Письмо к флорентийской матери

Здравствуй, мама! Тут мало что изменилось:
По утрам читаем Вергилия, по ночам — Севиллу.

Пьем невыжатый сок, не едим мясного:
Скоромное нам заменяет слово.

Гости нас навещают — изредка и приватно,
Лишь часок помолятся — и обратно.

Мы так долго, мама, снаружи ждали,
Что, похоже, куда-то мы опоздали.

На отшибе теперь... Прилетает голубь
Все с того ж ковчега. Видно, мужского пола.

Поклюет пшено, всё здесь кругом обгадит,
И на ковчег обратно. Ной с ним никак не сладит.

Мы, вообще-то, счастливы, мама, вместе,
И поэтому с ужасом ждем известий.

Ведь мы счастьем своим уже всех достали:
Ангелов, прочих небесных тварей.

Помню, вышел я из своей пещеры
и принюхался — явственный запах серы.

Присмотрелся — батюшки, а кругом ведь пламя!
Да пребудет Мадонна Благая с нами!

Мы спустились ниже, потом — наружу,
Но оно повсюду! Какой-то ужас!

Мама, мама, нам бы подняться выше:
Может там Он услышит нас? А то тут не слышит.

И стихи не растут здесь ни из какого сора,
Все я пробовал: подкуп и уговоры

Но напрасно. Пусто! Ни рифм, ни мыслей.
Все, что осталось, мама, — вот эти письма.

Я их читаю местным, вру им, что, мол, — верлибр:
Они-то не петрят в этом. Хотя, могли бы.

Приходили, выспрашивали, видать — агенты,
Обругали: стал, мол, ты — диссидентом.

Идиоты! Врут ведь, причем безбожно!
Это ж онтологически невозможно!
___
Пообщался с пушкинским Серафимом...
Помоги мне, Господи, и помилуй!