Любил пирожное безе

      Он любил пирожное безе. Очень нравилось оно ему. В той самой пирожковой, что на углу Костенко и Джамбула.
      Он покупал одно, затем другое. И кружку чая.  С  сахаром двойным. Ни с кем он не делился. В товарищи не приглашал, Любил пирожное безе один он кушать.
      Мы классом потешались. Хотя, чего уж тут скрывать -завидовали. А на свои большие сбережения  могли купить лишь пирожок с картошкой. И  очень часто, так бывало, один лишь на двоих.
      Ну да, его отец на шахте главный спец. А наши папки, мамки тоже, под спудом недр, кто вагонетку с угольком толкал, кто лес в ту шахту опускал, кто фонарёк-"головку" заряжал. Его папаша на шахте много денег добывал.
   По честному? По нашему: по-пацански?  Он был красив. Нет, не блондин голубоглазый. Но был высок, не очень что бы строен даже, но девочкам он нравился истомностью своей, а мы....мы, черт нас всех побрал! ему завидовали. Как оказалось, фраер этот - ещё стишки слюнявые кропал. Вот тут нам полненький с привесочком, от девочек, отвал!
   На турнике он "солнце" не крутил. И двухпудовку стороною обходил.
     В тот день воскресный были классом, на дне рождения учительнице первой нашей. И вдруг пронзив ребячий шум, от побелённой стенки с  чёрным рупором кричащим, как взорвалось: - Сегодня, братья, сёстры, началась Война!
   Десятый класс закончен... 
   В день первый сентября не  в аудиториях сидим, мы животами гладим поле, что батальон наш  сторожит. Из далека услышан гул моторов. Торопимся, кто свой сухарь догрызть, кто письмецо домой, остатком  грифеля, дочеркать. Вы знаете, намного служба легче, когда из класса, иль двора, кто-нибудь ещё, суконную оденет кожу, и в перекличку отзовётся знакомым  именем. Нас тут почти
 пол-класса.
   А было в батальоне том, сто двадцать человек. Такая сила!
   Но танки нас прошли как утюгом по бантику. Прошли, не остановились и дальше деловито покатили.
   Пехоте танки оставили кончать, то, что они не раздавили. За нами Дон, а дальше Сталинград.
- Эй, рус Иван, сдавайся! Давай мы будем водка вместе пить. Мы будем muter  твой любить всем взводом, ты балалайка будешь тренькать. Сдавайся, рус Иван! Ты будешь много овёс кушать. Узнаешь was is dаs  пирожное безе. Сдавайся!
- Сдаюсь! Сдаюсь, камрад, - он скоренько воскликнул и ручки нежные поднял...он так любил пирожное безе.
   В кишках своих осколок теребя, пытался  я  его достать. И в Вечность  уплывающее небо дозволило мне напоследок увидать, как политрук, наганом целясь, а в барабане был один патрон, рукой трясущейся  искал любителя безе.
- Гад! Сволочь,  - шептали, обломками зубов искусанные губы. Наган, не находил, а только  вверх, то вниз  ходил.
- Сдаюсь! - он руки поднял, встал, вперёд прошёл. Они всем взводом  lustig загалдели: - Где балалайка твой, Иван?
  Галдели   так,  что  через две недели их матери прокляли  тех, кто обещал им на Востоке рай, получше чем в Святом писание. Послав в той рай их, сердцу материнских, нежных, милых, воспитанных, учтивых, культурных, доверчивых, наивных, таких хороших сыновей.
 - Сдаюсь!
   Как он сумел гранату спрятать, и не одну? "Камрад"  надменный, глумливо щерясь, похлопывая по плечам его, взлетел порвавшись на куски такие, что даже бог его "main Got рогатый" с прискорбным  отвращением хвост поджал.
   
  Но через годы нашлись любители соскабливать, давясь слюнями и жевать окаменевшее дерьмо. Истории страницы не читав, пытаются потомки тех рогатеньких уродов, вновь возродить, что прежде их сперва убьет, а там уже к другим приступит.
    Но, то есть Космоса закон - опять такой отлуп получат.
    Вот знать бы только - на всегда?