Из альманаха Околица 5

Садко


Увела русалка гусляра,
Заманила в синий полумрак,
Всё себе – и душу забрала,
Усыпила память, совесть, страх…

Синим взором силушку сковав,
Сколько дней держала, сколько лет?
Утонул Садко в её глазах,
Позабыл Садко про белый свет.

Так и знай. И я тебя свяжу.
Я ведь тоже многое могу.
Про Неё ни слова не скажу –
Сам забудешь ту, на берегу.

Долго ль так, в плену, ты проживёшь,
Не скорбя, не помня, не кляня?
Отпущу... И если ты уйдёшь,
Гусли ты оставишь у меня.


***


Много ль нужно в скитанье?
Сон без снов до утра.
За пределом мечтаний –
Дальний дым от костра.
Стали реже привалы,
Ночь спускается с гор.
Где-то за перевалом
И ночлег, и костёр.
Звёздно. Ветрено. Мглисто.
Глубже тени у скал.
На горизонте чистом
Синий встаёт вулкан.
Жалобный ропот чаек
И прибоя квартет …
Нас качает, качает
На последней версте.

***

Где – во сне, в душе ль, в дубраве
Разливается свирель?
И плетёт своей Купаве
Кружевные песни Лель.
Голубые, словно льдинки,
Золотые, как лучи…
Заблудились невидимки
В непроглядной-то ночи.
Покружились и упали,
Тихо
        крыльями звеня…
Пелись песенки Купаве,
Да остались у меня.


***


С.И.

Я влюблена в виски седые,
И нет меня. Лишь ты один…
Я очарована впервые
Скорбящей прелестью седин.
Что я тебе? Меня, конечно,
С тобой и не было и нет.
И недозволенную нежность
В себе гашу, гашу, как свет.

Прощай. Ты свят, ты прав. Не помни.
Но дай ещё раз пережить –
Всю боль мою в твои ладони
Одним пожатием вложить.

…Ты прав, ты свят.
Прощай, не помни.


***


 «Прошла любовь, прошла любовь,
                По ней звонят колокола…»
                (Из любимой песни)

Любовь с колоколами не хоронят,
По ней и на поминках не кричат.
И нет потом пустых, печальных комнат.
О ней не говорят, а просто помнят.
О ней не забывают, но молчат.
Она уходит больно и неслышно,
Как опадает осенью листва.
Не оскорбите словом… тише…тише…
Ей не нужны посмертные слова.


***


Нет, я не плакала. А слёзы…
Они ведь – сами по себе.
Текли, беспомощно и поздно.
Не обо мне. Не по тебе.
Казалось – вымер свет как будто,
Совсем не брезжило вдали…
Судила душу я рассудком,
А слёзы глупые текли.
И с ними юность уходила.
Нет, я не плакала над ней.
Я с каждой каплей становилась
Всё беспощадней и земней.


***


Самолёты в ряд, как сигареты,
На ладонь легли аэродрома.
Я теперь нигде, я просто — где-то,
Затерялась вдалеке от дома.
Мне рюкзак привычно давит плечи,
Словно я ещё на перевале.
Сопки заволакивает вечер -
Мы такие «в лоб» с тобою брали.
Я не верю в мой звонок у двери,
Жаль снимать с плеча мою усталость.
Мне сейчас бы взвесить и измерить
Всё, что там, за сопками, осталось.
Мне теперь спускаться в мир домашний
И от странных отвыкать названий...
Но сегодня
           я живу вчерашним
И стою ещё
          на перевале.


***


Я в этом мире у ворот.
Толпы так много, много, много...
Толпа — безглазым осьминогом.
Толповорот.
И я в толпе. Таких же пришлых.
О, сквозь миры и времена -
Ты — в хаосе — меня услышишь?
Из тыщи лиц — узнай меня!
...Ужели - участь непокоя?
И, в общем, некого винить.
И не махнуть на всё рукою.
Не опьянеть... Не опьянить...
И, может быть, ты не поверишь,
Но
 помни, знай: мечась, любя,
Я не войду в чужие двери
Лишь оттого, что нет тебя.


