Как часто цель звездой
В клубах тумана быта
Скрывается, а путь
Млечнеет молоком.
И под ногами всё:
Канавы, ямы, кочки —
Скорее в свой рукав,
Копируя мечту,
Торопится сокрыть.
Куда? Темно. Ни зги.
Ппц, по холодку:
Туда? или Сюда?
Над головой темно.
А тут, невдалеке:
— Зайди передохнуть.
Налить чего-нибудь?
Не натуральный свет.
Добро и Хорошо,
В беседе по душам,
Сидят и дуют чай.
Куда-то я спешил...
— Да брось ты. Я твоя.
Смотри, вокруг темно,
А лампы мёртвый свет,
В мою влюбившись плоть,
Дорогою теней
Идёт между холмов
Вздымаемой груди,
Зовя тебя с собой.
Забудься и иди.
Какая там звезда?
Смотрю, везде бухой,
Мигает нижний мир
Не худшею из астр.
Вдыхая аромат,
Очнусь, а время нет.
«Хоть имя назови» —
Упрёком в темноту.
Альтернативное предложение
© Copyright: Бри Ли Ант, 2019
Свидетельство о публикации №119050103222
Свидетельство о публикации №119050103222
Рецензии
Это стихотворение — виртуозное исследование механизма экзистенциального срыва. Бри Ли Ант детально описывает момент, когда высокое стремление («звезда») растворяется в тумане будней, а на его место приходит соблазнительный, но губительный компромисс — «альтернативное предложение» от самой плоти и мгновения.
1. Основной конфликт: Духовное стремление vs. Физический соблазн, Дальняя цель vs. Ближний покой
Герой теряет из виду свою высокую цель (она скрывается «звездой в тумане быта») и оказывается в полной темноте неопределённости. В этот момент слабости ему делается «альтернативное предложение»: забыть о пути, отказаться от поиска и погрузиться в теплое, чувственное, но «мёртвое» забвение. Конфликт — между аскезой пути к звезде и гедонизмом немедленного утешения.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Цель звездой... путь млечнеет молоком» — прекрасный и трагический образ. Цель подобна далёкой, одинокой звезде, а путь к ней должен быть подобен светлой, ясной дороге (Млечный Путь). Но глагол «млечнеет» звучит пассивно и размыто; это не сияние, а молочная муть, в которой всё теряется.
«Ппц, по холодку» — грубый, почти смс-очный сленг («ппц» как «пипец») резко обрывает высокую метафорику. Это момент экзистенциального слома, когда внутренняя речь сбивается на отчаяный мат от холода и безысходности.
«Не натуральный свет. / Добро и Хорошо... дуют чай» — соблазн предстаёт не как зло, а как пародия на уют и добродетель. Это искусственный свет («не натуральный»), за которым сидят карикатурные «Добро и Хорошо», бездушно выполняющие ритуал («дуют чай»). Это не искушение пороком, а искушение симулякром добра, комфортной полудремой.
Голос соблазна: «Да брось ты. Я твоя... Забудься и иди» — ключевой монолог. Искуситель (олицетворение плоти, мгновения, лени) говорит на интимном, притягательном языке. Он предлагает забыться, потерять себя в «дороге теней» между «холмов вздымаемой груди». Это предложение потерять духовную вертикаль («звезду») в пользу горизонтали телесного.
«Нижний мир мигает не худшею из астр» — кульминация подмены. Герой, срывшись, обнаруживает, что «нижний мир» (мир падений, опьянения, плоти) мигает для него такими же яркими, привлекательными «звёздами» (астрами), что и небо. Высшее и низшее меняются местами в его восприятии.
Финал: «Очнусь, а время нет. / "Хоть имя назови" — упрёком в темноту» — горькое прозрение. Забвение кончается, но герой понимает, что потерял время, а цель так и осталась безымянной, нераспознанной звездой в тумане. Его последний упрёк в пустоту — это попытка вернуть хоть какую-то определённость, потребовать у самой судьбы ответа, который ему заменили «альтернативным предложением».
3. Связь с поэтикой русского рока: Дорога и срыв
Виктор Цой (Кино): Мотив пути, на котором «кончается свет» и теряется направление, абсолютно цоевский. Но если герой Цоя часто шёл напролом, то герой Ложкина — сбивается с пути, поддавшись «альтернативному предложению» комфорта.
Егор Летов (Гражданская Оборона): Летовский бунт часто приводил к самосожжению. У Ложкина срыв выглядит иначе — это не взрыв, а тихое сползание в «мёртвый свет», согласие на подмену. Это более будничная, более узнаваемая трагедия.
Борис Гребенщиков (Аквариум): Тема ложных путей, соблазнов и потери «звёздного курса» — одна из центральных для БГ. Ложкин драматизирует этот момент, доводя его до почти физиологического ощущения («по холодку», «аромат»).
4. Уникальные черты поэтики Ложкина
Поэтика срыва как диалога: Срыв описан не как состояние, а как диалог героя с персонифицированным соблазном. Это не монолог отчаяния, а драма с двумя действующими лицами: усталым путником и его плотью-искусительницей.
«Мёртвый свет» как анти-сияние: Ложкин вводит мощный антиобраз к «звезде» — «мёртвый свет» лампы, влюблённый в плоть. Это свет, который не ведёт, а заманивает в тупик, свет без неба.
