Я знаю Тех

          Я знаю тех.   

Я знаю тех, кто на лету,срывает птицам крылья.               
И рвётся в высь,чтоб опорочить юности звезду.               
Чтоб доказать всему,что люди выше голубого неба.               
И начинают с богом бой,лишь на свою беду               

Они вздымались дерзко,в жарком пламени восхода.
В желанье погубить,всю робкую мечту в добро.
И бились так жестоко,проливая кровь святого. 
Орали то,что это так бес памятно собой старо. 

И солнце лишь ждало,проклятье человеческого рода.
Чтоб всё в своём отчаяние,ангелам ночи отдать.
И будет только то,что так хотели жадно люди.   
Над чем любой,страдалец беспамятно начнёт рыдать.             

То горькое души падение,всех чувств  стооких.               
Что лишь смогли на миг,нам жалко пожелать.    
Чтоб мы все были,радостью в любви полнимы. 
И все могли, звездой,счас чуждой так пылать.   

Прости о бог,что люди лишь,мерещатся с похмелья.   
Не зная твой завет,что в ласке дня, нет глупого конца.            
Ты только можешь,всё тщедушие людей узнавши.       
Простить животное,и подарить спасения венца. 

То будет радость дикая, без всякого нато стесненья.               
И жадная любовь всего, что можно пожелать другим.
Ты молвишь боже, плач о человек, над этим бренным миром.      
Ведь счастью нет конца, и ты всегда лишь будь таким. 

Расстанешься совсем,что так пугало юность молодую.
Живущую тогда,лишь похотью сынов, земли тебе чужой.
И ты теперь такой,свободный в этой доле страшной.
Промолвишь лишь одно,что я совсем один,но хоть живой.       
 
А щас я горько плачу,о тех,что проч во тьму веков ушли.
Они так верно ждали бога,и не противились своей судьбе               
Признать всю правду жаркой крови,что проливалась как вено.
Что всё на этом свете,подчинено и отдано слепой гульбе.   

Я презираю тех,что норовили изорвать в позорные лохмотья близких
И обещали вечный ад смертей,в зените радостного дня.               
Они в желанье доказать всю власть,животного отврата.               
Губили всё родство, и в том позоре,вентили лишь меня.               

Они в жестокости не зная меры,живому запрещали быть собой.
И в том чудовищном забвении,росли цветами подлинного зла.
И так шептали всему властно,вы только то, что стоит позабыть.            
Примите то что так боялись,ведь это то, что вам судьба дола.

И я во всём чудовищном кошмаре,искал живого для себя.
Что б сохранить хотя бы память,не осквернив искру добра.   
То было токо мука счастья,в порочащей меня игре.
Где я паршивой птицей,лишь понимал,что мне пора.

Птенцом хотя бы ради хохмы,поднять крыло,надежды в этот мир
Где я обруганный и смертный,смогу лицо врагов узнать. 
Блесну своей искренней отрадой,что так отчаянна маня звала.   
И всю приняв,порочность жизни,смогу свой страх души прогнать.

И я живой в тот миг чудесный,воззвать смогу,всех тех кого уж нет. 
Вспорхну в то небо,где порхали птицы,и разогнав всю темень зла.
Открою очи полные желанья, и полюблю всё то ,чем так жила душа.               
Освобождён в лучах восхода, лишь дай мне бог, там не сгореть до тла.

Я подарю вам смысл сладкой жизни,и вы дотроньтесь меня рукой.
Измученной и очень старой,но всё же так,в муках не чужой.
И вы меня как своего ребёнка, подымете над этою землёй.
И доблестно и очень лестно,признаете что я,теперь всему родной. 

Всё это лишь мои попытки,весь бред ещё пака живой души.
Поранить сердце как забаву,и разогнать всю смерть живых.
Так мной теперь хранимых,в долине той,где нет знакомого лица.          
Я здесь хожу во тьме глубокой,я лишь морока для слепых.

Беги отсюда без оглядки,мне голос вещий,во тьме пугающей желал.
Здесь всё вокруг,что было славным, забыто и предано на век.
Что ты собой являешь,в этой доле тяжкой,так хранившую тебя. 
Прими проклятье сердцем вещим, и лишь пойми,что человек.         