***


Иду. Зову. Ищу — и не найти.
Нам холодно, а встретиться не можем.
Другие попадаются в пути.
Прости, что на тебя порой похожи.
Иду, кружу...
                как поздно, как темно!
Вдруг, на плече — тепло твоей ладони,
Знакомое дыханье за спиной...
Ты? Нет, не ты.
Чужой мне. Посторонний.
Опять не ты...
А вдруг в толпе пройдёшь?
Я вглядываюсь пристально в прохожих,
И каждый чем-то на тебя похож,
А ты на них
                ни капли не походишь.

***

«Если вы знаете,
                Где-то есть город, как город,
 Если вы помните,
                Он не для всех, не для всех…»
                (Из песни)

Где-то есть город. И он не для всех.
Но пропустите меня!
Возле палатки – подтаявший снег.
Можно присесть у огня?
Я же своя, я давно здесь своя!
Помню я эти края.
Не умолкайте, не надо, друзья –
Это же я!
Кто там гитару оставил в снегу?
Вспомнила юность свою.
Сколько я песен в душе берегу!
Можно – спою?
В кружке железной – оттаявший снег,
Сладок мне дым от огня…

Где-то есть город, и он не для всех.
В городе том ускользающий снег…
Слушайте, люди, возьмите меня!
Помните?
Это же я!


***


О, как поют! Колокола – не птицы.
Тайгу, как венский лес, качает в вальсе.
И детвора еловая толпится.
Ей к солнцу рваться!
Зеленью смеяться!
Наивные и древние, как скалы,
Дремотно шепчут сосны вековые.
И слушают. И помнят. И вздыхают.
Они живые, слышите – живые!
Протягивают ветки, словно руки,
К дорогам, к проезжающим машинам…
Прислушайтесь, стучат в подкорье глухо
Дремучие сердца их – сердцевины.
Большим деревьям нынче не смеётся.
Светло и скорбно в этом загляденье.
А это диво… как оно зовётся?
Оно зовётся зоной затопленья.

(300 км нижнеилимской долины было затоплено
под будущее водохранилище в начале 70-х)


***


Словно выписан акварелью
Бледно-розовый ствол осины,
На снегу наброском несмелым –
Тонкий кустик из прутьев синих.
Белый сумрак. Ещё не поздно.
Я не слышу, как ночь крадётся.
Под каким-то иду гипнозом
На кровавый огарок солнца.
Что за сила в последнем свете,
Чем грозит он – бедой, печалью?
Почему я с огарком этим
Каждый раз навсегда прощаюсь?
Воском плавленым снег нападал…
Не истаяли ль чьи-то свечи?
Словно сумрачная лампада,
Догорает январский вечер.

...Догорает так неизбежно,
Каждый раз не могу привыкнуть.


***


Аэропорт – как смертный приговор.
Глаза в глаза. И больше ничего.
Нет ничего – ни правды и ни лжи.
И боль в глазах, теперь уже чужих.
Чужих, чужих…
Осталось пять минут,
Чтоб в душу торопливо заглянуть.
В последний раз. Но губы в кровь – молчать!
И руки вскинуть. И не сметь кричать.
Не сметь кричать… и больше ничего.
Аэропорт, как смертный приговор.
И боль в глазах, уже совсем чужих.
И солнце – в лоб. Нелепое, как жизнь.


***


По брезенту бренчит, как по струнам,
У порога забыт котелок.
Отчего загрустил, что задумал,
Ни с того ни с сего приумолк?
Слушай, брось-ка свою сигарету
Да садись-ка поближе к друзьям.
Слышишь – дождь?
Помнишь, песенка эта
Шла за нами во сне по пятам?
Скоро дней и ночей этих снова
Оборвётся зелёная нить...
Будем город, как прежде, готовы
На таёжные дебри сменить.


***


Ну вот и ночь. Ну вот и дом.
Палатка наша промокает.
Костра, раздутого с трудом,
На пару песен не хватает.
Но нам чертовски повезло,
И вот, от холода неловки,
Мы копим скудное тепло
В отяжелевшие штормовки.
Куда-то делись комары,
Туман и морось гонят ветры…
Как тёплый сон, на материк
Уходит северное лето.


