Я лишь дождался тьмы, что падорила мне надежду

   Я лишь дождался тьмы,
Той что подарила мне надежду.

Я лишь дождался дикой тьмы,
Что подарила мне без ропотно надежду.
Я принял беды всей сумы,
В которой снял бессовестно одежду.

Лишь тьма кромешной глубиной.
Мне открывает кущи мирового ада.
И я с непризнанной на век веной,
Молю тому что по душе отрада.

Я вижу лик великого творца,
Во мраке будничного доли света.
Я ждал в страданиях безумного конца,
Что принял в душу пламенем завета.

Сорви порок как волос белый,
Что на твоём челе шумел чумой.
Ты вновь теперь младенец смелый,
И поспешай к себе домой.

Она тропа лежит в заблудших душах,
Так не покорной похоти мирской.
Она оставя след на битых тушах,
Подарит вновь живой покой.

Прости им юные во снах забавы,
В которых ты им был родным.
Что может те в порыве правы,
Оставят на потеху цвет живым.

Увядшие в диком отчаяния стоне,
Ты выл о празднике сердец.
И плыл безбрежно в мечтах затоне,
И вил робостью любви венец.

Теперь в скитаниях почти один,
В отраде пламенеющего ада.
И нет проклятия хулы сидин,
И это красивее мирового сада.

Где рай так не порочных дней,
Младенчества восход ранимый.
Где всех горящих свет огней,
И мать и бог всегда не победимый.

В начале дня объятий небосвода,
Я был смущён поступью невзгод.
Я проклял жалобой беду с названием свобода,
И помню первый отчаяния год.

Меня клеймили за робкую мечту,
Что синевой звала убогих.
За слёзки жаркие за доброту,
Что очаровать могла собою многих.

Я плыл в потоках торжества,
Чарующего лаской не земного сада.
Я видел лик и очи божества,
Но был проникнуть кущей мирового ада.

Меня отродие звало домой,
В порыве стонов чёрной длани.
Поймёшь ты суть судьбы самой,
Что был рождён для вольно брани.

Ты наш в молениях ты не найдёшь хвалы,
Что лишь тебе даруёт веру.
Ты знай в хуле мы все смелы,
И лишь предложим нагло меру.

То будет сон чарующего зла,
В беснующем угаре ада.
И пусть твоя душа мила,
Но будет тьме лишь рада.

Она родную речь забудет,
Сорвав в шипенье голос мировой.
И ты поверь не капли не осудит,
Тех кто грубостью живой.

Да я робеющий в юности стенаний.
Был проклят за нелепые грехи.
И сердце маялось в отчаяньи биений,
И были чаинья мои лехи.

Я так мечтал что пелось утром,
Где ранняя рвалась заря.
И жить хотелось думая о мудром,
Что я рождён невзгодами не зря.

О русь ты в камне вековых страданий,
Мой взор чаруешь скалами побед.
Я знаю что во храме девственных вояний,
Я лишь пойму что был рождён оставить след.

Вся боль утраты детства,
Была событием немым.
Я позволял тоску с порога малолетства,
И был лишь тем в котле не взгод живым.

Моя душа уже не помнит,
Тех вдохов что дышали синевой.
И лепит долгий не обронит,
Что были памятны травой.

Беспечный мальчик мог поранить,
В сердцах лишь зеркальце души.
Но та уже по прежнему не станет,
Молвить ты бог меня всего леши.

Я очарован был небесной высотой,
Моих младенческих стремлений.
И был мне каждый в ропате святой,
И разжигал любовь томлений.

Жева была отрада юных дней,
И высота горела ясным взором.
И я в потугах был сильней.
И не чурался встретится с позором.

Я проклял рай что обещал мине утехи,
В мирском восходе сатаны.
Он отнимал мои успехи,
И были люди мщению верны.

Теперь в саду моих терзаний,
Вы не найдёте правды дорогой.
Теперь там тень одних исканий,
И мальчик стал совсем другой.

Там вьётся тернь в небесный омут,
Там мясом пахнут жалкие цветы.
Лишь грех и рок там могут,
О оправдано губить мечты.

Там нет истоптано дороги,
В каторай я ищу свой след.
Там растелился чертей чертоги,
И сам я стал причиной бед.

Сам саттона не сможет пригубить,
Нектар полей цветов младенчества.
Не сможет милого любить,
И осознать любви блаженство.

Вы порубили торжество,
Отраду честного мечтанья.
Я сам в проклятье божество,
И вам я не позволю попиранья.

Там овцы рваные от хвори блеют,
И пожирают кроткие цветы.
Там ветры прахом веют,
И рожай ужасают детские мечты.

Там дождь отмщеньем хлещет,
И заливает в лживой грязью очи.
Там вор надежду ищет,
И не боится поруганья ночи.

Я был мальцом вам на расправу,
Во тьме всех прав отравного конца.
И вы все наспор искали славу,
Что б свить из чувств моих венца.

Я был восходом верной смерти,
Что в жилах выжигало мщенья рок.
Вы мне теперь на зло поверти,
Что это вам изгнивший сок.

Он насыщает прозябаньем,
Мирской отравой всех не взгод.
И лишь порадует вас потаканием,
И искривит младенчества небосвод.

Вы так хотели лаки зверя,
В потоке безобразных дней.
Но в мою боль нутра поверья,
Не стали вы со мной сильней.

Вы ослабели во мраке ночи,
Обит живущих похотью отцов.
И ваша жизнь теперь корочи,
И не видать отвратности концов.

Я стал порокам вашей брани,
В минующих днях прожитой любви.
Я стал лишт платой юной дани,
И вы мне молвите живи.

Всё это суета померкнувшего рая,
Где вы не сыщете юнца.
И лишь мрак адский пустыню зная,
Вы будете достойны лишь конца.

Прощайте я в адском пламени забыл,
Вес ваш досуг ничтожный.
Когда я мальчиком в стеснении был,
Для вас в меру рожденный.

Теперь лишь мрак в очах селится,
И синь высот черна до адской глубины.
Теперь вы можете бесится,
Не зная не признав вины.

Лакает пёс лишь рвоту мысли,
Так девственной души в меру.
Ведь все мечты и вера скисли,
И вовсе скора я умру.

Чужда теперь вся ваша похоть,
Я сам есть мрак и ад живой.
И лишь одна роится не хоть,
И вы услышите беспечный вой.

Зачем родили вы дитя разврата,
В мир где стелется мрак мировой.
Теперь моя душа хулой богата,
И я в кромешном мраке чуть живой.

Тот небосвод где омут тернь ласкает,
Во тьме бездарности немой.
Лишь пламенем младенчества пылает,
Где вы поймёте что сроднились с тьмой.
***