из неизданного 236

Зевс молнии метал. Осетр - икру.
Осёл жевал зелёную хурму.
И черти в омуте скакали в чехарду.
Прохожий ковырял в чужом носу.
Крупье завёл скучнейшую игру.
А я сидел на дружеском пиру.
И Мутон-Ротшильд мне лечил хандру,
Но вызывал лишь мутную тоску,
Что болью саднит только поутру.
Я чашу подносил себе ко рту,
Украдкой гладил юную ногу,
Мечтал, что ночью деву получу...

А дева, на моих коленях сидя,
Читала монологи из Овидия.
Твердела плоть, и простынь была сбита.
Из зеркал на меня смотрела тень Ротшильда.
Она же, скорбью страсть свою насытя,
В упор мои желания не видя,
Науку ночи молча ненавидя,
В Метаморфозах шарила без гида,
Отказом невзначай меня обидя.
И о Луне стоящей позабыла.
Элегий о любви моих не пила.
И чувство жаркое тихонечко остыло...

И я холодным сделался, как айсберг.
И инеем покрылся, весь дрожу.
Она пошла на кухню ставить чайник.
Вернулась вскоре. Я - ничком лежу.
Чай позабыт и остывает. И случайно,
Подобно колдовскому миражу,
Она мне приоткрылась, словно тайна,
В которую, как в масло, я вхожу.
Уста её мне шепчут: "Наслаждайся!
Теперь тебя, холодного, хочу!"
Где Ротшильд тенью отражался,
Теперь я в хладной страсти клокочу!