***


Снежный вечер. Я сегодня дома.
Заварю душистую траву.
Маленького умненького гнома
Я на чай с малиной позову.
Мне бы сказку!
Мне не надо боле…
Будет гость приветлив и речист,
Будут бить часы старинным боем,
Будет весел чёрный трубочист.
Верю и молчу.
Мой день был труден –
В серых буднях столько суеты!
С добрым гостем мы сегодня будем
Хоронить умершие цветы,
Слушать вьюгу, ничего не делать,
Не боясь у свечки прикорнуть…
Белый сумрак Снежной Королевой
Привалился к синему окну.


***


Альтаир

Альтаир – звезда романтиков
                и влюблённых. В действительности
                её не существует.

Ты свети, голубая звезда – Альтаир.
Без любви, без романтики пуст этот мир.
Сколько синего звона в названье твоём,
Сколько ласковой грусти,
Сколько музыки в нём!
Может, Тайна тебя породила, Звезда?
Ведь не ведал никто, не гадал никогда,
Что взойдёт над Вселенной и прольётся в эфир
Голубым своим светом звезда Альтаир.
Может, с этой поры
Мир постиг — разом, вдруг –
Беспокойство и нежность, печаль и испуг,
Радость губ сумасшедших, опьяняющих рук…
А иные, прозрев, захмелев от дорог,
Задохнулись от ветра, от смутных тревог.
Их позвал и увёл за собой в этот мир
Голубыми лучами шальной Альтаир.
Может быть, оттого нет покоя и мне?
Я ищу его  в небе. Без луны, при луне.
Руки тянутся вверх… К высоте? К пустоте?
И к приснившейся милой, далёкой Мечте…

Всё равно я пойду. Поднимусь и пойду!
Без дорог. На вершину горы. На звезду…
… Без любви, без романтики пуст этот мир.
Ты свети, голубая звезда Альтаир.


***


А мы о жизни говорить не будем,
Мы посидим тихонько до утра…
Усталые, обветренные люди,
Ссутулившись, примолкли у костра.
Как беззащитно подобрели лица,
И блеск огня в невидящих зрачках…
Сейчас так просто, так легко молчится,
А говорить так трудно, будто лгать.
Молчание… А может, откровенье?
Его, как душу, принесли в тайгу.
Царапины, как шрамы от ранений,
Зияют у гитары на боку.
Во тьме блуждает искра папиросы,
И у струны простуженный басок…
А там, вверху, в тревожном пенье сосен –
Высокое. Органное. Своё.
Виной ли холод – или так, случайно,
Сошлись к огню до самого утра?
… Извечная, нетронутая тайна –
Молчанье у таёжного костра.


***


«Щадить беззащитную странность»
                С.Куняев

Мои чудачества, мою усталость
Так трудно защитить от правоты…
Боюсь, что отмечталось, отскиталось.
Что та же выдумка и ты.
Живи, как знаешь,
Думай, как умеешь.
Я не хотела б красть чужие сны.
Я ухожу, от горечи немея.
До новых песен.
До другой весны.
Ты будешь жить и мудро и неброско,
Размеренно, надолго заведён…
А я –
       приснилась дальним перекрёстком,
Неверным сном.


***


В Долине Гейзеров
(камчатское)

Нет ни с е г о д н я  и ни  з а в т р а –
Мильонолетнее в ч е р а!
Блестит, как шкура динозавра
В доисторических ветрах,
Ноздрястый гейзерит Долины.
Фонтан взорвался, раскален!
Кипящим жемчугом осыпан
Прозрачно-розовый грифон.
… И мой букет взлетает вверх!
Какой блестящий фейерверк…


***

С удовольствием представляю моему читателю стихи из раздела «ПОСЛЕ», т.е. той самой волны, которая накрыла меня с головой в 2000-х. Среди них немало песен – как, впрочем, и в «Отголосках».


Зарисовка

Ночь, как парное молоко,
Тепла и призрачно-белёса,
А мы от мира далеко,
Здесь, у задумчивого плеса.
   А мы сидим у костерка,
   И наши полусилуэты,
   Туманом стертые слегка,
   Нам кажутся штрихами лета.
Оно рисует, чуть размыв,
Звезду, кусты, деревья, лица,
И этот маленький залив,
И ту взъерошенную птицу …
   Штрихует лето все подряд –
   Цветущий луг и звездопад,
   И наше тихое весло,
   Что так в уключину вросло.