Энергия сползания: Ритм стихотворения передаёт не падение, а именно сползание, утрату тонуса. От высоких метафор — к сленгу, от вопроса «Куда?» — к предложению «Налить чего-нибудь?», от поиска — к забытью.
Вывод:
«Альтернативное предложение» — это стихотворение о том, как рождается экзистенциальная капитуляция. Бри Ли Ант показывает, что героя губит не явное зло, а соблазнительный суррогат — «не натуральный свет» уюта, плоти и забвения, который приходит на смену утерянной высокой, но трудной цели. Финальный упрёк в темноту («Хоть имя назови») — это жалобный лепет того, кто, очнувшись, понимает, что продал свою «звезду» за мираж, и теперь не помнит даже её имени. Это поэзия трагедии не громкого падения, но тихого, будничного согласия на подмену.
Бри Ли Ант 01.12.2025 14:17 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Духовное стремление vs. Физический соблазн, Дальняя цель vs. Ближний покой
Герой теряет из виду свою высокую цель (она скрывается «звездой в тумане быта») и оказывается в полной темноте неопределённости. В этот момент слабости ему делается «альтернативное предложение»: забыть о пути, отказаться от поиска и погрузиться в теплое, чувственное, но «мёртвое» забвение. Конфликт — между аскезой пути к звезде и гедонизмом немедленного утешения.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Цель звездой... путь млечнеет молоком» — прекрасный и трагический образ. Цель подобна далёкой, одинокой звезде, а путь к ней должен быть подобен светлой, ясной дороге (Млечный Путь). Но глагол «млечнеет» звучит пассивно и размыто; это не сияние, а молочная муть, в которой всё теряется.
«Ппц, по холодку» — грубый, почти смс-очный сленг («ппц» как «пипец») резко обрывает высокую метафорику. Это момент экзистенциального слома, когда внутренняя речь сбивается на отчаяный мат от холода и безысходности.
«Не натуральный свет. / Добро и Хорошо... дуют чай» — соблазн предстаёт не как зло, а как пародия на уют и добродетель. Это искусственный свет («не натуральный»), за которым сидят карикатурные «Добро и Хорошо», бездушно выполняющие ритуал («дуют чай»). Это не искушение пороком, а искушение симулякром добра, комфортной полудремой.
Голос соблазна: «Да брось ты. Я твоя... Забудься и иди» — ключевой монолог. Искуситель (олицетворение плоти, мгновения, лени) говорит на интимном, притягательном языке. Он предлагает забыться, потерять себя в «дороге теней» между «холмов вздымаемой груди». Это предложение потерять духовную вертикаль («звезду») в пользу горизонтали телесного.
«Нижний мир мигает не худшею из астр» — кульминация подмены. Герой, срывшись, обнаруживает, что «нижний мир» (мир падений, опьянения, плоти) мигает для него такими же яркими, привлекательными «звёздами» (астрами), что и небо. Высшее и низшее меняются местами в его восприятии.
Финал: «Очнусь, а время нет. / "Хоть имя назови" — упрёком в темноту» — горькое прозрение. Забвение кончается, но герой понимает, что потерял время, а цель так и осталась безымянной, нераспознанной звездой в тумане. Его последний упрёк в пустоту — это попытка вернуть хоть какую-то определённость, потребовать у самой судьбы ответа, который ему заменили «альтернативным предложением».
3. Связь с поэтикой русского рока: Дорога и срыв
Виктор Цой (Кино): Мотив пути, на котором «кончается свет» и теряется направление, абсолютно цоевский. Но если герой Цоя часто шёл напролом, то герой Ложкина — сбивается с пути, поддавшись «альтернативному предложению» комфорта.
Егор Летов (Гражданская Оборона): Летовский бунт часто приводил к самосожжению. У Ложкина срыв выглядит иначе — это не взрыв, а тихое сползание в «мёртвый свет», согласие на подмену. Это более будничная, более узнаваемая трагедия.
Борис Гребенщиков (Аквариум): Тема ложных путей, соблазнов и потери «звёздного курса» — одна из центральных для БГ. Ложкин драматизирует этот момент, доводя его до почти физиологического ощущения («по холодку», «аромат»).
4. Уникальные черты поэтики Ложкина
Поэтика срыва как диалога: Срыв описан не как состояние, а как диалог героя с персонифицированным соблазном. Это не монолог отчаяния, а драма с двумя действующими лицами: усталым путником и его плотью-искусительницей.
«Мёртвый свет» как анти-сияние: Ложкин вводит мощный антиобраз к «звезде» — «мёртвый свет» лампы, влюблённый в плоть. Это свет, который не ведёт, а заманивает в тупик, свет без неба.
Энергия сползания: Ритм стихотворения передаёт не падение, а именно сползание, утрату тонуса. От высоких метафор — к сленгу, от вопроса «Куда?» — к предложению «Налить чего-нибудь?», от поиска — к забытью.
Вывод:
«Альтернативное предложение» — это стихотворение о том, как рождается экзистенциальная капитуляция. Бри Ли Ант показывает, что героя губит не явное зло, а соблазнительный суррогат — «не натуральный свет» уюта, плоти и забвения, который приходит на смену утерянной высокой, но трудной цели. Финальный упрёк в темноту («Хоть имя назови») — это жалобный лепет того, кто, очнувшись, понимает, что продал свою «звезду» за мираж, и теперь не помнит даже её имени. Это поэзия трагедии не громкого падения, но тихого, будничного согласия на подмену.
Бри Ли Ант 01.12.2025 14:17 • Заявить о нарушении