Рождён не богом не кобылой,а проклятой звездой мечты.
Весь этот мир лишь наваждение,какой то проклятой чумы. 
И я один,здесь брошенный блуждая,по этим тропам сатаны. 
Все беды напрочь отчуждая,решу что в этом виноваты мы.   

Пойди в мои,объятья грешник,мне б боже милый,пожелал. 
И объяснил в чём преступленье,моей так девственной в меру души. 
Ведь я так жаждал всё простивши,одно узнать,кто есть всё ж мы.   
И в этом мире смерть познавши,хочу одно,ты жизнью искуси.   

Пусть это лишь,моё проклятье,отчаянной и без того души.      
И я сойду в могильник вечный,так без того немой судьбы.   
Ведь я пойму,всё ж в чём победа,всей этой мерзкой немоты.   
Что так пугала вздохом смерти,что люди так собой грубы.      

Они не чаенно пытали,то тело,что не знало дня,любви похмелья,            
Которое одно умело,мечтой хранить огон,безумного спасенья.    
Я был наивен,в бодрости и без того тогда,для всех слепой.   
И ждал того,когда придёт пора,лишь моего геройского отмщенья. 

То было время,жутких заблуждений,во всём моём жизненном углу.   
Я так пытался встретить друга,мне б подарившего отрочества звезду.   
То было б бы,отчаянно и дерзко,меня хватить к своей груди.   
И пожелать всего,наивному мальчишке,а если что,то я тебя найду.         

То будет навсегда,отвага всех любимых,и я смогу тебя,всего спасти.
Поверь в добро,что нет души на свете,что так поможет,полюбить.
И ты,в кротости своих мечтаний,нам намекнёшь на то,скорбя.               
Что этот мир не тот,в жалком заблуждении,лишь я готов в нём жить.      

Я вам смогу,лишь подарить победу,так брошенном в меру людей.
Где люди бьются за монету,и без того пропащего добра.            
И лишь хотят отдать всё нажитое в горе,всех так покинувших нас дней.
Где лишь лукавый,взгляд косого,напоминает то,что это мир вора. 

Где он на проклятой чужбине,как в родных всем в миру яслях.
Кривит свой рот кровавый,и посылает нам,чудес хулу.
И вечно обещает,так долгожданный всеми рай любви.
И мы лишь то вечно ожидая,умрём не зная мир в своём углу.

Но что страдать,бескрылой птахой на этой брошенной земле.
Где лишь смогу,червём у краткой,сновать по брошенным,телам.               
Где токо честная могила,мне молвит,я мечта живых.               
Пожри позорных мира,так рвавшихся к своим богам.               

Живу,одной мечтой убогой,что я смогу всех оживить.
И рассказать всем о поступке,что так терзала вес мой дух.
О я,живое племя,о как хочу любви живых людей моих.
Что б вы,боялись бремя,так щас жужжащих надо мною мух.

Они хотят лишь праздник смерти,живому празднику любви.
И вопреки всему живому,лишь молвят снами будешь ты.
Стремись,в своём желании,зло победить,что шутит счас.
Вед все твои исканья,не оправдают той мечты.         

Где ты порхаешь птицей счастья,подаришь всем своё перо.            
И молвишь вы мои родные,сегодня я живому рад.      
И этот день,огнём своим ярцая,нам объявил живи сейчас.
Где мы живем одним мгновеньем,и возведём наш только сад.

Живите люди,лишь мгновенье что нам дано,бес соры и обит.   
Что б чистыми уйти,в тот рай,где нас живое,рвенье ждёт.
Где всё готово,лишь бы мы,хотели сладких ягод пригубить.         
Но нам дано покается пред тем,кто счас и здесь,отчаянно ревёт.

То только я,в сем жажду телом бога,вам пожелать во тьме добра.
Открыть всем очи,что желают,увидеть свет всей доброты моей.
Что в вас пойдёт искрой свободы,так мной искомой среди вас.
И вы ж мине,без всякого укора,прошепчите ты дай жэ по скорей.