Ночь, как парное молоко…


***


Умчавший в годы дивный поезд
На рельсы те не станет вновь.
Как неоконченная повесть,
Не гаснет первая любовь.
Кровоточащей малой ранкой,
Звездой, лампадкой, светлячком,
В пути минувшим полустанком –
Или судьбы твоей изнанкой
Она является тайком?
… И вот уж, в первых рифмованьях,
В тетрадках школьных, меж полей,
Читаешь тайные признанья
Твоих подросших сыновей -
Как неоконченную повесть …


***


И символ, и магнит,
И талисман твой тайный,
Тебя любовь хранит
От тягот и печалей.
Любовь твоей весны,
Что следует повсюду
И превращает в сны
Несбывшееся чудо.
...Она живет в тени
Сует и встреч случайных -
И талисман твой тайный,
И символ, и магнит.


***


Чугунные, чеканные,
Литые, филигранные,
То будто из керамики –
Какие петухи!
И по поселку шастают,
Цветастые, горластые,
И опереньем хвастают,
И просятся в стихи.


***


Глупый парнишка
попал в переплет –
Кто, как не мама, молитву прочтет?
Взрослому сыну опасность грозит –
Кто, как не мама, крестом осенит?
Горе ли, хвори, седа голова…
Мать пожалеет, покуда жива.


***

Долина Гейзеров

Туристская роба – не блейзер,
Рюкзак – не подарок судьбы,
Но Малый и Сахарный гейзер
Пред нами встают на дыбы.
Как будто забили там-тамы!
В горячих струях Великан.
Вздымает и глушит фонтаны
Незримая чья-то рука.
… Как время
неслышно бежит!
Видение
з а в о р о ж и т …
И можно часами стоять,
Дивясь на кипящую рать.


***


Я видела в телепрограмме:
Гирлянда цветов пролетела,
Снижаясь к закату, и в гамме
С закатом слегка розовела.
Вот-вот приземлится, так точно,
В зеленое лоно болотца,
И мне показалось, что тотчас
На ворох цветов распадется…
И после – в лесу ль, на болоте –
Я вспомню мелодию мига:
Цветущая ветка в полете –
Летящие мимо фламинго.
 

***

Молитва

С небес слетевший
                светлый ангел дня
Стал за окном, зажег листву лучами …
Из сумерек икона на меня
Глядит своими отчими очами.
...Со снисхожденьем, Господи, взгляни
На всех нас, суетных и нервных.
Прости нам слабости,
спаси и сохрани
От мыслей и шагов неверных.

Чтоб стоили Твоей любви –
Благослови …


***


Рифмы для музыканта

    «У певца колечко в ухе
    Вспыхивает под лучом.
    Чистым слухом в век чернухи
    С музыкою обручён».
    А. Вознесенский

У тебя колечко в ухе
Пусть не блещет под лучом –
Чистым слухом в век чернухи
С музыкою о б р у ч ё н.
   И живешь ты, музам близок,
   Не при шпаге, не с мечом,
   В романтические ризы
   Музыкою о б л а ч ё н.
Ты иной, быть может, страстью
Был когда-то увлечен,
Но – кто знает – может, к счастью -
Музыкою о б л и ч е н.
   Пусть тебе с твоим искусством
   Будут хвори нипочем –
   Ты до самых костных хрустов
   Музыкою о б л у ч е н.
И ни беды, ни докуки
Не нависнут за плечом –
Ты на творческие муки
Музыкою о б р е ч е н.
   То ли к счастью, то ль к напасти,
   Дивной музой привлечён,
   Над сердцами тайной властью
   Музыкою о б л е ч ё н.
 … Ночь. И город замер словно,
Лунным высвечен лучом …
Дух бродяжий дышит ровно,
Музыкою о б л е г ч ё н.


