ДЕД

(Быль о чеченской войне)

Два года на Кавказе отслужил
И чемодан с вещами уложил.
Висит в «каптёрке» «дедовский» мундир
И благодарность пишет командир.

Под вечер завтра будет вертолёт,
На нём знакомый рыженький пилот.
Родные стены грезятся уже
И «Москвичёк» за домом в гараже.

Отец и мать, и младшая сестра,
И танцы будут сниться до утра.
Ну а пока «разгрузка», камуфляж
И по постам развод  и инструктаж.

В «горячей» точке тихо не всегда,
В любой момент объявится беда.
Здесь дух войны и мести не остыл.
Смотри вперёд, но жди удара в тыл!

========== Часть первая ==========

На каменистых склонах валуны.
За ними притаились пацаны.
На этот пост прошли они тропой,
Где козы ходят вниз на водопой.

Дорога там проходит через брод.
Вода не замерзает круглый год.
Бежит студеная и горная река
Не год, не два, а долгие века.

Чуть дальше переходит в водопад
И шум его баюкает солдат,
Мешает слушать, звуки понимать
И потихоньку хочется дремать.

Заухала сова (гоняется за мышью?)
И будто – бы слова, полночное затишье.
А может, и коза спустилась по откосу,
Нежданная гроза сгущается без спросу.

В кромешной тьме напарник застонал,
Свистящий нож так поздно распознал.
Ему полгода было отслужить,
Но, не дано до «дембеля» дожить.

И лишь одна секунда для защиты.
По обе стороны отходы перекрыты.
Напарник мёртв, ему уж не помочь,
И всё решит в звериной схватке ночь.

У горла нож, отброшен автомат,
Но перехват и сердце бьёт набат.
Не взять им «деда» - русского бойца,
Хоть от кинжала рана в пол-лица.

Он режет губы, щеки и глаза.
В раскатах грома бесится гроза.
Смердит зловонье чёрной бороды,
Смешалась грязь от крови и воды.

Скольженьем в сторону отброшена рука
И из гранаты вынута чека.
Седой валун защитой послужил
И наповал бандитов уложил.

========== Часть вторая ==========

Закрыта веха службы у бойца,
Но не осталось прежнего лица,
Пробита грудь, изранена нога
И направляют «деда» на юга.

Домой пока не может он попасть.
В пути случилась новая напасть –
Отстал от поезда, бумаги потерял,
В купе его мошенник обокрал.

Так, без лекарств и помощи врачей,
Без документов и совсем ничей.
Бродягой стал, бездомным и хромым,
Ходил по рынкам странником немым.

Лицо своё он сам не узнавал, -
Какой-то жуткий, страшный карнавал.
С такою маской нет пути домой
И к кличке «Дед» прибавилась «немой».

Его жалели, мелочь подавали,
А спал он в старом, брошенном подвале.
Знакомый  БОМЖ советовал понять,
Что дома ждут его отец и мать.

Уговорил инкогнито явиться,
Во всём на месте лично убедиться.
А коль признают, так тому и быть.
И тянет сына в дом родная нить.

=========== Часть третья ===========

В места степные прибыл «товарняк».
По перелеску, через буерак
Побрёл немой, вдоль берега в село,
Где утром ранним всё ещё спало.

Луга раскинулись некошеной травой.
Соцветья пряные качают головой.
У тихой речки сел передохнуть,
Больные ноги в воду окунуть.

Устал, поди? – услышал голос вдруг,
Но никого и не было вокруг.
Откуда голос слышится в тиши?
Лишь ветерок качает камыши.

А вот и лодка тихо выплывает,
Рыбак веслом неслышно подгребает,-
В село идёшь со станции, небось?
Прими цепок, на колышек набрось.

Давно заметил, как сюда ты шёл.
Левады наши плоские как стол.
А вот вблизи тебя не узнаю.
Держи улов, я лодку прикую.

Вчерась пострелы плавали на ней.
Сорвали сеть, а в ней полно линей.
Замок закинули и сплавили весло,
За километр аж, лодку унесло.

Ну, я им всыплю, вот приду домой…
Что молчишь? Ужели ты немой?
Но перед «Дедом» был  его отец.
(Какой же будет повести конец?)

-Да ты, гляжу и вправду как немой?
Вставай же брат, потопаем со мной.
Тут недалеча нам теперь идти,
Мне всё равно с тобою по пути!

Видать, порядочно ты сокол отощал,
Уж не скажу, что вовсе обнищал.
Вон… сапоги уже не по сезону.
Жарища парит – выноси икону!

Ты потерпи и будет нам уха!
Вечор лапша была из петуха.
На сеновале место отведём,
А из одежды что-нибудь найдём!

Щетину ты, поди, давненько брил…, -
Так до околицы отец всё говорил.

=========== Часть четвёртая =========

Родимый дом. И мама на крыльце.
Седые волосы, морщинки на лице.
(Как постарела!) В фартуке своём…
Жаль, поздно истины мы в жизни познаём!

Он видит, слышит, но не говорит,
В душе смятенье пламенем горит.
Бродяга жалкий встречен как родной,
Для фальши нет причины ни одной.

Не узнаваем лик его теперь,
Надежда перед ним закрыла дверь.
Он состраданье видит, не любовь,
Терзает нерв рассеченную бровь.

А мама потчует, ушицы подливает.
Её как-будто что-то подмывает.
Так смотрит, неотрывно, не моргая,
Сметану и варенье предлагая.

