Руслан и Ермила

                1
Погиб омоновец. Отнюдь невольник чести.
Он пост стерег — и на посту стоял.
Он постаревших, злобных демонстрантов
намеренно не бил по голове.
Как будто демонов —
                или как братьев меньших...
Хотя, покуда жил, был в четкой форме.
Омоновец, — но тоже человек.

                2
Старушки милые, о чем мечтая —
коварно рветесь вы махать флажками?
Знамены красны, маково пылая,
прилежно пахнут мышками и чердаками...
О чем вздыхая — в праздник Первомая?
За что - в мальчишек матерки пуляя?
Ужель от страсти пылкия сгорая...
Й-и-и-их!..

                3
Когда они срывали нарочито
свои флажки
         с кощунственнейших лыжных палок,
затем чтоб грохнуть бедную омонь
(что режет слух, зато глаза не выест) —
тогда они хотели нестерпимо,
чтоб с ними я вошла в их средний век —
и, выплатив немедля подушной
и соляной налоги —
навек застыла соляным столбом...
Подобно Блюхеру. Иль кто у них застыл?

                4
И вот погиб Владимир Толокнеев.
Им тоже прежде отдававший честь...
Напрасно в дни Верховного Совета!

                Интродукция
Напрасно в дни Великого Совета,
Где высшей страсти отданы места.
                Б. Пастернак

                5
Когда они любили коммунизм,
в себе прервав братания секретны
с документальным немцем на века, —
тогда они народом становились.
А эти инородные тела,
каких так много в глубине народа,
как бы во глубине сибирских руд
(каким себя пристрастно уподоблю) —
вот эти в оны годы были дети.
А также многих не было еще, —
и медленный
                Вла-димир Толок-неев
летал, резвясь, во тьме небытия —
в таких вот нежных раковинах черных...
Где высшей страсти отданы места!

                6
Лети, о ночь, скачи, — и в площадь шалую
свети огнем креста и полумесяца!
(И нас пускай пастушеским
                бубенчиком пожалуют —
любви, надежды, тихой славы,
                разумеется...)
Скачи, о ночь, лети, — и в мысль, как в риф,
врезайся заживо!
И бывших медных рифм
надменная чета
нам каламбурной, —
      сумбурной, бурной,
      бравурной шуточкой покажется...
И пусть над каждой запятой — пята
распята,
в свою очередь!
          (То бишь — запятнана.)

И с каждого древесного листа —
заплата,
как полумесяц, светится...
(Чего там — пусть... За каждых три червонца!)
Но!
Покуда жизнь еще не прожита,
пока летят червонцы, как с куста
(в кого летят червонцы, как с куста?
с кого летят червонцы, как с куста?) —
она опасна, если не пуста!

                Эпилог
Отставлена вакансия поэта.
Она опасна, если не пуста.

                7
А где ж Ермила,
снежный человек?..
7.05.1993, 2001