***


Над помойкой, краски тратя зря,
Разлилась апрельская заря –
Вылив акварели и гуашь,
Осветив нерадостный пейзаж:
Свалка – необъятной крутизны!
С позапрошлой, кажется, весны.
Роются и люди в ней, и псы …
А заря – невиданной красы!


***


Ну как загадывать тут на год,
И строить планы, и мечтать?
Земной рукой не разорвать
Привычный круг забот и тягот.
И он сжимается кольцом,
Нерасторжимым и железным.
Сопротивленье бесполезно,
Живу с растерянным лицом.
...А где-то берег мой далёкий,
Кристалл души моей Байкал,
И друг, что встреч со мною ждал,
И ненаписанные строки…

Я то смиряюсь, то ропщу,
И брешь в кольце
ищу, ищу…


***


О, этот белый сад весной!
И эта свежесть и прохлада…
В душе – трехслойным мармеладом
Три ощущения: покой,
Почти что райская услада
И – чуть горчащая досада
На то, что нет тебя со мной.
… А старый пруд, как добрый дед,
Что задремал с потухшей трубкой,
Сопит, опасливо закутав
Свои колени в лунный плед.


***


Что делать с этой глупенькой душой?
Увидит ли в лесу весеннем свалку,
Услышит меж родными перепалку –
Уже теряет градус и покой.
В озноб иль в жар впадёт, смешно сказать,
Едва недобрые узнает вести,
И, видно, это вовсе не глаза –
Моя душа на мокром месте.
С годами – всё такая ж, как была:
Без толку часто в облаках витает,
Её бы приструнить… Я поняла:
Ей просто кожи не хватает.

Она мала, а мир большой…
Что делать с глупою душой?


***


Ночная комната походила на чашу, до краёв залитую лунным светом. Она казалась хрустальной.

А лунный свет, как Млечный Путь,
Наполнил комнату мою.
Хочу я на неё взглянуть –
И вот уже не узнаю.
Какой серебряный чертог
Мне лунный вычертил сюжет!
И дивным кажется портрет,
И в синем пламени порог…
О лунный диск, не уходи
Как можно дольше из окна!
И словно н е ч т о впереди,
Я вновь томлюсь, я влюблена…
А поутру,
                а поутру
Смахну с окна ночные сны
И горстку пепла соберу
В совок от искорок луны.

Был лунный свет, как Млечный путь…


***


…Как-то прочла, что люди, родившиеся в
понедельник, могут загадывать желания
на лунный свет, пойманный опаловым
камнем…
За оградой белокаменной
Листья жёлтые летят…
Я не просто чадо мамино –
Понедельника дитя.
Мне туманные, не вещие,
Голубые снятся сны –
Видно, я не просто женщина,
Я любимица луны.
   Нераспутавшимся коконом
   Мне достался мой секрет…
   Как серебряное облако,
   Загорелся лунный свет.
   И желанье загадала бы
   Я на искры-огоньки…
   Ах ты, камешек опаловый,
   Лунный свет в себе замкни.
Схорони ты просьбы тайные
В катакомбах серебра,
Я проста в моих желаниях,
Не особенно мудра.
Листья с рыжею подпалиной
Всё ложатся на крыльцо.
Ах ты, камешек опаловый,
Светолунное кольцо!


***


Ах, память, ты моя маршрутка,
Хоть в расписанье не точна.
Мне снова выпала минутка
На пёстром циферблате сна.
Вновь завели твои дороги
В те лопухи, где детство ждёт,
И где ни грусти, ни тревоги,
А только радость и полёт.
Где столько солнца, столько дива!
И мне напомнит старый дом,
Как пахнет влажная крапива
В июльский вечер под окном.
...Где вновь у брошенной кадушки
С зазеленевшею водой
Самой царевною-Лягушкой
Предстану я перед собой.
На мамин голос из окошка
Спешим мы снова, я и брат.
Нас ждёт горячая картошка,
И молоко, и мармелад.
Спешим на ужин, да, к тому же,
Уже морозец в октябре,
Ледком прихватывает лужи
На нашем маленьком дворе.
И промерзают, будто ветки
(Как много в памяти храним!),
Расчерченные мелом клетки
Под старым тополем моим…
…Вновь завели меня дороги в те лопухи…