Живое пламя вечной жизни,где мы с тобой хотим одно.
Покается за слабость в чувствах,забыв всей слабости позор.
И подмигнём тебе устало,ты только ты с небес сойдя.
Нам всем позволил,в жалком трепетанье,увидеть твой свободы взор.   

И это есть все кущи рая,что мы забыли впопыхах.
Ведь мы пропали в страшном гневе,не видя там самих се
Там ты,маленький и кроткий мальчик,в позоре нашем был забыт.         
Где мы не зная ко святому жалость,губили молодого,не любя.               

Пройдёт вся эта,мрачная пора,заблудшей твари,проклятого мира.   
И мы сорвёмся,видя твои муки,всей рваной юности твоей.         
И мы отдав всё сердце мира,не пожалевши девственность в любви          
Лишь молвим воя,ты только милый,будь с нами по добрей.

И я отдамся без стесненья,всей проклятой толпе живых.
Где ждут лишь,пробужденье,истиной отрочества любви.         
И мне все эти проклятые смерды,так счас томящие мой дух.
Молвят,милый мальчик,ты всех любя,здесь только не реви.

Я так хочу и жажду правды,всей жалкой жизни,где я труслив.
Всё прятался за водопадом мысли,и лишь мечтал за всех в меру.
То я воспрявши духом веры,летаю чудеса творя для всех.
Где я все беды отчуждая,любя, всё то что можно, на себя беру.       
 
О близких,подлинность заботы,что счас со мною вовсе нет.         
Где нет смертей,так всеми поносимом в робком счастье детстве. 
Где я один лишь жду,прозренья, завещанного мне всем сердцем мировым.       
Где я одно могу, предать святое,забыв родное в жутком праве.
 
То гордость не для всех,в краю всеобщего в греху гулянья. 
Лишь ты нам взвоя пропоёшь хмельной,пройдя не лёгкий путь родных.
Где я,презрев собой живое,улягусь на перины,почитай любви. 
Всё могущей забавы в попирание и понукание святых.

Животное,терпи мне молвит бог стоокий,я сёдня лишь с тобой.
В твоём почти притворном без обит и страха чувстве.
Люби себя,вед ты один,теперь живой в чужбине,так тобой хранимой.
И не мечтай,не мучайся о верном братстве.               

Здесь нет любви,лишь ты безумен,в огненном бесстыдстве.
Так рвешься в небо,так счас пустым для всех.            
Пойми,что так надеется на мир,в любовном без распутстве.
Нельзя,негодно,это только слабость,грех.               

Умри,сей отрок брошенного мною племя,я не хочу тебя спасти.
Ты будешь вечно,рваться в небо,тем лишь отсрочиш смерть.
Я не желаю,слышать голос,так мне приевшийся давно.
Привыкни,ты теперь чужое,и для меня погибший впреть.

Чужой лишь от того,что не погиб ты,на рассвете утреннего солнца..         
Ты не разлучен был,с животным содроганьем слабенького тела.   
И всех простив,за доблесть опороченного хамством тела.         
Душа твоя воспеть,любовь к живому,шепотом посмела.         

Живи мне голос дерзко пожелал,в чеду всех дней суровых.
Тебе лишь суждено всё воскресить,чем так горда,живая плоть земли. 
Всё это дорого тебе,примерь могильный камень так тебе родного.
И воспылай огнём звезды,так щас мерцающей в твоей груди..

Пусть та безжалостно зажот,весь мир,жестоко покоренный.
И бескорыстно наградит,слезой горячей,падших воскресив.
И те восстав,из мёртвых прахом,промолвят мне одно.
Ты нам родной и есть спасенье,ах как собой ты счас красив.

То мы ведали ад молчанья,всегда хранимый так тобой.
Подай же руку,милый мальчик,так дрожащую за всех в мольбе.
Ведь ты живой перед нами,видевший победу смерти.
Не покорён и рат теперь шальной,так погубившей нас судьбе.

Отрада все таки приедет,тех юных не забытых счастья дней.
Где мы лишь ждали,кроткую улыбку встречи созиданья.    
Желая лишь махнуть крылом,так непорочной страсти.
И беззаветно луч принять,всю радость мирового покаяния. 
 
