Эрот и Психея. Трагическая ошибка

Начало поэмы  http://www.stihi.ru/2019/03/30/3480

Предыдущая глава  http://www.stihi.ru/2019/04/12/7738

                122
Утром царевна подолгу спала беспробудно –
Ласки ночные дарили красавице сны,
Их до полудня смотреть было вовсе нетрудно,
Ведь не имелось семейных забот у жены.
Но одиночество склонно толкать к размышленьям
И молодую жену, и седого вдовца –
Ум направляют они к необычным явленьям,
Чтобы понять их неясную суть до конца.

                123
«Муж мой, конечно, не доблестный царь или воин! –
Стала Психея с собою вести разговор. –
И негасимой любви, безусловно, достоин,
Но отчего он скрывает свой лик, словно вор?
Может быть, предки супруга – купцы из Сидона? –
Те от несметных богатств без ума с юных лет!
Так или нет, хоть загадочна эта персона,
Но непременно пролью на таинственность свет!

                124
Надо мне что-то придумать, но мысли, как птицы,
И не находят приюта в моей голове…
Если бы рядом со мной находились сестрицы,
Мы б разгадали загадку о мужнем родстве!
Поторопилась отправить их с ветром попутным…
Только какой может прок от людей во хмелю?
Ум их становится вялым, ленивым и мутным
Или подобным погасшему в тьме фитилю.

                125
Надо у мужа ещё попросить разрешенья,
Чтобы Зефир мне доставил любимых сестриц,
Я не желаю терпеть никакие лишенья,
Иль недостойна я жить, как царица цариц?
Выбора нет, вся надежда опять на супруга!
Счастье – не только любовные страсти во мгле!
Это – родня без проблем, люди нужного круга,
Собственный тёплый чертог и еда на столе!»

                126
… Ночь пролетела в горячих объятьях и ласке,
Высказать просьбу супругу успела жена,
Не подвергая задуманный план свой огласке,
Вскоре забылась в заслуженной сладости сна.
… Яркое солнце стремилось пробраться за шторы,
Мелкие птицы барахтались возле пруда,
Вдруг услыхала царевна сквозь сон разговоры,
Спрыгнула с ложа, взывая: «Идите сюда!»

                127
Это с небес опустились на землю сестрицы
И придавали восторги своим голосам.
Лести коварной и мелких интриг мастерицы
Вновь возносили с натугой хвалу чудесам:
«Ах, как красиво-то здесь, как в божественном парке,
Строй кипарисов и шапки могучих дубов!
Редким гостям здесь без счёта вручают подарки,
И не мозолят глаза стаи грязных рабов…»

                128
«Я с треволненьем ждала этой радостной встречи! –
Произнесла торопливо хозяйка дворца. –
С ветром попутным лететь – до меня недалече,
Но по земле нет дороги сюда для гонца.
Я приглашаю сейчас вас, сестрицы, к застолью –
Голод мешает вести деловой разговор,
Правда, вино открывает тропинку к безволью
И вызывает частенько бессмысленный спор!

                129
Я предлагаю беседу без яростных прений –
Думаю, после неё вы поймёте меня.
Жду я, что скажете пару осмысленных мнений,
Ибо волнуюсь о муже я день ото дня.»
«Что же твой муж? Отчего ты тревожна, Психея?
Разве ещё не вернулся хозяин домой?»
«Нет, он – купец, и о прибыли чаще радея,
Едет туда, где встречается лето с зимой!»

                130
«Помнится нам, ты другое вещала при встрече:
Дескать, он – воин и ценит свой доблестный труд,
Нынче же молвишь, что едет с товаром далече
Муж твой, которого снова не видим мы тут!»
«Милые сёстры, должна повиниться пред вами:
Правды о муже своём я не знаю сама!
Я обмануть вас пыталась своими словами,
В самом же деле схожу от незнанья с ума»!
               
                131
Переглянулись две гостьи, поняв откровенье:
«Не принесут ли советы не пользу, а вред? –
Очень опасным стать может подобное рвенье…»
«Но у меня в одиночестве выхода нет!
Муж мой приходит в покои мои осторожно,
Лишь по ночам, не являя супруге лица.
Так с первой встречи с любимым мне стало тревожно,
Ведь до сих пор не видна и прислуга дворца…»

                132
«Может случиться, Психея, что муж твой – уродец
И не желает являться прекрасным очам!
Вот потому-то и прячется местный народец,
Зная, кто тайно приходит к тебе по ночам!»
«Я не могу вам ответить достаточно смело,
Но уверяю я вас, всё мужское – при нём:
Крепкие руки, большое и сильное тело…
О, если б видеть могла остальное я днём!

                133
Только меня ограничил он в этом желанье —
Сразу сказал, что подобная мысль не нужна!
Дескать, как муж, он всецело приложит старанье,
Чтоб никогда не узрила обличье жена.
Он не склонился на слёзные просьбы ни разу,
Где пребывает весь день, мне совсем невдомёк.
Может быть, он красотою подобен алмазу,
Или ужасен, безглаз, чернокож и убог?»