***


Благодарение

Душа моя, смятенная,
И мается, и кается,
Горюет и печалится,
Что часто спотыкается.
Но, Господи,
Ты милостив!
Жалеешь Ты
и милуешь…
И снова, слёзы вытерев,
Поёт и улыбается
Душа моя…


***


Гляжу в прозрачные глубины,
Где острова как кружева,
И вдох и выдох так едины
И так немыслимы слова…
Чтоб не стряхнуть, как слабый градусник,
Неповторимых тех мгновений,
Я не дышу…
мне слишком радостно,
Мне боязно от ощущений.
...Закат ли вспыхнет спектром радужным,
Иль сад накроет пухом белым -
Мне с этим что-то делать надо...
Ч т о  д е л а т ь ?
Какими связаны мы узами?
Ни слов, ни красок не хватает.
До слёз боюсь – уйдёт неузнанным,
Необозначенным растает.


***


Котёнок слеп, и плешь до кожи,
И портит он пейзаж, похоже,
И прочь прохожие спешат...
А у меня кровит душа.
И я сбегаю, взоры пряча –
Укрыться от беды кошачьей.
Чем помогу? Что я могу?
И вот, как прочие - бегу…

Но дома тоже нет покоя,
И сердце хмурое такое.
Грядёт бессонница, хоть плачь:
В ушах стоит кошачий плач,
И всё надрывней, всё тоскливей...
Котёнок, плачущий в крапиве.


***


Как ясен день,
как светел вечер,
В нём реет лёгкая печаль,
Река набросила на плечи
Зарёй оброненную шаль…

И ночь без сна!
в душе весна,
Душа черёмухой пьяна,
И ждёт она, когда в окно
Вольётся лунная волна.

…В душе весна!


***


Закат гуляет по весенним окнам,
По лужам, по прудам.
В малиновых и золотых волокнах
Запуталась звезда.
Заря влилась в окно
и пролилась в гостиной,
И по моим плечам,
На клавишах, на крышке пианино
Поставила печать.

...А сумерки зелёные, сгущаясь,
Душе даруют грусть…
И я с апрельским вечером прощаюсь,
До завтра расстаюсь.


***

… Однажды, полжизни назад, этот образ я положила в карман моего пальтишка с капюшоном и оставила там надолго… Было это в другой жизни, на моём далёком севере: сунула руку в карман пальто, пальцы ощутили пушок привядшего подснежника, который там завалялся (сорвала где-то – ну, не удержалась!). В мозгу тут же отпечаталось: «Шелковистый, как щенячье ухо.». Больше ничего не придумалось, и пролежал этот образ, в запаснике, в кармане, много лет. Давно уже нет в живых ни того кармана, ни пальто, не встречались мне больше и подснежники. И только фантом того цветка – эта строчка – маячил где-то порой, вспыхивал в мозгу. А на-днях я узнала в газетном снимке лиловый островок подснежников…

Первоцвет

Все тебя по-разному зовут:
Ты кому прострел, а мне подснежник.
И какой же ты ворсисто-нежный,
И тебя так беспощадно рвут!
П е р в ы й   ц в е т, ты не простой цветок.
Ты посланец детства, ты братуха.
Пальцы мои помнят лепесток,
Шелковистый, как щенячье ухо.
В детстве было многого не жаль –
Не со зла, а просто от незнаний.
Мы, в руках букетики зажав,
Сладко утыкались в них носами…
Так случилось, в пене суеты:
В Красной Книге оказался ты.
Если б всё назад вернуть могла –
Ни за что б тебя не сорвала!


***


Заклинание

Я как купец с просроченным товаром.
Всё кажется мне – Господи, прости! –
Меня Твоим же ты караешь даром…
О, исцели
и отпусти!
Всё на меня свалилось разом.
И за какие тяжкие грехи
Ты для чего-то отнимаешь разум
И насылаешь на меня стихи?
Как тот потоп, как язву или корчи,
Как саранчу, сжирающую рожь...
Всё жёстче быт, а сутки всё короче,
Где ночь, где день, не разберёшь,
И день на ночь, и на кошмар похож…
О,  о т п у с т и !