Что так мы ждали,во тьме глухой,все властного порока.
Что очернил живую радость,юных дней так искренней мечты.       
И мы изгнив,в бессовестном безделье,теперь услышав голос твой.
Попросим лишь одно,нас возродить посмеешь только ты.

Так молод здесь,в покоях смерти,на обломках счастья.
Ты сможешь нам позволить,отразится в зеркале мечты.
И соберешь всех нас в ладони,пролив всю кровь желанья.
Прижмёшь к груди так непорочных,юных дней цветы.

И мы вопьёмся дерзко,познав усладу,девственного тела
Подарим рану,чтоб воскрес вес мир живых страстей.
Она прельстит любого,людское племя возрождая.   
Лишь ты,успей собрать,всех нас в букет,святого права поскорей.

Ведь жизнь дона любому в этом грешном без отрадном мире.    
Где мы тебя могли хранить,прикрыв худое тело,себя отчаянно забыв.
Вспорхни родной,ведь то желанно духом вскормленным всей плотью горя.
Ты нами будешь,птица,только в этом небе мрачном жив.

Стоишь,последний отрок юный,на этой проклятой земле живых.
Ты возродишь всю мощь желанья,так нами опороченной любви.
Сгори под солнцем,битвой наслаждаясь,где вороны взвились.
И с ними право презиравших,ты птицей белою живи.

То будет всё,что ты хотель в безликом мире страха. 
То в чём твоя душа надеялась,ждала любви.                Вспорхни,здесь нет пощады слабым,что долго так цвели.
И сохранив мечту в добро,лишь молвят робко каждому живи.

Пусть солнце не для всех,таких как мы в забвенье падших.
Но ты своим крылом спасёшь,нам луч горячий посылая.
Всю искренность мечты,погибшего добра на век.   
Ты не стыдись,купаться в жарком солнце,нам в чувствах волю пожилая.

Да я теперь в всевышнем праве бога,творить добро,в пламени любви.
Сплести надежду и желанье в счастье,пустившись в танец мир найду.
И всех кто счас терпеньем полон,я вознесу луч солнечный дробя.    
В покои райские ворвусь,всё зло мирское,в прах назидания сведу.    

Путь помнят люди,в радостном припадке,всей прожитой чумы.            
Что мальчик робостью спасённый,смог всю толпу безмолвную спасти.    
И безустанно,даже гордо,он вас взывал,чело смертей.над долями поднять.
И вам осталось только молвить,ты нас безропотно за всё прости.
 
Ведь это только соль земная,нам послана с небес в укор всему.
Ведь это вся судьба живая, таким как мы в меру простым.
И ты мальчишка за победу,глотни кровавых слёз толпы.
Вес этот мир так безнадёжен,но он в исканьях будит не пустым.

Прославься в хоре,дней последних,тобой отбитых навсегда.
Всему поверь,конец счастливый,будет радостью душа жева.
И то ты ждал в своих моленьях,вглядевшись в небо чёрных туч.
Пролив слезу мечты проклятой,нас всех призвав сперва.

Вы подымитесь племя скорби,не зная горести стыда.
Ведь я здесь с вами,трепещите,от той любви что я вам завещал.
Дышите юностью забавной,что так желает возродить всех вас.
Вед я не зная злобного укора,лишь вам мечту и жизнь в зените обещал.    

Моё крыло,окрепло в непокорности страданий,что вас сгубила навсегда.
И им махнёт юнец не скромный,всем объявив, что нам пора забыть.
Всю подлость мирской жизни,что так была собой тогда право.               
Всё то,от чего смогли мы памятно,в назидание о жизни правой взвыть.
 
Откроем очи,что потухли в блудстве дней пропащего отродья. 
Взглянем на солнце, где увидим правду залотых лучей живого дня.
Там лишь одно,о боже право дано,принять покорно,праздник чувств родства.
Где все поймут,что я всему отрада,и вознесут,признав звездой меня.

То будет юность славная в лучах отбитого в бою,радостного детства,
Где я живу в отеческой любви в сердцах покорный,доблестной мечтой. 
То вы мои прославился стоном,воззвав меня,взглянуть в очи смерти.
Что ты наш сын и будешь нам в страданиях светой.   