                134
Сёстры спросили: «А что у супруга за тайны?
Разве имеют мужья на секреты права?
Все вольнодумства в супружестве чисто случайны,
Шея — жена, и неважно, что муж — голова…
Что бы ни думали умные головы эти,
Но если шеи направят куда-то их взор,
Те не заметят подвоха в таком пируэте –
Этого им в большинстве не понять до сих пор!»

                135
Встала Психея и стол обошла молчаливо,
Думы тревожные вдруг захлестнули её:
«Может быть, с сёстрами я непомерно стыдлива
И начала уповать на чужое чутьё?
Со стороны показалось, что женщины правы,
Но о любви не сказали ни слова при мне –
Явно они обнажили дворцовые нравы –
Подчинено всё в обители царской жене!

                136
Надо послушать сестёр многомудрых советы,
Но принимать ли, решать мне придётся самой.
Милым сестрицам опять подарю самоцветы
И с первым ветром отправлю красавиц домой!»
Молвила старшая: «Слушай меня без обиды –
Наверняка твой супруг некрасив и убог!
Видимо, он прилетел в этот мир из аида –
Демон, надевший на тело чужой жеребок!

                137
Знаешь, Психея, вещают ещё не такое –
Духи ввергают красавиц в соблазн по ночам,
Ловко лишая невинности, воли, покоя,
В рабство потом без стыда отдают богачам!
Если желаешь, останусь с тобой до рассвета –
Много покоев имеется в этом дворце!
Буду на страже твоей я надёжней курета,
Вскроется голая правда тогда о лжеце!»

                138
«Я поддержу, если надо! – сказала вторая. –
На ночь остаться могу я у младшей сестры!»
И, на богатом столе лучший фрукт выбирая,
Спешно добавила: «Наши советы мудры!
Что надо сделать, сейчас и обсудим спокойно –
До наступления ночи нам хватит еды!
Пусть мы себя поведём в эту ночь непристойно,
Но избежишь ты в дальнейшем возможной беды!

                139
Действовать нужно во тьме, как сама Немезида,
Не проявляя к коварному мужу добра –
Надо убить это злое исчадье аида,
Лучшего выхода нет и не будет, сестра!
Ночью его не лишай поцелуев и ласки,
Страстью насыть, чтоб скорей отошёл он ко сну,
Далее лампу зажги без особой опаски,
Смело вонзи свой кинжал прямо в сердце лгуну!»

                140
«Это – убийство любимого мужа, сестрицы!» –
Голосом слабым сказала младая жена.
«Иль тебе нравятся в рабстве тяжёлом девицы?
Подвигом этим ты будешь сама спасена!»
И, как безумная, робко кивнула царевна:
«Я постараюсь, сестрицы, быть ночью смелей…»
Было бы надо понять, что решенье плачевно,
И отказаться от мыслей внушаемых ей!

                141
Близился вечер, и падала духом Психея,
Помнились ласки, что нежно дарил ей супруг,
И о согласии с сёстрами горько жалея,
Не находила покоя для трепетных рук:
Чудилась кровь, обагрившая нежные пальцы,
И неподвижное тело на ложе страстей,
Горько жалела Психея о муже-страдальце
И что родить не успела супругу детей...

                142
«Сёстры сочли, что они – героини Эллады,
Многих красавиц страны защитили от бед,
Впору об этом слагать надо людям баллады,
Только не взялся за них вдохновенный поэт…
Может, супруг, как они говорят, чернокожий,
И потому я не видела мужа телес?
Есть подозренье, что чем-то он им непригожий,
Вижу я к смерти его у сестриц интерес!

                143
Нежную душу мою растерзали сомненья:
Сердцем люблю я его, но тревожно в груди,
Нет у меня отрицанья и нет одобренья!
Пусть же случится любое, что ждёт впереди!»
К ночи вопросы царевны звучали потише
Иль замолкали, как пчёлы, оставшись без жал,
Лампу заправила маслом и спрятала в нише,
Рядом был доброй сестрицей положен кинжал...

                144
Ночь незаметно вошла во владенья Эрота,
Дивно звучала везде соловьиная трель,
Добрых сестёр незаметно пленила дремота,
А молодая супруга согрела постель.
Вздрогнули шторы, и муж возвратился в покои,
Дрожью своей удивила Психея его:
«Вижу, тебя озадачило что-то такое,
С чем не желает мириться твоё естество?»

