,
застыли гвоздики звёзд.
Земля разверзлась резвыми звеньями вёрст,
взывает ко мне заунывным,
заученным стуком колёс,
звенящей железной морзянкой разгорячённый рельс.
Точка, тире -
да здравствует Гёз!,
восклизнак, запятая,
довольно у старожилья сидеть на запятках,
незачем нежничать!,
каждый живущий будет живицей запятнан,
прорвётся наружу,
из жерла,
из горла
гремучая смесь,
когда гальванёр постылую цепь запитает.
Газават -
это вечный вызов и взрыв,
курки на взвод
и
залпы навзрыд.

Нас пожирает асфальтовый завод,
занёс над нами пасть -
неумолимой тучей грозовой,
чуешь дыхание бури в трепещущей,
только проросшей листве?
Товарищи монтажники,
когда дадут СВЕТ?,
когда ДАДУТ свет?
Das Welt.
Гляди!,
как робкий блестящий зайчик ласкает бруствер!
Хочешь,
как в детстве,
доверимся солнышку?
Если что, не серчай,
нечаянно
прострелят башку,
но встанут тогда окопы,
пропахшие пивом и дошиком,
оглашая экспериментальное полюшко
жгучим салютом и кличем "Неча-
a-
a-
a-
ай!"

А если всё это вздор?,
а вдруг не представится случай?
Я рад погибнуть под золотой звездой,
я всё равно свой последний вздох
обращу к тебе -
вива ла лучча!
Тем,
кто вступил в перестрелку с веком -
оставь надежду,
всяк сюда входящий!,
сыграешь в ящик -
ю ар велком!
Перерезаны красные проводки,
космонавты наматывают витки,
нас валят
на асфальт,
в пепел и насвай,
мы -
послушные винтики,
нам в радость наши наручники и проводки.
Бездыханные,
душные ветры опричнины всюду метут,
и тишь такая,
будто родился ментов милионный помёт!

Ты -
видишь темноту?!,
Ты -
слышишь темноту?!,
Ты -
помнишь темноту?!,
Ты знаешь темноту!,
внутри и снаружи,
она проникает везде,
она и тебя однажды за жабры возьмёт.
Так давай хоть раз намочим манту!,
хоть раз к мясникам нагрянем с резнёй
приморскими или кубинскими партизанами,
тронется лёд,
и мёртвые воды проснутся рябью,
давайте заново!,
цедить по капле,
то, что осталось ушедшим рабьим,
Давайте заново!,
вздыбим тугие сердца знамёнами социализма!

Ваши лица,
мелконькие комарики собирают марки,
пригожих деточек грамотой пичкают,
они вырастают серыми менеджерами,
планктоном
и подлизами,
и никто из них не горазд пойти на Хеймаркет.
А я -
непутёвый мальчонка со спичками,
который мается кастрированным высшим,
у меня на затылке единственный лозунг вышит -
"Социализм - кровавый и маркий",
а тем,
кто не умел и не хотел в грязи валяться,
на гражданке всегда найдутся кроссворды и пяльцы,
мой путь проложила ещё илюшина палица,
мимо поганых идолов и разбойных соловьёв,
неопалимой головнёй,
не удержать семерым!,
всеобъемлющий дух,
и,
хочешь-не хочешь,
до вас я ещё дойду!
Мой памятник и не снился этим вашим Семирамидам,
он воздвигнут на взлётной площадке,
на улице Красных Зорь,
я
принимаю в себя грозу
и сам становлюсь грозой,
я
принимаю в себя весь мир,
и сам становлюсь всем миром.

Но знаешь,
Родная,
дабы не корчить вселенского мессию да пахана,
я должен признаться -
мне тебя не хватает,
мне без тебя хана,
и не светит мне ни хрена,
говорю к тебе -
так резко, так прямо,
так грубо и выспренно,
оттого,
что под всяким горбом прорастает крылами спина.
Это единственная истина,
только ты,
моя Революция и Война,
наполнишь смыслом размах пернатых мослов,
полных парусов,
и если,
Алинка,
ты готова лететь со мной,
чирикни-чиркни хотя бы слово,
а может,
и пару
слов.