***


Друг мой, ты в тоске или в беде,
И спасенья нет тебе нигде...

Всё пройдёт, как полоса дождя!
Сердце лёгкой радугою вспыхнет,
И забьётся ровно, и утихнет
То, чему т а к  д о л г о  б ы т ь  н е л ь з я.
Всё пройдёт...


***


Мне навстречу бы солнцу уйти –
В день, и в ночь, в световые года…
И ведь знаю, что все пути -
Нет, не в Рим - ведут в Никуда.

Но дороги стекают в рассвет!
Но по ним разольётся закат!
И янтарной реке той названия нет –
Не придумано, в общем, пока…


***
                Две тыщи десятого лютое лето...
                Горела планета. Дымила планета.

Это что же творится, о, Господи!
Вся планета схватилась огнём…
Мы не люди.
Мы жалкие особи,
Наследившие в мире Твоём.
Это в нём-то,
где б только на цыпочках!
Где б душе
замереть не дыша
И заботами неусыпными
Окружать его,
окружать.
...Неразумные, слабые, жадные.
Всё-то гадим опять и опять.
Ах, как стыдно – безмозглыми жабами
На болоте твоём погибать.
Наглотались. Без меры, без совести –
Полный зоб и за щёки к тому ж .
Наши жизни – печальные повести
Заблудившихся суетных душ…

Нет, не люди мы – жалкие особи.
По земле пролетаем мы
о с а м и.


***


Друг другу – брат?
Земляк? Товарищ?
А, может, волк…
Земля – не грязь:
Смог негатива – смог пожарищ.
Прямая связь.


***


Смог негатива
и пожаров смог
Дневного света
погасить не смог.
Луч солнца - жив.
Душа – жива.
Жива зелёная трава.
На пепелищах –  всё с нуля…
Но тем и держится Земля,
О том и молится душа:
Ей снова нужен
первый шаг.


***


Огромные, в полнеба, буквы.
Зловещие, как гвозди в гроб:
«Аэропорт»… «Вокзал»…
и будто
Разрыв – обрыв.
Как пуля в лоб.
...Кто пережил, ещё и выжил,
Не перестал дышать и быть –
Рождён вдвойне. Но будто выжгло
Удачу – радостно любить.
Беспечно. Ярко. Безоглядно.
А впрочем – нет,
Как знать, как знать…
У жизни нет путей обратно,
Но есть прекрасное «опять».


***

Несколько лет назад группа певцов и актёров выезжала на место добычи бельков (т. е. их истребления). Это была акция протеста, акция "в защиту"... Я осталась под впечатлением от выступления по радио Лаймы Вайкуле.

Красотка,
ты по подиумам модным
Проходишь на ходулях-каблучках
И рекламируешь для осени холодной
Накидку из белька.
Но, в ритме зрелищ и утех,
Неужто ты ни разу не слыхала,
Как добывают этот мех,
И кто его носил сначала?
Кто в нём родился и дышал,
И спал, и плавал, и играл…
А как он ел,
сопя и не спеша,
На твоего похожий малыша!
…Чтоб подарить тебе и роскошь, и уют,
Бельков, ты знаешь, насмерть бьют.
Их киллеры – весельчаки,
Простые, спьяну, мужики.
У них и крючья, и мешки.
И этого…
по голове сперва…
Металась с рёвом мать, едва жива
От ужаса…
Её малыш глазастый,
Припав на окровавленные ласты,
Пытаясь уползти…
почти убитый,
Но всё ещё, как белый мячик, прыткий -
Он плакал, как ягнёнок,
и сползал…
Он не хотел
служить тебе накидкой.
Он маму звал.

…А подиум высокой моды
Ответы даст на все погоды.
И от пустынь до белых гор
Вершится модный приговор.


***


Бывает, в сутолоке суток,
И не ко времени – щелчок:
Вдруг выпадает промежуток,
Как неба голубой клочок.
Мой свежий чай ещё не допит,
Но, паче всякого греха,
Меня, как море,
топит, топит
Стихия нового стиха.
…Какой у суток промежуток!
Как неба синего клочок.

Ах, не ко времени щелчок
Бывает в сутолоке суток.