В. Пашинина Дискуссии по Есенину

Глава 5
Дискуссии по Есенину

О Ленине так не жалели.
В. Мануйлов

Следует объяснить читателю, почему же революция в деревне началась не в 1926 году, как задумывали большевики. Весь 1926 год кипели, бушевали "страсти по Есенину". Подумать только, вся страна была вовлечена в "дискуссию"! Большевистским руководителям пришлось отложить в сторону все намеченные планы по разорению деревни и заниматься только диспутом по Есенину. Послушайте, это говорит современник:
"Широчайшая дискуссия в печати об упадничестве, связанная с именем Есенина, на митингах, на собраниях в вузах, в рабочих общежитиях и комсомольских ячейках, развернулась в конце 1926 — в начале 1927 годов. Она вовлекла в круг дискутантов писателей, литературных критиков и подогревалась экономическими и идеологическими контрастами нэпа. Дискуссия в рядах молодежи имела трагические последствия".
Сколько усилий пришлось приложить литературным деятелям из ГПУ, сколько придумать хитроумных сценариев, чтобы похоронить поэзию Есенина, особенно такие произведения, которые при жизни не были опубликованы: главу из "Пугачева", "Страну Негодяев", поэму "Черный человек" и, конечно, "Послание евангелисту Демьяну". А результаты явно дискредитировали все усилия чекистов и общественных дискуссий. Вот эпиграмма, пришедшая в адрес очередного "друга" Есенина Василия Князева (опубликовал Виктор Кузнецов). Она явно свидетельствует о бесплодных усилиях власть предержащих.
Циничен, подл, нахален, пьян
 Средь подлецов, убийц и воров
 Был до сих пор один Демьян,
Ефим Лакеевич Придворов.

Но вот как раз в Великий пост
Из самых недр зловонной грязи
Встает еще один прохвост —
Поэт шпаны — Василий Князев.
(Не Есенин)
Василий Князев наряду с Демьяном Бедным всю жизнь был в "Красной газете" советским пропагандистом и даже псевдоним носил — Красный Звонарь, а расстрелян был на Колыме по статье 5810 — за антисоветскую пропаганду. Таков парадокс советской истории.
В эти годы уже существовал Не-Буква, теперь в пику пропагандистам-дискутантам появился не менее острый и потому не менее опасный Не Есенин. Как должны были руководители отвечать на то, что все их усилия сводились на нет? Как всегда — террором и репрессиями.
Дискуссии продолжались в течение всего 1926 года и закончились диспутом в Москве в Коммунистической академии 13 февраля и 5 марта 1927 г., организованным по инициативе правительства. Было выработано общее решение о вредности поэзии Есенина и о "есенинщине". На диспуте выступил и Владимир Маяковский и явно не согласился с этим решением.
"Есенин не был мирной фигурой при жизни, и нам безразлично, даже приятно, что он не был таковым. Мы взяли его со всеми недостатками как тип хулигана, который по классификации т. Луначарского мог быть использован для революции. Но то, что сейчас делают из Есенина, это нами самими выдуманное безобразие".
И только поставив в дискуссии последнюю точку, правительство обратилось к планам социалистического преобразования деревни. По выражению  Н.С. Хрущева, "готовилось величайшее преступление большевиков против своего народа".
Трудно понять большевистских руководителей, которые шли семимильными шагами к мировой революции, не считаясь ни с какими жертвами, и вдруг остановились и больше года топтались на месте. Отставили в сторону планы по крестьянскому вопросу — и все ударились в дискуссию. Можно ли такое представить? Более того, они целый год поддерживали эти настроения, слегка направив их в другую сторону — "против есенинщины".
Людмила Васильевна Занковская дала предельно четкое и ясное объяснение: "И "Злые заметки", и многочисленные антиесенинские сборники, и фильм С. Эйзенштейна "Против есенинщины" — вся эта кампания была направлена не только и не столько против Есенина, сколько против всей русской национальной культуры. Без этого поругания и оскорбления русской деревни, ее культуры, труда, быта и традиций была бы невозможна очередная изуверская война большевиков против народа — сталинская коллективизация".
Предельно четкое объяснение гибели Есенина дал и харбинский поэт Вонсович: "Поэт — существо своевольное. / Приемлет он петлю от вас, / Но песни, свободные, вольные, / И лиру он вам не продаст".

Продолжение следует