Первый бой
от немецко-фашистких захватчиков.
Я был крещён, но в жизни не крестился.
О Боге вспомнил, в первом же бою.
В сыром окопе «бубликом» скрутился.
Зажав в коленях «мосинку» свою.
Язык немел, озяб, стучали зубы.
От взрывов, в комьях, падала земля.
Меня, как-будто сверху, носом ткнули:
«Ну, что, понюхай, пороху, сопляк!»
Вода в окопе. Снег залежалый таял.
Чуть дальше, в жиже, раненый лежал.
При артобстреле руку оторвало.
А он хрипел: «За Родину! Ура!»
То, старшина пехотный был, по роте.
Меня он сразу как-то не взлюбил.
Прозвал ещё «ботаником» за что-то.
Хотя, я ведь историю любил.
Скользя ногами в жирном глинозёме,
К нему подполз, а сам едва живой.
Но старшина бывал на Халхин-Голе,
Как отрубил: «Отставить, рядовой!»
Схватил меня за ворот гимнастёрки:
«Ты паря, понял?! Мне уже конец!
Приказ! В атаку, по-пластунски!
Не подведи, прошу тебя, боец!»
Примкнули мы штыки на «трёхлинейках»,
Края шинели зацепив к ремню.
Поднялась наша горстка из траншеи,
Чтоб отомстить за деда-старшину.
17.04.2019
Свидетельство о публикации №119050500076