                145
«Сон нехороший меня растревожил до дрожи –
Быть одинокой при муже – совсем нелегко,
Общее наше с тобой только мягкое ложе,
А в остальном от меня ты всегда далеко…»
«Ах, не грусти так, жена, в жизни всё поправимо,
Время способно творить на земле чудеса!»
«Но, дорогой мой супруг, я тобою любима
Буду недолго – уходит с годами краса…»

                146
Обнял жену, ощущая себя виноватым,
Бог сладострастной любви, улыбнувшись во мгле,
Веяло нежно в тот миг от неё ароматом –
Лучшего он не встречал никогда на земле!
…В страсти рассеялись быстро сомненья Психеи,
К мужу в любовном пожаре прильнула она,
Звуки услады царили тогда в гинекее,
Мысль об уродстве супруга была ей смешна…

                147
Смолкли сестрицы её, находясь за стеною,
Сильная зависть лишила их едких речей,
Каждая прежде смирилась с судьбою иною –
Не было в жизни у них столь горячих ночей.
В тьме предрассветной утихли любовные стоны,
Крепко уснул утомлённый страстями супруг,
Только не спали Психея и сёстры-матроны,
Замерло всё на недолгое время вокруг.

                148
В нишу метнулась царевна, спустившись с постели:
Лампу зажгла там, взяла заблестевший клинок,
Вышла оттуда, страдая почти на пределе,
В масляной лампе слегка трепетал огонёк.
Медленно женщина двинулась к тёмному ложу
И протянула к лежащему лампу с огнём,
Выступил пот моментально на нежную кожу —
Вмиг разглядела Психея красавца, как днём!

                149
Камнем застыла над ложем она в удивленье –
Спал на постели её светлокудрый атлет!
Вмиг поняла, что могла совершить преступленье,
И поспешила убрать нежелательный свет!
Масло горящее сильно плеснуло на тело,
Коим она наслаждалась во мраке ночей!
Ужас какой! Он же верил супруге всецело,
Слушая сладкие звуки любовных речей!

                150
Сразу от боли проснулся Эрот обожжённый,
И растерялся, завидев с кинжалом жену,
Страшным поступком любимой Психеи сражённый
Бросился прочь, оставляя царевну одну!
Кинулась следом за мужем красавица в двери,
Громко молила простить за ошибку в ночи,
Он ей ответил: «Любовь не живёт без доверья,
Ты потеряла от сердца Эрота ключи!

                151
И не проси от меня никакого прощенья –
Страстные ночи с тобой я забыл навсегда!
Можешь, Психея, не ждать моего возвращенья,
Воля богов, как гранит олимпийский, тверда!»
Пала, рыдая, царевна любимому в ноги:
«Не уходи, не услышав правдивый ответ!»
«Помни, красавица, не ошибаются боги
И ничего не творят глупым людям во вред!»

                152
И, повернувшись к Психее широкой спиною,
Прыгнул в окно бог любви, расправляя крыла,
Быстро исчез он во тьме под грустящей луною,
Напоминая в полёте большого орла…
Не поднималась супруга с янтарного пола,
Горькие слёзы текли тонкой струйкой ручья,
Молвила так: «Жизнь моя не дороже обола,
Я с этих пор – не вдова и супруга ничья…»
          
                153
Хмурый рассвет чуть забрезжил вдали за горами,
Сёстры Психеи вошли с любопытством в покой,
Обогатиться желая, как прежде, дарами,
Но там стонала сестра, рот зажавши рукой.
«Казнь совершилась, Психея, во тьме непроглядной?
Злое чудовище надо ль оплакивать так?
Знаем мы, личностью был твой супруг заурядной –
И похоронен без нас будет он, как простак!»

                154
Встала Психея и вытерла слёзы спокойно:
«Не задавая вопросов, идите к пруду!
Здесь говорить о казнённых мужьях непристойно –
Я не хочу затевать между нами вражду!»
Переглянулись тайком меж собою сестрицы,
Зависть Психея узрила в их жадных зрачках.
Вскоре царевны летели домой, словно птицы,
Крепко держа сундуки в напряжённых руках…

Глоссарий:

Аид — подземное царство мёртвых. Царит там старший сын Крона и Реи, бог Аид — властитель душ умерших. По его имени «аидом» называется и его царство.
Демон — древнегреческие демоны представляли из себя неопределенную и неоформленную божественную силу, чаще благодетельную, реже — злую. Добрых демонов называли «эудемоны» (eudaemons), а злых — «какодемоны» (cacodaemons).
Жеребок — шкурки молочных жеребят, используемые в меховом и кожевенном производстве. В меховом производстве используются шкурки жеребят возрастом до 2 месяцев. Шкурки выделывают с сохранением шеи и лап до уровня колен.
Куреты — стражи, которые охраняли младенца Зевса в пещере на острове Крит, где его скрыла от Кроноса Рея.
Обол — мелкая медная монета.
Психея – изначально земная царевна, потом — богиня древнегреческой мифологии, олицетворяющая душу или дыхание жизни. Чаще всего богиню описывали как девушку с крыльями, а иногда изображали как бабочку.
Эрот — муж Психеи, прекрасный молодой мужчина, бог любви в древнегреческой мифологии. Сын, постоянный спутник и помощник Афродиты, олицетворение любовного влечения, обеспечивающего продолжение жизни на Земле. Обычно принимает образ маленького шаловливого крылатого мальчика с золотым луком.

Продолжение http://www.stihi.ru/2019/04/25/7625