В. Пашинина Монах в Стране Негодяев

Глава 6
Монах в "Стране Негодяев"

В Америке его оскорбили, унизили. Раны его болели, уязвленное самолюбие страдало. Есенин не сдавался. Он выработал свою программу борьбы.
Я обманывать себя не стану,
Залегла забота в сердце мглистом.
Отчего прослыл я шарлатаном?
Отчего прослыл я скандалистом?

 Есенин не держал камня за пазухой и не делал попытки ударить исподтишка. Что собирался написать, над чем работал — все было известно друзьям. Человек чести, как истинно русский, он заранее объявлял: иду на вы.
Неужели ты не видишь, не поймешь,
Что такого равенства не надо?
Ваше равенство — обман и ложь.

У поэта было сильное оружие, завещанное великим Н.В. Гоголем, — сатира. "Насмешки боится даже тот, кто уже не боится ничего на свете". Это оружие Есенин использует в своих поэмах "Страна Негодяев" и "Черный человек". Поэма "Страна Негодяев" выросла из ранее написанного "Гуляй-поля". Колоритная фигура благородного разбойника Номаха (производное от Махно) давно привлекала Есенина. Отвергнув всякое государство, Номах вышел на единоборство с теми, "кто на Марксе жиреет, как янки". Награбленное добро Номах раздает нищим, обездоленным крестьянам.
Банды! банды! По всей стране,
Куда ни вглядись, куда ни пойди ты —
Видишь, как в пространстве,
На конях
И без коней
Скачут и идут закостенелые бандиты.
Это все такие же
Разуверившиеся, как я...
............................
А когдато, когдато...
Веселым парнем,
До костей весь пропахший
Степной травой,
Я пришел в этот город с пустыми руками,
Но зато с полным сердцем
И не пустой головой.
Я верил... Я горел...
Я шел с революцией.
Я думал, что братство — не мечта и не сон,
Что все во единое море сольются,
Все сонмы народов И рас, и племен.

Гражданин Веймарской республики еврей Лейбман, он же Чекистов, прибыл в эту страну как большой специалист — укрощать дураков и зверей. Странный, по его мнению, невежественный народ! Живет в нищете, а строит храмы Божии, лучше бы он построил уборные, как это делают культурные европейцы. В этой проклятой голодной стране он, Чекистов, от употребления гнилой, кишащей червями селедки мается животом и страдает кровавым поносом, а потому мечтает храмы Божии превратить в места отхожие.

Вождь пролетарской революции, герой гражданской войны, создатель Красной армии Троцкий-Чекистов воюет с "закостенелыми бандитами". Кто же они, бандиты? Это вчерашние "веселые, пропахшие степной травой" крестьянские парни. Они шли в город с думой о революции и были так жестоко обмануты в своих ожиданиях.
Пустая забава,
Одни разговоры.
Ну что же,
Ну что же вы взяли взамен?
Пришли те же жулики,
Те же воры,
И законом революции
Всех взяли в плен.

Давно обмануты ожидания и надежды народа, и вместо перманентной революции в стране начинается перманентный голод. За поимку Номаха обещана награда 1000 червонцев, указаны приметы: "Блондин. Среднего роста. 28-ми лет".
Есенин списывает свой портрет с удостоверения, выданного для поездки в Германию. Есени-Номах о себе:
Я — чудак.
Я люблю опасный момент,
Как поэт часы вдохновенья.
Тогда бродит в моем уме
Изобретательность
До остервененья.
Я ведь не такой,
Каким представляют меня кухарки.
Я весь — кровь,
Мозг и гнев весь я.
Мой бандитизм особой марки.
Он осознание, а не профессия.

Защитнику коммуны Замарашкину, другу своей юности, Есенин-Номах пытается объяснить, что их поманили высокими словами о Свободе и Равенстве, а на деле превратили в стадо и стригут, как овец.
Все вы носите овечьи шкуры,
И мясник пасет для вас ножи.
Все вы стадо! Стадо! Стадо!
Неужели ты не видишь?
Не поймешь, Что такого равенства не надо?
Ваше равенство — обман и ложь.
Старая гнусавая шарманка
Этот мир идейных дел и слов.
Для глупцов — хорошая приманка,
Подлецам — порядочный улов.
Всем, кто мозгами бедней и меньше,
Кто под ветром судьбы не был нищ и наг,
Оставляю прославлять города и женщин, 
А сам буду славить Преступников и бродяг.

Все эти годы имя Номах объясняли как Махно. Но эти слова вообще к Махно никакого отношения не имеют. Махно грабит по идейным соображениям, но он не поэт (хотя реальный Махно в юности тоже писал стихи). "Буду славить преступников и бродяг" — это есенинская программа, с которой он вернулся домой.
А если прочитать Номах как Монах? Екатерина Александровна Есенина рассказывает, что их по фамилии никто в деревне не звал, а только по кличке — Монах. Так звали деда Никиту Осиповича за то, что он — по крестьянским меркам — очень поздно женился, в 28 лет.
"Я до школы даже не слышала, что мы Есенины. Сергей прозывался Монах, я и Шура — Монашки," — вспоминала сестра. Так, может быть, все-таки Монах? Это многое меняет.

Продолжение следует