Жд и гражданин

                1
Выхожу я на железную дорогу в
шесть утра без двадцати минут.
Воздух тих, и всякую тревогу
возле станции динамики несут.

С видом лордов полубомжи курят в тамбурах
электрички, опираясь локтем на рассвет.
Кто их ждет? Кто даст им хоть бы гамбургер
в час конкретных перерывов на обед?

Что их гонит: жажда ли мучения,
стыд ли страха, страх ли крутизны? —
Ведь не им припишут честь учения
о тенях коричневой стены!

С лицами что клубни топинамбура,
ножичком обчиканные вдоль,
и торговцы курят в тех же тамбурах,
не хваля приманчиво юдоль.

Им ли вышлют умиротворение
в час, когда троит их гневный дух? —
и не сотворят стихотворения
кроме тех, что я пою не вслух...

Но жд/простои терпят поровну
те и эти с дрожью в колесе.
А рассвет всегда уходит вовремя,
и его за это любят все.

Сбор дневной свой, бутылечки-баночки,
полубомжи к ночи посдают.
И закат слетит, как злая, очень злая бабочка —
желтый в небе высветить уют.

Полубомж отыщет Эго в месте пусте —
может быть, с подругою вдвоем, —
и с мечтами о бумажной листовой капусте
ухнет в ночь, как в гулкий водоем.

А торговцы с желчным видом рвения
на картонные коробки клеят скотч,
и сдают их в камеру хранения
и уходят в неопознанную ночь.
3.08.2000

                2
Золотисто-сосновых скамеек
меркнет лак, если над головой
сквозь шипенье в динамике змеек
с тайной борется голос глухой.

Пассажиры поймут с полуфразы
всю глухую тоску ямщика
Про дороги — и тех, кто указы...
Пассажирская участь легка

«Уважа... пассажи... неизвестно!» —
с производством ремонта в связи.
Электричка мертва — и, воскреснув,
май в кустах улетает в транзит.

Пассажиры на крылышках грузных
на шоссе утекают вразлет.
Так, должно быть, шпион, если трус он,
зубом ампулу с ядом грызет!
7.01.01
                3
Но не хуже ли тем, кто остался
в электричке умершей сидеть?
Вот Иня, перекрестная станция.
Эго водная, стало быть, твердь

Это речка, и станция, с ней ли мы
загубили азарт и задор?
Эго время погибло, и медленно
ты глотаешь судьбы приговор.

Это место, где Землю расплющили,
но тебя обошли стороной.
Доезжай-не-доедешь, — не Плюшкин ли
бредит барин заплатаной?

Выходи покурить. Скрип щебенки
под ногой сообщит о родстве
со щепой и щепотью, но горем ребенка
он звучит в это утро чуть свет.

Но уже в твой вагон с электрички соседней —
на пути окружном — потекли,
наглотавшись неведомых сведений,
люди, чахлые токи земли.

Это значит — минут через тридцать,
может, с лязгом воскреснет состав.
И ямщик раздражительно дверцы
затворил и открыл, ждать устав.

А к Речному вокзалу приедешь
и к трамвайному рвешься пути —
видишь тех, жд/беженцев!. Вот они —
                лица и торсы все те же...
Все как в жизни. Как в жизни почти!
12.01.01
                4
Электричка вылетает с красным свистом,
городской уничтожая шум.
Люди на Речном вокзале истово
в восемь сорок замышляют штурм.

Вот уже последний перебежчик
перед ней счастливо проскочил,
и смущенно вьется радость живчика
возле скул и безбилетных крыл.

На перроне тяпки светят бликами —
во прокорм бесплановой страны.
И кусты малины с облепихою
вечно возят в обе стороны.

По вагонам носятся газетные разносчики,
искушая пылью золотой.
В изумрудах драм актерских росчерки,
и в рубинах криминал крутой.

Но над желтым глазом искусителя
садовода светится лицо, —
потому что лица их растительны
и всегда присыпаны пыльцой!
8.01.01