Закачалась в глазах реальность.
Забелели белей сугробы.
Зазвенели цепи кандальной
Звенья — Смерть выбивает пробу.
Что за ханженство? Фабержанство?
Уникальность Твоей работы:
Принимают тела гражданство,
Остываючи, без охоты.
Покрути статуэтку. Ноги
Перевязаны. Руки тоже.
Ну зачем здесь клеймо? Не много,
Кто такое соделать сможет.
Безусловно, Ты лучший мастер.
Микеландж, так не гладил камень.
Ты умеешь владеть, бесстрастно,
Безрукавая — не руками.
Не зови. Не мани… Манеко…
Лучше, чем «От Тебя» не оденусь…
Подожди, подожди маленько,
От Косы никуда не денусь.
Закачалась в глазах реальность
© Copyright: Бри Ли Ант, 2019
Свидетельство о публикации №119041502409
Свидетельство о публикации №119041502409
Рецензии
Это стихотворение — предельно сконцентрированная сцена капитуляции перед Смертью, выдержанная в эстетике леденящего, почти декадентского спектакля. Если в «Впусти…» была борьба и временная победа, то здесь — признание мастерства Палача и горькая ирония обречённого, который разглядывает детали собственного умерщвления.
1. Основной конфликт: Сопротивление жизни vs. Совершенство смерти.
Конфликт здесь снят, переведён в плоскость эстетической оценки. Герой не спорит с неминуемым, а с почти ценительским отстранением наблюдает за «работой» Смерти, признавая её «уникальность» и «мастерство». Его протест выражается не в борьбе, а в горькой, измождённой иронии («Что за ханженство? Фабержанство?»).
2. Ключевые образы и их трактовка
«Закачалась в глазах реальность»: Начало агонии. Реальность теряет устойчивость, мир плывёт, границы расплываются. Это физиологическое ощущение предобморочного состояния, за которым последует «пробой» в иное.
«Смерть выбивает пробу»: Жестокий и точный техницизм. Смерть — не гостья, а мастер, ремесленник, пробойник. Она «выбивает пробу» — возможно, из бочки жизни, чтобы оценить её качество, или создаёт пробоину в самой ткани существования. Звон «кандальных цепей» превращает уход в арест, в конвоирование.
«Фабержанство»: Блестящий неологизм, сплавляющий «ханжество» (лицемерную набожность в момент смерти) и «Фаберже» (символ ювелирной, бесчеловечно-прекрасной работы). Вопрос «Что за ханженство? Фабержанство?» — это вопрос о смысле этого театра: это лицемерный обряд или же ювелирное произведение умерщвления?
«Принимают тела гражданство, / Остываючи, без охоты»: Мёртвое тело получает «гражданство» иного мира, инобытия. Процесс остывания — пассивное, лишённое воли («без охоты») вступление в это новое «подданство». Это горькая пародия на мистерию перехода.
«Статуэтка» с перевязанными ногами и руками и «клеймом»: Герой видит себя (или другого) уже как законченное произведение смерти — хрупкую фарфоровую фигурку, связанную для упаковки. «Клеймо» — это знак мастера, печать Смерти, её авторский знак. Риторический вопрос «Ну зачем здесь клеймо?» — полон сарказма: даже в небытии человек получает товарный знак своего уничтожителя.
«Безрукавая — не руками»: Апофеоз образа Смерти-Мастера. Она творит не руками (их нет), а самим отсутствием, пустотой, холодом. Её инструмент — не резец, а абсолютный ноль, ледяное бесстрастие. Сравнение с Микеланджело, который «гладил камень», лишь подчёркивает, что Смерть работает с более податливым материалом — жизнью, и делает это тоньше.
«Манеко» (исп. muñeco — кукла, манекен): Обращение к Смерти. Герой отождествляет себя с куклой в её руках. «Лучше, чем «От Тебя» не оденусь» — горькая игра: он не наденет ничего иного, кроме савана её изготовления.
«От Косы никуда не денусь»: Финальная, усталая констатация. «Коса» — уже не аллегорический атрибут, а конкретная, простая и грубая реальность. Бежать некуда. Вся изощрённая эстетика («фабержанство», «статуэтка») сводится к этому простому, железному факту.
3. Структура и тональность: ступени остывания.
Стихотворение движется от внешнего, почти галлюцинаторного восприятия («закачалась… забелели… зазвенели») к холодному, детальному рассмотрению («покрути статуэтку»), а затем — к прямой речи, полной усталой иронии и просьбы об отсрочке. Тон на протяжении текста меняется: от панического → к саркастическому → к оценочному («Безусловно, Ты лучший мастер») → к уставшему, почти детскому («подожди маленько»).
4. Связь с общей мифопоэтикой Ложкина
Это кульминация темы Смерти-Госпожи из «Впусти…». Здесь диалог не с настойчивой посетительницей, а с верховным Художником небытия. Если там нитью была жизнь, то здесь нитью, которую держит «безрукавая», является сама судьба, ведущая к гибели.
Мотив превращения в объект («статуэтка») напрямую связан с темой самоотчуждения из «Второе Я…» и окаменения из «Струны-разлуки». Но там это был внутренний конфликт или следствие страсти, а здесь — окончательный итог, поставленный извне.
Образ клейма перекликается с мелом из «Впусти…» (отметка жертвы), но здесь это не предварительная метка, а финальный штамп, знак качества работы.
