Я верую, но нет в душе смиренья

Я глубоко верующий человек. Но обряд надругания над прахом святых мне чужд. Я этого не приемлю. Лично зная святых старцев, не могу представить, что их тоже когда-то расчленят и развезут по миру их косточки. Это чудовищно и бесчеловечно.


Хотела б заглянуть в глаза монаха,
Который трупы расчленял святых...
Ужели не испытывал он страха
И чувств сомненья, боли - никаких...

Конечно, он всё делал по указу,
Так делали другие до него.
И даже не задумался ни разу -
Зачем то святотатство, для чего?

Пусть на могилки люди приезжают,
Молясь о совершении чудес.
Но никого нигде не расчленяют.
И в храм святой уже пробрался бес.

Для привлеченья жаждущих и денег...
Да, деньги в этом таинстве важней.
Хотя любой "подкованный" священник
Найдёт изъяны в жалости моей.

Я верую. Но вера и обряды
Не есть одно и то же, видит Бог.
Кого-то привлекают блеск, наряды,
И не понятный стародавний слог...

Есть действо. Исполняй его покорно.
И в этом смысл.Не думай! Это грех!
Инакомыслить - странно и позорно.
Но думать должен каждый человек.

Я верую, но нет в душе смиренья,
Когда я вижу страшный тот обряд.
Ведь расчлененье, жертвоприношенье -
Такая дикость! Пусть меня простят

Все те, кто это молча принимают,
Кто искренне уверен в том, что прав.
Но души тех святых сейчас страдают,
Им больно видеть всё там, в облаках.

Они, конечно, молятся и плачут,
Чтоб люди разум не теряли свой,
Уверовав, что стопы, даже пальчик
Спасут от бед, болезней род людской...

Как больно им - святым и непорочным
За зрелищем подобным наблюдать.
Они ведь знают всё. И знают точно,
Что веру этим можно подорвать.

Есть здравый смысл, любовь и человечность.
А им претит злодейство, ложь в церквях.
Тот, кто познал все истины и вечность,
Не будет жить в невежества цепях.

И надругаться над телами - подло,
Преступно и безнравственно всем нам.
Ты - человек. Звучит светло и гордо.
Не причиняй же боль святым отцам.

И Богу. Богу этого не нужно.
Он верит в своих преданных детей.
Кощунство, изуверство ему чуждо,
Тем более под сводами церквей.