Шиес. Мы не рабы 2

  Самое интересное, активисты нисколечко охранников не боятся. Подходят, пытаются общаться. «Там у них, у охранников, хозяйство есть» - Оксана машет рукой, указывая на деревянные загончики, - «Хрюшки живут, курочки». «Пойдём Машку смотреть!» «Как там Машка, не съели вы её ещё?» - строго спрашивает она гоблинообразного охранника.
Машка – довольно симпатичная свинья необъятных размеров. В соседнем загончике проживает тощий чёрный хряк.  Охранники то и дело появляются неизвестно откуда, словно вырастают из под земли. Сопровождают нашу экскурсию безмолвными чёрными тенями. «Дементоры» - шепчет Ольга. И правда, похожи.
На станции Шиес гармонист Алексей играет песню Марата Шатского: «Это наше болото», тут же женщины затягивают частушки. Можно остановится и послушать. Но мы идём дальше. Вдоль насыпи (вот почему активисты носят яркие жилеты со светоотражаемой полосой!) наш маленький отряд движется к лесу. Наконец спускаемся с железной дороги вниз – на противоположную стройке сторону. Под ногами грязь и вода. Без сапог пройти невозможно. Мы утыкаемся в кусок стены, на которой большими буквами написано: «Путин, останови стройку!». Рядышком ещё более сказочный лозунг: «Баба яга против помойки». За этой стеной – пост активистов «Сталинград». Он похож на автобусную остановку. Там сидят люди, они несут дежурство, не спят. Уже начинает темнеть. «А почему они именно здесь стоят, в лесу?» - мысленно недоумеваю я. Но спрашивать некогда, нужно быстро-быстро идти вперёд. Сначала по снегу, наст ещё прочный. Можно на лыжах кататься. Потом идём вперёд по дороге. Впрочем, дорогой наш путь назвать можно только условно.  Грязь, снег, бесконечные ручейки. Ручейки надо перепрыгивать. Ноги постоянно скользят. Мы устали, народ непривычный к ходьбе начинает отставать. «Русский называет дорогой то место, где хочет проехать» - вспоминается мне поговорка. Господи, сил нет. Далеко ли ещё идти? Куда мы идём? Спрашиваю Оксану.
- Это дорога, которой нет. Они её незаконно вырубили в лесу, чтобы топливо к стройке возить. А документов нет у них на вырубку. Мы сейчас идём на наш последний пост «Костёр», оттуда на стройку могут прорваться бензовозы. –
Оксана довольно иронически смотрит на наш усталый вид.
- Сейчас вам ещё всем по пятилитровке воды дадим, обратно понесёте. Мужики вот наши понесут.
Весёлый активист Паша смотрит на нашу колонну и шутит: «Ну как там наша группа в полосатых купальниках?»
«А ведь они ходят здесь каждый день», – думается мне – «И ночь. Люди на постах меняются каждые два часа. Воду, продукты носят по такой дороге».
«Костер». Последний пост. Люди не спят. Защитники молчаливы и сдержанны.  Только балагур Паша предлагает нам пойти… дальше. И мы с Ларисой соглашаемся (а слабо нам, что ли?). В лесу почти темно. Выбираемся вверх. На настоящую дорогу. Здесь тоже пост «чёрных». Совсем рядышком тянется какая-то неизвестная трасса, кажется, пахнет газом. «Это газопровод в Европу», - поясняет Паша – «Посмотрите, как тут красиво у нас!»
Действительно, красиво. Но надо как-то идти назад. Мужики местные все идут с грузом. Стыдно жаловаться. А Лариса вдруг затягивает песню: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд!»
   Что за чудо-энергетика у старых советских песен! Что же такое они делают с человеком. Почему так легко и хорошо с ними. Обратный путь показался в два раза короче. На посту «Сталинград» сидят люди с гитарами. Кто-то отчаянно матерится. Оказывается, они записывают Ларисину песню про Севера. Кто-то им помешал своим шумом. Но теперь у ночного костра в руки берёт гитару сам автор. Лариса поёт, и кажется, рядом с нами незримой стеной встают наши предки. Люди, которые жили в этих лесах. Когда надо, они отдавали свою жизнь за Родину.
А потом мы стояли у огромной стены и пели песню «Стены» - гимн Шиеса.
Эти мгновения мне никогда не забыть.
 А ночь холодная, в лагере большинство уже легли спать. Гитары уже замолчали. Только неугомонный гармонист Алексей всё сидит у костра. Его баян может играть любую музыку – от классики до тяжёлого рока. Просто виртуоз.
 Грею у костра замёрзшие ноги. Рядом ещё одна женщина, она приехали из Сыктывкара, и без палатки. Мир тесен, у нас находятся общие знакомые. Женщина сейчас идёт стоять на дежурство на станцию с 12.00 до 2.00 ночи, а потом будет спать в тёплой палатке вместе с защитниками. Я, если честно, уже не могу не спать. Все втроем забираемся в тонкую палатку. Оказывается, не так уж и холодно внутри. Куртку снимаю, подкладываю под спальник. На ногах – три пары термоносков. Рядышком северодвинцы – Сергей и Лариса.
-  Знаете, ребята, у меня всё чаще такое чувство, будто бы мы – индейцы в Америке, и нас просто уничтожают, весь народ, да. Вот сейчас читаю по вечерам дочке старые книжки про индейцев, и страшно становится,  – признаюсь я.
Бобырев некоторое время молчит.
- Нет, мы не индейцы. Мы – буры. Были такие повстанцы в Южной африке. Мы же белые, грамотные. И мы победим.
«Я не усну здесь, ни за что не засну» - подумала я, ворочаясь на жёсткой подстилке. И тут же заснула.
И ни капельки не замёрзла, прижимаясь всю ночь к тёплой спине соседа.
Утром мы уезжали в Урдому. В планах был ещё один концерт – у шлагбаума. «Там самый ответственный пост сейчас, - говорили нам. Там все нервные, напряжённые. Не спят. Именно оттуда могут прорваться бензовозы».
Яркое солнце, невероятно вкусная пшенная каша. Яркие флаги. Обращаю внимание на маленькую сосенку, аккуратно огороженную у поста активистов. «Это Древарх посадил» - объясняют мне: «Он тут приезжал, целую неделю в палатке жил. Крыльями своми пугал охранников».
Обратный путь по дороге, которой нет, показался лёгким. Ночью был небольшой мороз и грязь подмёрзла. Грустно уезжать.