Хертвисская крепость

Седой одинокий смотритель
калитку открыл: «Заходите».
5 лари, тропа из камней…
И сразу понятно – здесь камни главней.
Здесь стены – под ветром рассыпятся в прах
когда-нибудь позже. Пока же Аллах
(и прочие боги) сберёг эти стены –
и их не сломили ни войны, ни плены,
ни копья, ни стрелы, ни пули, ни ядра.
И их не воспели поэты и барды.
Стоят на скале, рассыпаясь на части,
три башни – клыки затупившейся пасти.
Стоят, вспоминая далёкие дни,
когда они были ещё не одни.
Когда гарнизон отбивал от атак,
когда по скале лез отчаянный враг.

«Что было?
Собрались грузины,
построили крепость в ущелье.
Понятное дело – речные низины
им станут навеки постелью.
И реки окрасятся кровью
в сраженьях за земли и горы.
Оплачут судьбинушку вдовью
дожди и ветра на самцихском просторе.
И стяги… полотнища стягов с крестами
взовьются над Мтквари и над Паравани.
А царь ухмыльнётся. Укажет перстами –
там турки и курды, там – злые армяне.
Боритесь за землю грузинскую, братья!
Боритесь! И в землю полягте!

Шли долгие годы, тянулись века –
на крепость напали, ещё и опять.
В античное время (легенда рекла)
здесь был Македонский (могли и наврать –
он был же везде – городов и детей
оставил на этой планете без счёта).

И в облаке грозных имперских затей
явилась царица Тамара – почёта
и песен достойный монарх!
Звучат отголоски во славу фанфар,
пылится зелёная фреска.
Она укрепила все стены и башни:
чтоб только завидится феска –
в набат! И в борьбе рукопашной
хранить и беречь земли Самцхе, Кахети
пойдут все картвельские дети.
И бились! Они от Трабзона до Гянджи
держали в руках рубежи Сакартвело.
Возможно, пошли бы и дальше,
быть может, продолжили дело…
Не стало царицы Тамары,
не стало руки вседержащей.
Скорбят о царице чинары,
вкруг крепости бродят отары
под солнцем, нещадно палящим.
А флаги с крестами полощет,
и ждут пробуждения рощи…

Ветра бушевали на склонах
и время катилось повозкой.
Лихие пришли отголоски
о страшных всемирных уронах:
монголы! Татары! И прочие беды
цунами катились по Азии. Деды
не помнят таких разрушительных жутких
нашествий – разбили! Сравняли с землёю
Хертвиси – стояла безлюдна,
песчаные замки – как смыло волною.

А средневековье клонилось к закату,
когда новый царь восстанавливал крепость.
Георгий Блистательный V
возвёл цитадель – влился в эпос!

И вновь неспокойно в Месхети:
нагрянули турки-османы:
«Везде понастроим мечетей!
Захватим все мхаре и страны!»
Сто лет продержалась твердыня,
сто лет из огня да в полымя!
Тяжёлое время –
обрушилось бремя.
Как день – так обстрелы.
Как ночь – так пожары.
Подкопы, набеги, разделы.
Османы всех в страхе держали.
Сто лет продолжалась осада,
потом – ещё двести султан
полами цветного халата
развеивал эту ограду.
Свидетель тех дней –
одинокий платан
давно уж засох.
Шершавые грани камней
покрыл всеобъемлющий мох.

Когда в XIX веке
явились войска из России,
под крепостью выли калеки
и бабы в селе голосили.
Империи сшиблись масштабно!
Боролись вкруг Чёрного моря –
за власть и различные местности споря,
бодались отчаянно! Бились нещадно!
Спасение греков аукнулось всем:
спасли заодно и болгар, и грузин.
Пришёл комендант – триколор водрузил,
в Хертвиси надолго засел.

И некогда гордое царство
провинцией стало на юге.
Ещё пошумели сельджуки,
пыталось воспрять утонувшее ханство.
Но в целом… закончилось время
редутов и бурных событий.
Сейчас на Кавказе бесчисленно трений,
но крепости мимо политик.
Колхозы, совхозы,
ещё… кукурузы обозы…

Растили орехи, растили фасоль,
вино выжимали, трудились. Не соль.
Эпоха закончилась. Камни под солнцем
рассыпятся скоро в песок.
Глядели в раздумьях на башенки горцы,
крутилось судьбы колесо.
Тираны рядили, чабаны следили,
воспряли от ига, включились в прогресс.
А ветер и время вершили процесс,
меж гор по долине бродили.

Стоят на скале, рассыпаясь на части,
три башни – клыки затупившейся пасти.
Стоят величаво над пропастью стены,
они – будут вечно! А наша жизнь бренна».

Смотритель повесил замок на калитку:
«музей до 6» – бормотал как молитву.

Мы, пятясь, пытались оставить
картину в сетчатке – бойницы-узоры,
мозаика-кладка, скалистые горы
на долгую светлую память.


Февраль–апрель 2019