Харе Рама

Человеческие стены
хлипки и шатки.
Над нами враждебные вихри кишат.

Пчёлы,
веские кистени,
ревут пулемёты,
скачут лошадки,
железные шеренги,
жирные кошёлки,
краснеют ширинки
от вашей похоти.
Все вы послушные и шёлковые,
набиваете щёки,
всем похуй, типа,
что-то там стряслось на Шри-Ланке,
всё потонуло в бессодержательном шлаке.
Забились под шконки,
в тихие щёлки,
худые полушубки и полушалки,
паршивые слюнявые шавки
глазёнками жалкими
тычут в иконки,
подсвешники и рушники.
Шуруют в штофные и шинки,
шпарят по самое нихочу,
пропивая всё до последней заначки,
завшивевшие ватники и вышиванки,
завтра снова будут выпрашивать подачки,
а пока готовы к ликёро-водочному путчу
фанатики гэбистов,
рошенов и комиков.
Я,
все листки искромсав и скомкав,
поперёк их пятых-десятых пришествий и пиршеств
пишу свои вирши.

Время выбирать,
кому Делёз,
а кому делёж,
кому падёж,
а кому падеж,
из всех желёз
и прочих неблагозвучных дырок
сочится ложь
для ублажения наших чаяний и надежд.
Каждый знает,
взял нож -
режь
хохлов,
хачей,
понаехавших,
прочих ерж,
рви себе непомерный кусок,
Ты же видишь,
братьев-славян обобрал ненасытный пархатый ZOG,
шарохайся по переулкам,
прохожих шинкуя и потроша,
пускай по рукам
зашуганных угашенных шалашовок,
бахни ерша
на брудершафт,
ты, как и я,
как и все мы,
одна из тысяч скользких,
гнилых и трусливых душонок,
лишь часть чего-то большего и большого.

"Нам достались от времени только шлепки и шпильки,
когда же штиль схлынет,
и придёт вместо Штильцхена
Уленшпигель?!" -
верещат большеглазые неженки,
нынче полезли наружу,
будто бы вешенки,
оно и немудрено,
для кого-то театр начинается с вешалки,
для кого-то - с военных действий.
В моём вещмешке печальные вести,
просьба уйти от экранов всем слабонервным рыбкам-бананкам
(на нашей мели их водятся целые косяки)
!:
храбрый Рама уже никогда не примчится на остров Ланку,
засел на за баранку,
влачит свою лямку,
всё былое и славное вздёрнул в рамку,
жизнь пропустил сквозь пальцы,
сквозь сито,
его не тревожат ни звуки ситара,
ни поцелуи раздавшейся Ситы,
попался в силки,
в бахрому и бармы брахманов.
Раздобрела харя Рамы,
Рама умер,
харе Рама!

И нам не даст избавленья ни бог,
ни царь,
ни герой,
ни Лир,
ни Лирой,
ни прочая лирика,
нас не отмоет от скверны ни полироль,
ни "Ленор",
ни с одного святошного, тошного лика
на нас не сойдёт Благодать и Правда,
те, что искали мы.
Мы - рабы,
рабы немы,
пока в наших азбуках мама моет раму,
так что пора нам
ощерить зубы оскалом борьбы,
не за горами тогда Наше Единственное Воскресение -
самое, что ни на есть пасхальное.