В каком-то заколдованном пространстве

В каком-то заколдованном пространстве,
Где паутинками бесчисленны тропинки,
Которыми с закрытыми глазами
Наощупь бродят толпы незнакомцев...
Где на Любовь наложено проклятье
Быть нищенкой с потрёпанной сумой,
И каждый может грязью или камнем
Оставить меты на на лице и теле,
Иль взять наложницей за черствую горбушку,
За горсть медяшек, что покажется им златом,
Насилие свершая над Любовью
И над своей потасканной душой -
Вот в этом зазеркальном королевстве,
А, может быть, прибрежном государстве,
Иль, вероятно, в знойном султанате,
Жила прекраснейшая фея тайной жизнью,
Укрывшись маской скромной ворожеи.
Но, появляясь на балах в вуали,
Она в сердцах мужских зерно сажала
Безумья страсти, жажды обладанья,
А в женских - зависть в купе с чёрной злобой,
Пятнавшей чистоту её злословьем.
Бывало, знатные заезжие вельможи,
Прельстившись ликом и подвижным станом,
Пытались заманить её в ловушку,
Суля ей титулы, хоромы и богатство
За ночь владенья телом - не душою! -
Ей цену за желанье назначая.
Но, чистотой укрывшись, как бронёю,
Обман пройдя, с тех пор в обман не веря,
Она, как талая вода меж жадных пальцев,
От ласк затейливо неверных ускользала.
Текли года, рос сын, отца не зная,
Но оставалась фея вечно юной,
В душе скрывая холод пустоты.
Но как бывает только в дивных сказках:
На перепутьях свились две тропинки,
И новая нежданно привела
Уставшего от долгих путешествий
Седого мага на воскресный рынок,
Где из корзинки он внезапно вынул
Бездумно свиток, перевязанный бечёвкой.
Не глядя бросив серебро в ладошку,
Прошёл рядами, не имея цели,
Найдя приют в покоях над таверной.
И только там, свечу на стол поставив,
Бечёвку снял и погрузился в чтенье.
Вдруг сердце сжала тёплая рука,
И, взяв перо, маг вывел на бумаге
Волшебных символов причудливую вязь,
Взывая к памяти прочтённых дивных строчек.
И тут же на стене явился тенью
Прекрасной феи изумлённый лик.
Перекрывая время и пространство,
Сплетался магии таинственный туман.
Коснулись пальцы, вдох наполнил души
Смятением и жаждою любви.
С железным скрежетом распался ржавый морок,
И с поцелуем лепестки раскрылись
Прекрасного и нежного цветка