Нотр Дам

В тот вечер я решила, что уйду,
и что тебе скажу об этом прямо.
Но через час, предчувствуя беду,
вдруг загорелась крыша Нотр Дама.

Меня обуревали сто страстей,
мне надо было как-то понимать их.
Что делать с этим грузом новостей,
Парижская не знала богоматерь.

Я иногда, пожалуй, неглупа,
но это был не тот, конечно, случай.
Ведь я себе сказала: «Пуркуа па!
Расстанемся – и сразу станет лучше!»

Читал молитвы в ужасе клошар,
пока над нами разгоралась крыша,
я чувствовала сладостный пожар
в своей груди и где-то чуть пониже.

Мне грезилось, что ты начнешь орать,
и говорить, что я теряю совесть,
что хватит на страстях своих сгорать,
и что Гюго писал об этом повесть.

А я тебе отвечу, вся в слезах,
что ни за что не попрошу прощенья,
что вечность рушится у мира на глазах,
а ты всё о каких-то отношеньях.

Такой я представляла разговор,
пока огонь опять вздымался выше,
но словно это наш горел собор
на улицах весеннего Парижа.

Пылали башни и высокий свод,
что мы с тобой отстроили беспечно.
Я вспомнила начало стройработ,
как я клялась, что это будет вечным.

Собор в итоге сам себя воздвиг,
но эти стены тоже были нами.
Я вспоминала каждый общий миг,
и это был незыблемый фундамент.

И я решила – мы всегда грешим,
но, что бы ни случилось с нашим храмом,
фундамент остается нерушим -
так будет и со мной, и с Нотр Дамом.

Пускай моим пожарам нет числа,
огонь в конце концов проходит мимо.
Вот так я в этот вечер всех спасла -
и Францию, и нас с тобой, любимый.

И больше уж, конечно, не предам,
уйду замаливать всё то, что нагрешила.
Ты позвонил: «Так что там Нотр Дам?»
Ответила: «Нормально. Потушила».