В церкви

Я прочитал это стихотворение в конкурсном альманахе "Поэт года", пятый том. И считаю его лучшим в этой книжке. Есть в нем неявный ахматовский тон, те нужные слова, которые помогают смягчить молитвой - и вынести далее - то требуемое ощущение твердости и безмятежности, как бы тот храм, с основой и куполом, - вынести с тем единением людей под его сводом на весь белый свет, - из камерного полумрака, из смерти, которая уже прошла, из преображенной точки конца - в начало.

Благодать? Кто же знает - что это,
Но под взглядами сонма святых
Ощущаешь, надеждой согретый,
Непонятную нужность молитв.

Эта строфа особенно хороша на фоне в большинстве метущихся, незрелых или потерявшихся в трех соснах авторов альманашной (с монахами не имеющей ничего общего) книжки. И чтобы приблизить, может быть, еще не совсем понятную нужность молитв, привожу сюда вчера прочитанные слова князя Волконского о смысле жеста смежных и сведенных ввысь ладоней:

"Говоря о ладонях, не могу не остановиться на руках, сложенных ладонями вместе: молитвенный жест. Об этом жесте много спорили, на объяснение его происхождения было потрачено не мало усилий, но никто к удовлетворительному объяснению не пришел. Сам Дарвин отказался от его объяснения и принимает объяснение, которое дает некий Уэджвуд в своем сочинении о происхождений языка. По этому объяснению молитвенный жест есть то самое движение, которым человек, отдаваясь в рабство, подставляет руки, чтобы ему надели цепи. Не знаю, сам ли английский писатель пришел к этому объяснению, но вот, что я читаю в одной старой и редкой итальянской книге 1616 г.: «Кто держит руки перед собой сложенные ладонями, свидетельствует, что он как бы виновный, которому руки связали, чтобы вести его к заслуженному наказанию». Конечно, всегда любопытно, что великие люди думают друг о друге, но мне это объяснение, которое Дарвин приветствует как находку, представляется менее, чем удовлетворительным. Такое внешнее, подражательное, пантомимное происхождение самого внутреннего, интимного, самого психологического из жестов не допустимо. Вспомним, что мы сказали уже о ладони: мы должны признать, что ладонь это, так сказать, седалище нашего «я», т. е. то место, которым оно соприкасается с внешним миром; ладонью мы сообщаемся, ладонью убеждаем, побуждаем, удерживаем, зажимаем рот и т. д. В ладони наше интимное «я». Понятно соприкосновение обеих ладоней: мы сливаем свое внутреннее «я» и в то же время внешней стороною рук ограждаем его от всякого сообщения. И действительно, мы видим, что жест этот свойствен не одной молитве, а всякому сосредоточению вообще, это жест внимания, при том волевого внимания: руки врозь — я просто слушаю, ладони вместе — я хочу слушать; ибо руки сами собой, без волевого акта, не сложатся вместе. Прибавьте к этому, что, когда руки врозь, то каждая свободна для постороннего занятия; напротив, руки в плену друг у друга — это есть отложение всех попечений. И вот, собрав все это вместе, мы поймем, что мы делаем, когда, отложив всякое попечение, сосредоточив все свое «я», оградив его от всего стороннего, мы поднимаем все наше внутреннее существо, все это предлагаем и во имя всего этого просим. Таково мое объяснение молитвенного жеста".

Андрей Калитеня   03.08.2019 14:57   •   Заявить о нарушении