Рассказывает, - Сына потеряли…
Девятый год ….Из Армии писали…
Направлен на лечение… Ответ,
А сына до сих пор всё нет и нет…

И плачет мать и кашляет отец, -
Невеста Варя, вышла под венец,
Ждала три года. Видно, не судьба,
Уехала на вольные «хлеба».

Всё эта перестройка натворила.
Недаром бабка Дунька говорила,
Что этот «Меченный» от дьявола посланец,
Не русский он, а сущий «мериканец»!

В Афганистане гибли наши дети.
Вчера опять была я в сельсовете,
С Чечни идут на Родину гробы!
Не дай-то Бог и нам такой судьбы!

Мы всё надеемся: сыночек наш живой!
Не спим ночами, ждём его домой.
И молимся, и просим Небеса,
Бывают же на свете чудеса?

Останься, поживи у нас пока.
Поправишься с парного молочка,
Не торопись куда – то уходить,
Ещё в беду, какую угодить…

========== Часть пятая =========

На сеновале запахи степные.
В глубоком небе звёздочки ночные.
Под душем вымытый и в чистое одет,
В родном подворье приютился «Дед».

Он понимал, его жалеют тут,
И предоставив временный уют,
Отец и мать печалятся о сыне,
Не зная то, что рядом он, в овине.

Ему от рода нет и трети века,
А он уже бродяга и калека.
Война сломала стать и красоту,
И подвела под чёрную черту.

Забылся лишь под утро и заснул,
В душистом сене мягко утонул,
И сон его как пёрышко качал,
И думы все на время развенчал.

Домашний запах и кизячий дым,
От печи русской, словно херувим,
Витал вокруг с предутренней зарёй
И навевал божественный покой.

Всё тело наполнялось теплотой,
Какой-то давней, трепетной мечтой.
И мудрость утра мысли проясняла,
Все раны эликсиром заживляла.

Вдоль улицы прошествовало стадо.
В лучах рассвета свежесть и отрада.
Как в детстве пахнет тёплым молоком
И гуси со двора идут «гуськом».

В беседке сепаратор заурчал,
Телёнок, чуя пойло, замычал.
Родители с утра уже в делах,
И руки их в мозолях и узлах.

-Забор поправить надо бы помочь,
Дрова сложить и сено приволочь,
(Отец за речкой накосил),
Крестьянский труд берёт немало сил, -

Решил, немедля, к делу приступать
И рвеньем удивил отца и мать.
Для них он стал помощником немым
И никогда не требовал «калым».

Работал споро, рук не покладая,
И возвращалась сила молодая!
С годами отступила хромота,
Всё лечит – время, труд и доброта!

-Вчера ходила к Марфе погадать, -
Однажды за столом сказала мать, -
Слезу утёрла, фартук теребя, -
За сына ведь считаем мы тебя.

Её колода ни кому не врёт
И говорит намного лет вперёд:
Сыночек жив, но он для нас невидим.
Когда же мы теперь его увидим?

По картам:
Где – то рядом проживает
И сам не меньше нас переживает.
Какая – то печаль на нём лежит,
А злая сила Правду сторожит.

Та сила месть от чёрного лица,
Опасного гремучего кольца,
От острой пики или от кинжала,
От мстительного, гибельного  жала.

А третья карта «пику» покрывает
И тайну, и надежду открывает.
Молилась я за сына как могла,
Все письма от него приберегла.

И как же я хочу его обнять!
Нет сил уже, тоску свою унять.
Ты кашляешь под утро иногда,
Я этот кашель слушаю всегда.

Уж очень сына он напоминает,
Из тысяч звуков мать его узнает.
И руки у него… ну как твои.
Уйми, Господь страдания мои!

Какой бы ни был, мы его признаем,
А может быть, у церкви, опознаем?
У храма много странников теперь,
А Марфа всё твердит: - Терпи и верь!

Вошёл отец и матери сказал, -
Хочу сейчас поехать на вокзал.
Киоск на станции и надпись «Жди меня».
С времён войны находится родня.

И мы дождёмся, ляг и отдохни!
Не плачь, родная, мы ведь не одни.
Я был уже сегодня возле храма.
Похожих нет, зато пришла программа.
Посмотрим передачу «Жди меня»…

«Немой» сидит, молчание храня.
Затем со вздохом в комнату ушёл,
Свою гитару пыльную нашёл.

И лишь она одна его признала,
В руках покорно, тихо застонала.
Ждала его почти двенадцать лет…
«Немой» запел словами как поэт.

           ТЫ НЕ ПЛАЧЬ,
                НЕ ГРУСТИ,
                НЕ ПЕЧАЛЬСЯ,
             И С СЫНОЧКОМ СВОИМ
                ПОВСТРЕЧАЙСЯ…

Гитара, семиструнная подруга,
С душою женскою как нежная супруга.
Так долго ожидавшая свиданья,
Как мать, переборовшая страданья.

Сняла с лица проклятую печать,
Заставила её не замечать,
Открыла для родителей сыночка.
На этом запятая, а не точка.

У повести большое продолженье,
Но сделайте, прошу вас, одолженье.
Представьте, возвратилась радость в дом,
Слепое зло наказано судом.

В станицах и аулах тишина,
Ушла навечно в прошлое война,
Правительство радеет за народ,
Не лезут на Россию смрад и сброд.

В садах бушует майская весна!
Пусть счастье и любовь несёт она!
Отец и мать ждут внука сорванца
И нет у этой повести конца.

Страхов А.И.  июль 2009г.