Так быстро злое время закрутилось

Охотник он в Архангельской глубинке,
девчонку приглядел под образа,
в июне мыл ей долго в бане спинку
а утром вой, покруче чем гроза.
Так быстро злое время закрутилось
в нём жили лодки, баржи, поезда
артиллерист, ускоренных училищ,
сорокапяткой потчует врага.
Наводчик, точным глазом не обижен,
как прежде…, в глаз проклятого зверья,
пантеры, тигры ну и все что ниже,
смекалкою, когда другим нельзя.
С пехотою бил танки в Подмосковье,
сквозь Днепр прошёл на крошечном плоту, 
контужен, ранен, истекавший кровью,
стрелял, встав на смертельную черту.
Два месяца в санбате провалялся
и вновь вперёд, и в логово волков,
где каждый дом зверинцем огрызался,
из пулемётных, снайперских альков.
Победу встретил у стены Рейхстага,
“Здесь был…”и укатил в свои края,
где так ждала его души награда,
девчонка не вступившая в права.
А гимнастёрка, как у генерала,
медали, “Славы” полный кавалер,
тушёнка, водка, свадьба заорала:
сквозь годы Горько!!!, праздник прогорел.
Теперь земля о будущем гадает,
а в твой живот сегодня - недород,
и пол мешка картошки в поле тает,
под тихий скрип замыленных ворот.
Под утро стук, ‘Хозяин, открываем”,
тут гимнастёрка…, мухой в рукава,
на солнце щит из золотых регалий,
их в миг смела законности рука.
Он в дом бегом, на задние ворота
там рядом лес и от судьбы зарок
и вот пропал, как та немая рота,
что отбывает иллюзорный срок.
Три долгих страшных года проскрипело
в рассветный час в стекло глухой удар
и сердце у Марины вдруг присело
ужели третий Горький сердцу дар.