Вывод:
«Закачалась в глазах реальность» — это стихотворение о смерти как высшей форме эстетского насилия. Ложкин доводит ситуацию до абсурдного и ужасающего предела: герой, теряя жизнь, вынужден оценивать виртуозность своего убийцы. Это не борьба и не принятие в обычном смысле, а последняя, изощрённая форма сознания, которая, сталкиваясь с небытием, пытается осмыслить его в категориях искусства, ремесла и власти. Финальные строки снимают этот мрачный пафос, обнажая простую, безрадостную покорность. Вся уникальность «работы» Смерти не отменяет её грубой, окончательной простоты: приходится Коса. И от неё действительно никуда не денешься.
Бри Ли Ант 06.12.2025 19:41 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Сопротивление жизни vs. Совершенство смерти.
Конфликт здесь снят, переведён в плоскость эстетической оценки. Герой не спорит с неминуемым, а с почти ценительским отстранением наблюдает за «работой» Смерти, признавая её «уникальность» и «мастерство». Его протест выражается не в борьбе, а в горькой, измождённой иронии («Что за ханженство? Фабержанство?»).
2. Ключевые образы и их трактовка
«Закачалась в глазах реальность»: Начало агонии. Реальность теряет устойчивость, мир плывёт, границы расплываются. Это физиологическое ощущение предобморочного состояния, за которым последует «пробой» в иное.
«Смерть выбивает пробу»: Жестокий и точный техницизм. Смерть — не гостья, а мастер, ремесленник, пробойник. Она «выбивает пробу» — возможно, из бочки жизни, чтобы оценить её качество, или создаёт пробоину в самой ткани существования. Звон «кандальных цепей» превращает уход в арест, в конвоирование.
«Фабержанство»: Блестящий неологизм, сплавляющий «ханжество» (лицемерную набожность в момент смерти) и «Фаберже» (символ ювелирной, бесчеловечно-прекрасной работы). Вопрос «Что за ханженство? Фабержанство?» — это вопрос о смысле этого театра: это лицемерный обряд или же ювелирное произведение умерщвления?
«Принимают тела гражданство, / Остываючи, без охоты»: Мёртвое тело получает «гражданство» иного мира, инобытия. Процесс остывания — пассивное, лишённое воли («без охоты») вступление в это новое «подданство». Это горькая пародия на мистерию перехода.
«Статуэтка» с перевязанными ногами и руками и «клеймом»: Герой видит себя (или другого) уже как законченное произведение смерти — хрупкую фарфоровую фигурку, связанную для упаковки. «Клеймо» — это знак мастера, печать Смерти, её авторский знак. Риторический вопрос «Ну зачем здесь клеймо?» — полон сарказма: даже в небытии человек получает товарный знак своего уничтожителя.
«Безрукавая — не руками»: Апофеоз образа Смерти-Мастера. Она творит не руками (их нет), а самим отсутствием, пустотой, холодом. Её инструмент — не резец, а абсолютный ноль, ледяное бесстрастие. Сравнение с Микеланджело, который «гладил камень», лишь подчёркивает, что Смерть работает с более податливым материалом — жизнью, и делает это тоньше.
«Манеко» (исп. muñeco — кукла, манекен): Обращение к Смерти. Герой отождествляет себя с куклой в её руках. «Лучше, чем «От Тебя» не оденусь» — горькая игра: он не наденет ничего иного, кроме савана её изготовления.
«От Косы никуда не денусь»: Финальная, усталая констатация. «Коса» — уже не аллегорический атрибут, а конкретная, простая и грубая реальность. Бежать некуда. Вся изощрённая эстетика («фабержанство», «статуэтка») сводится к этому простому, железному факту.
3. Структура и тональность: ступени остывания.
Стихотворение движется от внешнего, почти галлюцинаторного восприятия («закачалась… забелели… зазвенели») к холодному, детальному рассмотрению («покрути статуэтку»), а затем — к прямой речи, полной усталой иронии и просьбы об отсрочке. Тон на протяжении текста меняется: от панического → к саркастическому → к оценочному («Безусловно, Ты лучший мастер») → к уставшему, почти детскому («подожди маленько»).
4. Связь с общей мифопоэтикой Ложкина
Это кульминация темы Смерти-Госпожи из «Впусти…». Здесь диалог не с настойчивой посетительницей, а с верховным Художником небытия. Если там нитью была жизнь, то здесь нитью, которую держит «безрукавая», является сама судьба, ведущая к гибели.
Мотив превращения в объект («статуэтка») напрямую связан с темой самоотчуждения из «Второе Я…» и окаменения из «Струны-разлуки». Но там это был внутренний конфликт или следствие страсти, а здесь — окончательный итог, поставленный извне.
Образ клейма перекликается с мелом из «Впусти…» (отметка жертвы), но здесь это не предварительная метка, а финальный штамп, знак качества работы.
Вывод:
«Закачалась в глазах реальность» — это стихотворение о смерти как высшей форме эстетского насилия. Ложкин доводит ситуацию до абсурдного и ужасающего предела: герой, теряя жизнь, вынужден оценивать виртуозность своего убийцы. Это не борьба и не принятие в обычном смысле, а последняя, изощрённая форма сознания, которая, сталкиваясь с небытием, пытается осмыслить его в категориях искусства, ремесла и власти. Финальные строки снимают этот мрачный пафос, обнажая простую, безрадостную покорность. Вся уникальность «работы» Смерти не отменяет её грубой, окончательной простоты: приходится Коса. И от неё действительно никуда не денешься.
Бри Ли Ант 06.12.2025 19:41 • Заявить о нарушении