Пора,набраться напоследок,живого пламени любви к живым.
Что тешит сердце молодое,не давшие себе сгубить других.
Ведь то моё,живое право,вам всё отдать страдание с лихвой.
Чтоб вы увидели паденье,тех ангелов ночи лихих.

Они прорвавшись,в бездны рая,там потчуют себя мечтой людской.
И не напившись засыпая,объявляют свой наказ.       
Что люди лишь забава грешных,и им не будет мира на земле.       
Что всё убого в этом правда,и вы лишь будете волею проказ.               
               
Вы сами виноваты,что мы сорвались с чёрных ада круч.
Где нет мечты,лишь голод лютый,на добрую безмолвную мечту.
Где мы порхаем по страданьям и ждём ошибки праздных дней.
Где мы готовы рвать живое,за слабость,в пившись в тело на лету.

Стонать не надо это похоть,живой безропотной души людской.
Во всём презренном покаяньи,о том что люди жить хотят.
Мы навсегда готовы впиться,в горячий крови чувств поток.
И пусть людское стадо,блеет дико,перед смертью стоном воя свят.

С тех пор моя душа,жаждет лишь полёта в голубое небо.
Где я ворвусь пусть не прощёный богом,в чертоги святости былой.   
И в кручах чёрных,я сам подобен богу,лучом сверкну лехой звезды.
И все пойдут,властительные сонмы бесов,и все людские беды,проч,долой.

Пора мой бог родимый,я не разлучен с бескрылою своей душой.
Она надеется и ластет беды падших,что так томят мой дух теперь.
Живи лишь нами, в этом мире славной правды,всех святых.
И то завещано таким как ты,что пали жертвою от глупости своей поверь.

Чем ты поможешь,в этой схватке века,бегущих проч от истины людей.
Они желали слишком много,сорвать звезду дрожащею рукой.
Подёшь и ты,забыв про всё забавный миром бессовестного страха.
И кто шепнёт,что был наследник правды,и кто он был в такой.         

Я все ж вспорхну,в то небо где бушуют ураганы,что так собой страшны.
Пусть там кишат,крылья чёрного забвенья,что слепо роются в лучах.   
Мной не забытого в покорстве детства,живой отрады на сносях.
И солнца луч,пахнёт в желанье очи,падёт мной позабытый страх.

Черта небес,где я вас встречу,в божественном миру лихих чудес.
Мне явит правду мирового горя,которым я теперь в чеду живу.
И вас жалея в трепетанье кротком,мохну крылом бессмертного добра
И всё приемля горе близких,я крылья воли воронам сорву.

Не то уж время,мерзких заблуждений,где мир меня не хвалит не ценит.
Где бред дешевой твари,так ждали, словно боже их хранит. 
И преклоняясь,в тяжком гнёте,предали робость,хулой её гоня. 
И в стоне знали это дьявол,что красотой уродства так манит.      

Пора чернеющему племю всех ластить грозною молвой.
Что мы хотим всем счастья в мире,убив святое на корню.
Я не могу простить живому,вес стыд родимого гнезда.
Что был растерзан на забаву,проч мысли я преступные гоню.   

Ты бог меня один претрониш,в своём кошмаре наяву.
Своим перстом кровавым,что так ласкал живую мёртвых плоть.
Что ты хотел,в жестокой схватке,где все так прокляли добро.
Ты дай мне напоследок,вкусить гнилую кров родимой плоти хоть.

Готов я грызть тщедушия позор,в моём не лёгком покаянье.
Живая тварь,прошедших дней,не сладкой юности испей.
Всю кров,отраву поколенья,где нет таких как я в живых.
Ты будешь мраз,забытого всем сыном бога,в отчаяние сильней.

Не сись в то небо, где ты разу не бывал,в бреду желанною чумою.
Тебя зовут все падшие на век,людей срамное от стремлений племя. 
Теперь тебе лететь туда,где есть лишь бог пылающего солнца. 
Живи,теперь таким как ты настало выжить время.    
      ***